Полынный мой путь (сборник) - Мурад Аджи

Народ решил узаконить кроме шариата и адаты (обычаи). Для введения каждого нового адата кумыки собирались на два кургана под названием «Центральные Курганы». Эти курганы находились между селениями Новый Аксай, Старый Аксай и Эндрей, на берегу речки Яман-Су. Когда вводимый адат касался улажения споров между обществами двух соседних селений, то к этим курганам выходили оба общества, во главе со своими князьями. Одно из них собиралось на одном кургане, а другое на другом. Между этими курганами собирались выделенные от обоих обществ представители. Последние сговаривались о мирном улажении спора, и результат сговора стали называть «адатом». Этот адат скреплялся большинством голосов узденей и, наконец, князьями. Неподчинявшихся адату заставляли подчиняться силой.

Шариатскими делами, как, например, продажа-купля земли, дома, брачные дела, наследство, наказание за прелюбодеяния и т. п., должен был ведать кади. А такие дела, как убийство, похищение девушки и вдовы или гнусное насилие над ними, поранение, воровство и пр., решались по адату. И в последнем случае были свои наказания и меры пресечения, как то: выселение из родины, штрафы и пр., причем адатные судьи были в каждом селении. Если кто-либо не был доволен решением адатного судьи своего селения, то в селение Эндрей посылалось по одному кадию от каждого из трех названных селений и умные из узденей. Эти люди в том селении рассматривали, в качестве судей, дела в течение трех месяцев. Если же этот суд не мог решить дело, то на вышеназванные «Центральные курганы» собирались общества трех селений и там выносили в окончательной форме свое решение, которое вводилось в быт как адат.

У нас, у кумыков, судебные процессы бывали двух родов: направляющиеся к адатам и направляющиеся к шариату. В прежние времена споры и процессы, относящиеся к адату, имели три направления (отделения): торговое, земледельческое и собственно адатное. При судебных делах адатного направления на суде выносилось постановление. Если находилось лицо, постановлению не подчиняющееся, то его заставляли силой подчиняться. Для преступников существовал княжеский подвал, куда их сажали.

Дела, направляемые у кумыков в суды, были следующих родов: о воровстве, об убийстве, о поранении, об изнасиловании, о нападении на дом, о поджоге ночью и т. п.

В торговое отделение суда направлялись дела торговцев и купцов, в земледельческое отделение (крестьянское отделение) дела крестьян. Дела прочих видов рассматривались по шариату. В спорах торговых членами суда являлись крестьяне. Их постановление имело законную силу.

Адаты при убийствах

Человек, совершивший убийство, немедленно после убийства укрывался со своими родственниками, по отцовской линии, в доме своего князя. Последний, согласно адата, должен был взять их под свою защиту и покровительство. В этих случаях он, собрав своих узденей и молочных родственников (эмчеков), брал на себя руководство в делах укрываемого им убийцы в целях предупреждения и предотвращения ответного кровопролития, для успокоения потерпевших, до примирения убийцы со стороной. Князь кормил весь укрываемый род убийцы до окончания своих хлопот по примирению сторон. Сюда в дом князя, а также к потерпевшим приходили односельчане и знакомые. Они, выражая им свое соболезнование, говорили по обыкновению: «Да ниспошлет Бог свой мир…» Родственницы убийцы в доме князя держали «яс» (обряд оплакивания убитого) и при этом, причитывая, проклинали и поносили своего родственника-убийцу. Сам же князь, выждав окончания дней «яс» у убитого, посылал туда своего кади и двух «тамаза» (почетных стариков) для переговоров о примирении с родственниками убийцы. Если не соглашались простить убийцу, то посланные князя предлагали выселить далеко из родного аула убийцу (адат – «канлы») и при этом просили примириться с родственниками убийцы. Если переговоры в первый раз были безуспешны и посланные возвращались к князю ни с чем, то последний посылал их второй и третий раз и вообще до тех пор, пока родственники убитого не соглашались на примирение. При этом последнем случае от родни убийцы собирался «алым», т. е. мзда, преподносимая родне убитого. Алым с дыма, т. е. с родни, кушающей из одного котла, с давних времен был установлен в один баран. Позднее установился «алым» в деньгах – в размере тринадцати рублей. В случаях, когда родственники жили отдельно, то на алым бралось с каждого брата по пяти рублей, с двоюродного брата по два рубля пятьдесят копеек, с троюродного брата один рубль пятьдесят копеек, а четвероюродного брата по шестьдесят пять копеек и т. д. Нисходя по дальнейшим родственникам, взыскание доходило до мзды в двадцать пять копеек. Того родственника убийцы, который не желал принять участие в алыме, родственники убитого имели право убить. Разумеется, что алым был большой в том роде, где родственников было много, а малый, где родственников было мало. Если у убийцы род был маленький и состоял из бедных родственников, то эти родственники в алыме не участвовали.

Когда таким образом алым был готов, то родным убитого посылали сказать, что «идем с алымом». Последние все собирались в доме убитого и держали «яс». Родственники убийцы с почетными стариками аула, кадием и князем во главе, передав алым кадию, шли на «яс» или «тазият» (сидение мужчин на «ясе»). Перед отправлением туда у родственников убитого снимали все оружие, обувь, и они босые, подняв шаровары выше колен, сняв свои папахи, шли до тазията. Когда эта процессия подходила ко двору с тазиятом, то кади с алымом, оставив родственников убитого на почтительном расстоянии от тазията, вместе с князем и почетными сельчанами подходили к тазияту, и, по отдаче своего обычного салама (приветствия), совершив молитвословие (дуа), произносил проповедь о прощении и мирной жизни. После этого он подходил к старейшему в роде убитого, сидящему на тазияте, и, поднося ему алым, говорил: «Этот алым дает (такой-то) князь». Беря алым, родственники убитого становились лицом к родственникам убийцы, возвращались к себе – по домам. Перед возвращением они произносили: «Да ниспошлет Бог свой мир». Убийца был отправляем в качестве канлы (кровника) в другие селения. Если его там находили родственники убитого и убивали, то говорилось «кровь за кровь» и об этом забывалось. Если они его не могли убить, то он был в канлы до тех пор, пока с ним родственники убитого не примирялись.

Родственники убийцы, после примирения с родственниками убитого, не должны были оставлять своего осторожного отношения к ним.

В случаях, когда родственник убитого убивал родственника убийцы, давшего алым, такой убийца являлся кровником – «канлы» ем князя в течение одного года со дня убийства. Если только его князь не убивал, то он не мог видеть князя и сказать ему: «доброе утро» и «добрый вечер» (обычные слова, произносимые при поклоне князю). Такого канлы-кровника князя никто не принимал и не давал ему приюта у себя. По этой причине никто не осмелился быть канлы князя.

В тех случаях, когда по пробытии канлы пять-шесть лет в ссылке по хлопотам и посредничеству князя родственники убитого соглашались пойти на примирение, адат был такой.

Канлы, до своего примирения с родственниками убитого, не должен был ни брить, ни стричь своих волос. Перед отправлением на примирение родственники канлы, объявив о своем намерении, старались собрать к себе возможно больше народу для того, чтобы шествовать на примирение. Среди этого народа должен был находиться князь.

Все они собирались во дворе канлы или у его ближайшего родственника в такой обстановке: на дворе был разостлан ковер, на нем была положена большая пуховая подушка (назберишь), на этом назберише находились седло со всеми принадлежностями, панцирь и ружье. Тут же стоял лучший в селении конь. Несколько женщин из родни убийцы садились возле положенных на ковре вещей, проклиная и понося своего родственника-убийцу, устраивали «яс» (оплакивание убитого), причитая и колотя себя в грудь и в голову. Около, стоя молча и мрачно, глядели на них все собравшиеся. Некоторые, слушая причитание женщин, плакали вместе с ними.

Когда сторона канлы посылала стороне убитого сказать, что идут с канлы, то последняя, собрав своих друзей, близких и знакомых, отправляла туда в свою очередь сказать: «пусть идут». Тогда вся сторона канлы шествовала в таком порядке: впереди шли кади, муллы, хаджи, старики с князем, за ними весь собравшийся посторонний народ, за ними родственники по отцовской линии, дяди по матери, племянники по сестре, внуки по дочери. Сзади них сам канлы. Впереди канлы вели оседланную лошадь с накинутым на седле панцирем. На передней луке висело ружье с дулом, направленным назад. Причем, прежде чем дойти до тазията убитого, канлы с родственниками, вышедшие из дому, неопоясанные и без оружия, снимали свои папахи. Тогда кади, в сопровождении князя и почетных людей, входил на тазият и, после своего салама и прочтения молитвы, произносил проповедь о прощении. Прибывшие за кадием князь и народ просили: «Во имя бога, простите». Если старейший из родни убитого скажет: «Нет, не прощаю», то все прибывшие посторонние снимали папахи, если и тогда получали отрицательный ответ, то все они становились на колени. Все то же проделывали родственники убийцы (канлы), стоя поодаль. Наконец, добивались утвердительного ответа. После этого во двор тазията вводили лошадь, а за нею канлы с родственниками. По получении лошади старейший родственник убитого дарил ее князю, а последний возвращал ее прежнему хозяину, у которого она была взята родственниками канлы.