На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное - Александр Тимофеевич Филичкин

Кроме продуктов, сержант принёс две опасные бритвы с надписью «Solingen». Насколько знал Павел, такие предметы очень ценились не только в России, но и в Германии. Знатоки говорили, что сталь из этого города режет щетину, как масло. А после бритья кожа становится чистой и гладкой.

Рядом с шикарным трофеем лежали вещи попроще. Несколько Т-образных станков для бритья фирмы «Gillette» и початые пачки с тонкими железными лезвиями. Они походили на те, что выпускались в стране под названием «Ленинград» и «Нева». К ним прилагались несколько тощих обмылков и растерзанных донельзя помазков.

Среди собранного у врага продовольствия Олег нашёл сухари, каждый размером с небольшую конфету в бумажной обёртке. Павел видел такое лакомство в фантике, когда работал в Самаре. Он даже купил несколько штук и привёз их в подарок родителям, и младшим братьям и сёстрам.

Три маленьких хлебца, сержант отдал миномётчику, три оставил себе, всё остальное бросил в мешок. Он завязал округлившийся «сидор», сунул в коляску, заполненную до самого верха, и устало сказал:

— Поехали дальше, пока трофейщики фрицев сюда не нагрянули.

Красноармейцы уселись на мотоцикл и, жуя на ходу трофейную пищу, отправились в путь.

Фашисты собрали из разбитых машин всё, что возможно, построились в походный порядок и своим ходом пошли на восток. Их мехколонне было предписано — прибыть в назначенный пункт к вечеру 24 августа. Однако она нарвалась на засаду вражеских танков, и данные сроки, назначенные штабом дивизии, полетели к чертям.

Чтобы чуть сократить отставание от намеченных планов, офицеры гнали солдат всю ночь напролёт. Каждый стрелок шёл с полной выкладкой и нёс что-то ещё из имущества разбитого в степи батальона. В общей сложности, выходило почти по тридцать кило на каждого фрица.

Командир был совершенно уверен, что впереди его ждут немецкие военные части, к которым стрелки должны скоро примкнуть. Засада советских «тридцатьчетвёрок» сорвала все планы начальства, но это всем виделось, как роковая случайность.

«Мало ли что бывает на фронте? — размышлял молодой оберст-лейтенант, который ехал в кабине головной автомашины. — Ну, оказались два вражеских танка в глубоком немецком тылу. Ну, разгромили нашу колонну, но это мало что значит в ходе великой войны против славян. Так, небольшой эпизод, омрачивший мою биографию.

Ведь, как сообщили по рации из штаба полка, ещё вчера, 23-го августа, 6-я армия под руководством Фридриха Паулюса ворвалась в Сталинград. Наши войска вышли к цехам тракторного завода, где делают «тридцатьчетвёрки», и ведут бои на территории, прилегающей к гигантским цехам.

14-й танковый корпус прорвался к реке на северной окраине города в районе селения Ерзовка. Со дня на день, капитулируют последние части врага. А тех, кто не захочет сдаваться, придётся прижать к берегу Волги и уничтожить, как бешеных псов. Поэтому, нужно спешить. Иначе, такое большое событие пройдёт мимо нас».

Измученные мотострелки с нетерпением ждали скорого отдыха и торопились изо всех своих сил. Луна перевалила зенит и начала понемногу, спускаться к закату. Однако, жара не спадала. Липкий пот заливал немцам глаза и покрывал разгорячённое тело.

Атака советских танкистов изрядно попортила нервы всем фрицам, кто остался в живых. Тяжёлый груз давил на усталые плечи и не мог им поднять настроения. Ближе к утру, фашисты так сильно устали, что не видели перед собой, дальше, чем на несколько метров.

24 августа. Через шесть часов быстрого марша, стало быстро светать. Три роты вышли к небольшому кургану, который стоял у глубокой извилистой балки. Они вплотную приблизились к невысокой возвышенности и, не сбавляя скорого шага, шли на восток.

Откуда-то сверху, послышалась команда на русском. Даже те, кто плохо знал языки, сразу узнали её. Это была команда «Огонь!».

На вершине холма укрылись два взвода советской пехоты. Солдаты услышали долгожданный приказ и дружно нажали на спусковые крючки боевого оружия. Застучали два пулемёта «максим» и восемь «ручников» Дегтярёва.

Множество тяжёлых цилиндриков ударило по пешей колонне фашистов. Кусочки свинца срезали врагов одного за другим. Следом за очередями, затрещало около сотни винтовок. Часть из них била в машины, другие стреляли по идущим солдатам.

Раскалённые пули впивались в тела немецких стрелков, кромсали потную кожу и мышцы, рвали сосуды и сухожилия в мелкие клочья. Они дробили прочные кости на мелкие части, вырывали ошмётки горячего мяса и выбивали наружу фонтанчики дымящейся крови.

Фрицы падали в пыль, словно стебли травы, срезанные острой косой. Счастливчики умирали мгновенно. Другие валились на землю, хватались руками за ужасные раны и угасали со страшными воплями на посиневших губах. Третьи бились в мучительных судорогах, не способные сдвинуться с места. Этим досталось больше всего: у них был перебит позвоночник. Таким бедолагам оставалось только лежать, как бревно, и страдать от неспособности двигаться.

Под ураганным огнём, первая рота фашистов погибла почти целиком. Водители и пассажиры двух уцелевших машин разделили их участь. Несколько пуль попали в деревянные ящики, где лежали гранаты и взрыватели мин.

Два оглушительных взрыва грохнули один за другим. Осколки металла брызнули в разные стороны и, большею частью, попали в фашистов, идущих за автомобилями. Они смели тех, кто ещё стоял на ногах, и превратили всех остальных в кровавое месиво.

Услышав стрельбу, стрелки других рот уронили поклажу, что несли на плечах, и ринулись вон из пешей колонны. Многие развернулись на месте и побежали налево, к внушительной балке, что протянулась метрах в ста от дороги.

Над краем обрыва, тотчас показалось полсотни советских пилоток. Послышалась команда «Бросай!».

В воздух взвилось два десятка гранат. Секунду спустя, следом за ними взлетело ещё столько же «РГД-33». Снаряды упали под ноги бегущим фашистам и, как огромная куча хлопушек, взорвались с сухим частым треском.

Воздух вокруг тут же наполнили сотни кусочков железа. Они полетели в разные стороны, и большая часть нашла свою цель. Осколки впивались в живые тела с ужасающим звуком и жестоко кромсали, словно ножами.

Из ужасающих ран брызнула горячая алая кровь. Ноги пострадавших стрелков подломились. Сражённые фрицы рухнули в пыль, как сухие колосья, сметённые ветром.

Снова послышалась команда «Огонь!». В этот раз, она донеслась уже из оврага, где укрывался взвод пехотинцев. Сорок с лишним винтовок появились над кромкой обрыва и вместе с четырьмя «дегтярями» открыли стрельбу почти что, в упор.

На таком расстоянии тяжёлые пули пробивали одного, а то и двух немцев подряд. Мощный залп сбил многих из тех, кто ещё стоял вертикально. Остальные сами упали на землю, и