Тайна двух океанов (Изд. 1941 г.) - Григорий Адамов

Отсек носовой ультразвуковой пушки, за ним центральный пост управления и, наконец, весь огромный подводный корабль наполнился сдержанным музыкальным гудением, словно от работы мощной динамо-машины.

В первую минуту во внешнем виде крейсера ничего не изменилось. Ультразвуковая пушка работала лишь на половине своей мощности.

Вдруг среди офицеров на командном мостике крейсера возникло движение. Словно сорванные ветром, они быстро сбежали вниз. Нос и корма крейсера постепенно стали подниматься, его середина — уходить вниз, и стройные, почти изящные линии бортов стали все заметнее принимать форму дуги. Началась паническая беготня людей по палубам.

Весь силуэт корабля — от киля до радиоантенны — был ясно виден на экране подводной лодки. На глазах у капитана и старшего лейтенанта середина подводной части крейсера стала растягиваться, расползаться, словно глина. Спустя лишь одну минуту после начала ультразвуковой атаки середина обращенного к подводной лодке борта корабля неожиданно и сразу вдавилась внутрь него, потом вдруг, как огромный пузырь, лопнула, и гигантская струя воды ворвалась в трюмы, в машинное отделение, в артиллерийские погреба.

Крейсер сразу осел, в несколько секунд набрав чудовищную порцию воды. Не помогли ни подводные противоминные утолщения бортов, ни многочисленные водонепроницаемые переборки. Мощный поток воды сделался полновластным хозяином своей добычи — великолепного крейсера, красы и гордости восточноазиатского флота…

— Прекратить звук! — отдал команду капитан и, повернув бледное лицо к старшему лейтенанту, добавил: — Надо дать людям время для спуска шлюпок.

Крейсер медленно погружался серединой в воду, все выше задирая кверху нос и корму. Один за другим слетали на воду катеры, моторные лодки, вельботы, шлюпки и быстро наполнялись людьми. Со всех сторон к погибающему кораблю неслись многочисленные мелкие суда, работавшие до сих пор на море поодаль от него, и спасательные шлюпки с парохода.

— Разрешите доложить, — послышался позади голос Плетнева.

Радист стоял в дверях с пачкой радиограмм.

— Что там у вас? — отрывисто спросил капитан.

— Крейсер непрерывно шлет сигналы о бедствии. Сообщает, что тонет. Говорит, что по неизвестной причине правый и левый борты расползаются, открыв доступ воде.

— Хорошо. Принимайте дальнейшие сообщения.

Капитан вновь повернулся к экрану. Все палубы уже очистились от людей. Лишь одинокая приземистая фигура командира продолжала неподвижно стоять на верхнем мостике крейсера. Вот он прощально приложил руку к козырьку. Вся масса мелких судов, скопившихся около медленно погружавшегося корабля, сразу широким веером рассыпалась далеко вокруг него.

— Ясно, — проговорил Капитан. — Все сошли с корабля. Пусть теперь расплачивается за всех один этот волк! Звук! — резко скомандовал он главному акустику. — На полную мощность!

Все помещения подводного корабля наполнились величественной симфонией потрясающей силы.

Через полчаса «Пионер» стремительно мчался к югу и вниз, созывая на сборный пункт всех членов команды, оставленных им в глубинах океана на время битвы с коварным врагом.

Глава X.

ДВА РАЗГОВОРА

Отразив нападение, экспедиция еще семь суток оставалась на месте сражения и успешно закончила начатые исследования. Полученными результатами особенно был доволен Шелавин.

Наличие электродвижущей силы в слоях океанического дна было подтверждено и всесторонне изучено им, и это обстоятельство распалило изобретательскую фантазию Марата до необычайных размеров. Он уже носился с проектом организации огромных придонных электроаккумуляторных батарей, собирающих и накапливающих непрерывно возникающую в толщах морского дна электроэнергию и потом передающих ее на сушу для промышленных, транспортных и бытовых целей. Марат сумел заразить своим энтузиазмом даже Шелавина и превратить его в яростного сторонника и защитника своего проекта. В стенгазете появилась статья Шелавина, в которой он громил скептиков и маловеров, сомневавшихся в практическом значении проекта. Дискуссия разгоралась, как пожар, и Марат чувствовал себя на вершине счастья.

Подводная лодка шла теперь в южной части Атлантического океана, в полосе соприкосновения двух параллельных течений — теплого, идущего с запада, от Фальклендских островов, на восток, к берегам Южной Африки, и широкого холодного течения мыса Горн, которое идет в том же направлении, тесно соприкасаясь с теплым. Это холодное течение является в то же время атлантической частью Великого непрерывного кольца Восточного течения, опоясывающего в этих высоких широтах весь земной шар.

Как и во всех случаях соприкосновения холодных и теплых течений, эти области и над поверхностью океана и в глубинах отличаются многими физическими и биологическими особенностями. В атмосфере здесь чаще, чем где бы то ни было, наблюдаются штормы, туманы, большая облачность, дожди, а в водах океана — исключительное богатство и развитие жизни, начиная от планктона — микроскопических организмов, пассивно плавающих на поверхности и являющихся питательной основой для жизни всей фауны поверхностных вод, — и кончая самыми крупными видами морских животных.

Как далеко сказывается влияние этих условий в глубинах океана? Какие новые, неизвестные еще науке виды водных организмов можно там найти? Как распространяются здесь холодные течения, зарождающиеся у ледников Антарктического материка под влиянием таяния льдов и в результате усиленного теплового лучеиспускания в южных антарктических областях Атлантического океана? Каков здесь в действительности рельеф дна и как он влияет на движение глубинных вод и на распределение температуры в них?

Все эти и множество подобных им вопросов стояли перед научной экспедицией «Пионера». Кипучая работа шла не только на частых, хотя и кратковременных остановках, но и во время движения корабля — в его лабораториях-кабинетах и даже у бортовых окон. Медленно двигаясь на трех десятых хода и зажигая на безопасных глубинах мощные прожекторы, подводная лодка привлекала к себе множество водных организмов, и на долю Сидлера, помощника Шелавина, одновременно физика, художника и кинооператора экспедиции, приходилась непрерывная, но чрезвычайно увлекательная работа.

В эти дни Павлик не отходил от Сидлера, восхищаясь всем, что появлялось в мощном луче прожектора, а также быстротой и искусством, с которым все это запечатлевалось немедленно на кинопленке или на листах альбома художника.