Продана Миллиардеру (СИ) - Ангелос Валерия

– Красивая, – его хриплый шепот будоражит, заставляет поежиться. – Моя девочка. Лика. Ты охренительная. Хочу тебя так, что все нутро сводит. Ты только раз глянешь, а хер вмиг каменеет.

– Глеб, вот как ты умудряешься опошлить любой момент?

– Где пошлость? – ухмыляющиеся губы прижимаются к моей щеке. – Ты не за член держишь. За глотку. За душу, про которую я и забыл, что она у меня есть. Хотя если за хер возьмешься, точно отказываться не стану.

– Глеб!

– Чего?

Хохочет и заваливает меня на спину. Глазами сверкает так, что мое сонное состояние в момент исчезает.

– Голоден я, – припечатывает тяжелым взглядом.

– Опять?

– Ну да, – усмехается. – Пора ужин сварганить.

Резко поднимается, приступает к делу.

Волков совсем не стесняется своей наготы. Но он вообще такой. Ничего не стесняется по жизни. А еще – опять возбужден. И откуда у него только силы берутся? Я чувствую себя, как после убойной тренировки в спортзале. Каждая мышца ноет. Ломота разливается по телу. Даже не тянет подняться с кушетки. Лишь поправляю полотенце, оборачиваюсь плотнее, переворачиваюсь на бок и наблюдаю за мужчиной из-под полуприкрытых ресниц.

Глеб аж искрит, энергия в нем бьет ключом. Его мускулы напрягаются, играют при малейшем движении, перекатываются под смуглой кожей, раздуваются и натягиваются точно металлические канаты. Железный рельеф завораживает. Мой взгляд соскальзывает ниже, прямо по узкой полоске темных волос. И я чувствую себя преступницей, рассматривая мужчину настолько откровенно.

Он высокий. Сухой. Жилистый. И до одури сильный. Развит до предела. От него веет мощью и властностью. В порывистых движениях ощущается нечто дикое и первобытное.

– Почему именно “Резник”? – спрашиваю и встаю с кушетки. – Почему такое прозвище?

– Люблю ножи, – заключает невозмутимо.

Глеб нарезает мясо, отправляет куски на мангал.

– Подозреваю, тебя так зовут не за умение приготовить барбекю, – нервно усмехаюсь.

– Тут смотря с какой стороны глянуть, – хмыкает. – Лика, у меня всякое в жизни бывало, и не всем я горжусь, но вычеркивать бы ничего не стал. Каждый шаг помогал взобраться наверх. Если я кого прижимал, то за дело. Невинных жертв на пути не встречал. Ну и если без шуток, я врач. Универ не заканчивал. Но для работы хватало. Пулю достать. Залатать. Антидот от яда забабахать.

– Ты и в ядах разбираешься?

– Немного.

Он откладывает ножи в сторону, отодвигает подальше вместе с разделочной доской и смотрит на мои губы так пристально, что во рту пересыхает.

Я тянусь за графином с водой. После бани жутко хочется пить. Трудно утолить жажду. Чувствую, Волков ловит каждое мое движение, следит за жестами. И от этого под кожей разливается электрический ток.

– Скучно отмечаем, – вдруг заявляет Глеб.

Он достает бутылку шампанского, откупоривает ее за считанные секунды и разливает искрящийся напиток по бокалам.

– За нас, Лика, – усмехается. – За исполнение желаний.

Мои пальцы сжимаются на прохладной хрустальной поверхности. Наблюдаю, как беснуются пузырьки алкоголя, а после делаю небольшой глоток.

Вкусно. Терпкость разливается на языке.

Я прикрываю глаза, а когда распахиваю веки, Волков уже рядом, обнимает за талию и склоняется надо мной, впивается в губы.

– Я голоден, но совсем не по еде, – выдает хрипло. – Брать тебя нельзя. Надо дать время. А вот заласкать никто не запретит. Зацеловать. Затрахать языком. Хочу, чтобы ты всю ночь кончала и билась под моим ртом.

– Глеб, – выпаливаю и осекаюсь.

Я даже не знаю, как ему ответить, поэтому выпиваю бокал залпом. Голова тут же идет кругом и ноги подкашиваются. Но мужчина крепко держит меня за талию, не позволяя упасть.

– От судьбы не уйти, – говорит он, тянется и достает какой-то сверток с полки, подает мне. – Сама взгляни. Что твое, никуда и никогда не пропадет.

Смахивает на коробку прямоугольной формы, обтянуто темно-фиолетовой упаковочной бумагой, перетянуто серебристой лентой.

Глеб забирает у меня пустой бокал, чтобы снова наполнить, а я распаковываю неожиданный подарок.

– Это и есть сюрприз? – спрашиваю, снимая ленту.

– Сама взгляни.

Аккуратно снимаю бумагу и застываю от шока. Сначала я не могу поверить в то, что вижу перед собой. Прохожусь пальцами по гладкой поверхности, вглядываюсь в картинку.

Книжка. Тот самый сборник сказок Сандерсона, который я потеряла при переезде. Редкое издание.

Обложка выполнена в фиолетовых тонах, на ней изображена сказочная беседка, посреди накрыт большой стол. Принц обнимает принцессу. Тут кружится снег и золотистые блестки.

– Где ты умудрился ее достать? – поражаюсь. – Она выглядит точно как та книга, которая у меня была. Кажется, и заломы на тех же местах.

Открывается заглавие, и я вижу подпись. Сердце сжимается, а к горлу подступают слезы. Такие знакомые строки. Почерк. Сами слова.

“Анжелика, будь счастлива. Моя золотая девочка. Люблю тебя!”

– Глеб, – шепчу и судорожно сжимаю переплет дрожащими пальцами. – Но как ты ее нашел? Именно эту книгу. Как?

– Я верю в судьбу, – заключает невозмутимо. – А судьба верит в меня.

Обнимаю его. Крепко-крепко. Прижимаюсь всем телом. Дрожу. Эмоции накрывают и переполняют.

– Черт, стоп, – хмуро произносит Волков и отстраняет меня, проходится взглядом по раскрасневшемуся лицу. – Ты чего рыдаешь?

– Это… хорошие слезы, – нервно посмеиваюсь.

Глеб подхватывает меня на руки, прижимает ближе к себе. Поцелуями собирает соленые капли.

Я пытаюсь успокоиться, но не выходит. Чувства прошибают, раскалывают на части. Даже не могу объяснить такую бурную реакцию.

– Дьявол, – мрачно заключает Глеб. – Знал бы, подобрал другой вариант.

– Нет, ты не понял, – мотаю головой. – Просто эта книга очень важна для меня. И когда я смотрю на нее, то не могу удержаться. Прорывает.

– Ты разрешишь переиграть? – выгибает бровь. – Подобрать сюрприз на замену?

– Не надо ничего менять, – улыбаюсь и прижимаюсь губами к его губам. – И знаешь, это больше, чем подарок. Трудно описать, что именно я чувствую сейчас. Я не понимаю, как тебя отблагодарить.

– Уже, – берет мои губы в плен. – Ты рядом, Лика. Круче этого ничего нет и быть не может.

Мы перебираемся в другую комнату. Глеб устраивается на диване и усаживает меня к себе на колени. Опять наполняет бокал шампанским. Я спешу сделать глоток, пока пена пузыриться. Чуть позже Волков подается вперед и слизывает ее с моего рта, проходится языком так, что у меня дыхание перехватывает.

Я сама не замечаю, как выпиваю игристый напиток до дна. И какой это по счету бокал? Обычно я не пью алкоголь, но именно сейчас это шампанское заходит удивительно легко. Ощущение интересное. Легкость. Невесомость. Правда, голова немного кружится.

Глеб опять наливает мне, а сам не пьет.

– Твоя очередь, – возвращаю ему бокал.

Волков ухмыляется и осушает шампанское залпом. Один крупный глоток. Реально. Я вижу, как дергается крупный кадык, как вздуваются вены на мускулистой шее. Невольно закусываю нижнюю губу.

Мой взгляд соскальзывает ниже, на широкие плечи, покрытые темной вязью татуировок. Прозвучит глупо, но я стеснялась его рассматривать, отводила глаза. Отдалась мужчине целиком и полностью, доверилась, а все равно смущалась. Теперь же залипаю на контрастных узорах, пытаюсь разобрать смысл рисунков. Одна рука забита полностью, еще и часть груди захвачена, другая расписана только от плеча до локтя. Странные символы. Мне кажется, различаю кельтский узел, но общий стиль как у индейцев, сюда вписывается и “Ловец снов”, который у него на кисти набит.

– Что это значит? – веду пальцами по темным линиям, повторяю один знак за другим.

– Круговорот жизни, – накрывает мои пальцы своими, задерживает на одном из узоров, после ведет дальше: – Сила. Храбрость. Ритуальные обереги от злых духов. Я в эту хрень слабо верю, но когда на судне ходил, много всего успел повидать. Мы по Америке рассекали. Бывает, тормознешь где и зависнешь. Наколки там реальные шаманы бьют. Смотрят на тебя и сами решают, что нужно изобразить. Нутром чуют. Без слов природу распознают.