Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1 - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я дам вам, — сказал он, — совершенно новый механизм. При первой сколько-нибудь серьезной попытке открыть ваш замок незаметно приподнимается маленькая пластина, маленькая пушечка столь же незаметно выплюнет хорошенькое медное ядрышко весом в полфунта, которое свалит наземь неудачника, не без оглушительного грохота, разумеется. Что вы об этом думаете?
— Клянусь, это воистину здорово! — воскликнул Д’Артаньян. — Маленькое медное ядрышко мне очень по душе. А каковы условия, господин механик?
— Пятнадцать дней на работу и пятнадцать тысяч ливров в уплату. С доставкой, — ответствовал мастер.
Д’Артаньян нахмурился. Пятнадцать дней — это совершенно достаточная отсрочка для того, чтобы все жулики Лондона сделали ненужным приобретение каких бы то ни было замков. Что же касается пятнадцати тысяч ливров — это слишком высокая плата за то, что небольшая осторожность доставила бы ему бесплатно.
— Я подумаю, — сказал он, — спасибо.
И он почти бегом возвратился домой; никто еще не трогал его сокровище.
На следующий день Атос зашел проведать своего друга и нашел его таким встревоженным, что не мог скрыть своего удивления.
— Как, — сказал Атос, — вы богаты и не веселы! А вы так мечтали о богатстве…
— Друг мой, удовольствия, к которым мы не привыкли, беспокоят нас больше, чем привычные горести. Дайте мне совет, прошу вас. У вас ведь всегда есть деньги. Когда имеешь капитал, что надо с ним делать?
— Это зависит от владельца.
— Что вы делаете со своими деньгами, чтоб не превратиться ни в скупца, ни в мота? Ведь скупость сушит душу, а расточительность топит ее… не так ли?
— Фабриций не сказал бы умнее. Признаться, мои деньги никогда не были мне в тягость.
— Скажите же: вы отдаете их под проценты?
— Нет. Вы знаете, что у меня довольно приличный дом, и он составляет главную часть моего состояния.
— А доходы вы прячете?
— Нет.
— Что вы думаете о тайнике где-нибудь в стене?
— Я никогда не пользовался тайниками.
— Так у вас есть доверенный, которому вы отдаете свои капиталы, и он платит вам изрядные проценты?
— Нет.
— Так куда же идут доходы?
— Я трачу все, что получаю; излишков у меня нет, дорогой д’Артаньян.
— А, вот что! Вы живете как вельможа, и пятнадцать-шестнадцать тысяч ливров в год проходят у вас сквозь пальцы? Притом на вас лежат разные обязанности: вы непременно должны принимать…
— Но, мне кажется, вы точно такой же вельможа, как я, мой друг, и ваших денег вам только-только хватит.
— Триста тысяч ливров!.. Тут две трети лишних!
— Извините, но мне показалось, будто вы говорили… мне послышалось… я вообразил, что у вас есть компаньон…
— Ах, черт возьми! Правда! — вскричал д’Артаньян, покраснев. — У меня есть Планше! Клянусь честью, я забыл о Планше… Вот и отходит часть моих денег. Жаль, сумма была круглая, и цифра выглядела славно. Правда ваша, Атос, я вовсе не так уж богат. Какая у вас память!
— Да, порядочная, слава богу!
— Добрый Планше не прогадал, — пробормотал д’Артаньян. — Неплохое предприятие, черт возьми! Ну, давши слово — держись!
— Сколько придется на его долю?
— О, — сказал д’Артаньян, — он славный малый, и я рассчитаюсь с ним на совесть; не забудьте, ведь я много хлопотал, много издержал, все это надо внести в счет.
— Друг мой, я не сомневаюсь в вас, — проговорил Атос спокойно, — и нисколько не боюсь за добряка Планше. Его деньги сохраннее в ваших руках, чем в его собственных. Но теперь, когда вам уже нечего здесь делать, уедем поскорее. Поблагодарите его величество — и в путь! Через неделю мы увидим башни собора Парижской богоматери.
— Да, мой друг, мне самому очень хочется уехать, и я сейчас же пойду проститься с королем.
— А я, — сказал Атос, — пойду повидаться со знакомыми, и потом я к вашим услугам.
— Одолжите мне вашего Гримо.
— Извольте… Зачем он вам?
— Он нужен мне для очень простого дела, которое не затруднит его: я попрошу его покараулить мои пистолеты, которые лежат на столе, вот здесь, возле этих сундуков.
— Хорошо, — отвечал Атос хладнокровно.
— И он никуда не уйдет?
— Он останется здесь с пистолетами.
— Тогда я пойду к королю. До свидания!
Д’Артаньян явился в Сент-Джемсский дворец, где Карл II, писавший в это время письма, заставил его ждать целый час.
Д’Артаньян прогуливался вдоль галереи от дверей до окон и обратно; вдруг в передней промелькнул плащ, очень похожий на плащ Атоса. Не успел д’Артаньян посмотреть, кто там, как его позвали к королю.
Карл II, потирая руки, принял изъявления благодарности мушкетера.
— Шевалье, — сказал он, — вы напрасно так благодарите меня. Я не заплатил и четверти настоящей цены за историю с ящиком, в который вы запрятали нашего храброго генерала… я хочу сказать, нашего милого герцога Олбермеля.
И король громко расхохотался.
Д’Артаньян не счел нужным прерывать его величество и скромно молчал.
— Кстати, — продолжал Карл, — действительно ли любезный Монк простил вам?
— Да, надеюсь…
— О, но шутка была жестокая… odds fish! Закупорить, как селедку в бочонок, первое лицо английского королевства! На вашем месте я не был бы так спокоен, шевалье.
— Но…
— Монк называет вас своим другом, я знаю… Но по глазам его видно, что память у него хорошая. И к тому же он очень горд, об этом говорят его высокие брови! Знаете, большая supercilium.[9]
«Обязательно выучу латынь», — подумал д’Артаньян.
— Послушайте! — весело продолжал король. — Я должен устроить ваше примирение; я сумею взяться за дело так, что…
Д’Артаньян закусил ус.
— Разрешите сказать откровенно вашему величеству?
— Говорите, шевалье.
— Ваше величество очень пугаете меня… Если вы пожелаете уладить это дело, то я человек погибший: герцог велит убить меня.
Король снова расхохотался: от его смеха страх д’Артаньяна перешел в ужас.
— Ваше величество, сделайте милость, обещайте, что позволите мне самому уладить это дело; и если я больше не нужен вам…
— Нет, шевалье. Вы хотите ехать? — спросил Карл с веселостью, вселявшей в мушкетера все большее и большее беспокойство.
— Если ваше величество ничего не хочет приказать мне…
Карл стал почти серьезен.
— У меня есть к вам просьба. Повидайтесь с моей сестрой Генриеттой. Она знает вас?
— Нет, ваше величество. Но такой старый солдат, как я, — скучное зрелище для веселой и молодой принцессы.
— Я хочу, чтоб сестра моя знала вас, чтоб она в случае надобности могла положиться на вас.