Убийца Шута - Робин Хобб

Глава тринадцатая

Чейд

Много легенд и обычаев связано со Скилл-колоннами, раскиданными по всем Шести Герцогствам и за его пределами. Даже когда истинное предназначение этих монолитов было забыто, их важность осталась, а значит, о них много рассказывали и их почитали. Чаще всего это были сказки про неосторожных людей, про юных влюбленных, которые бродили вокруг камней, прислонялись к ним и исчезали. В некоторых сказках они возвращались через сто лет и обнаруживали, что все, что они знали, исчезло, в то время как сами они не постарели ни на день. В своих исследованиях Скилла я часто задавался вопросом, были ли такие несчастные, обладавшие неуправляемым талантом к магии, которые ненароком открывали портал и навсегда исчезали в нем. Я до сих пор содрогаюсь, вспоминая свой несчастный случай при путешествии с Аслевджала в Бакк. Я знаю, ты читала этот мой отчет. Неужели никто не обратил внимания на это предупреждение?

Опять же, у самого короля Дьютифула есть некоторый опыт опасности такого путешествия. Тогда мы вышли из колонны, погруженной в воду. А если бы она лежала на земле? Не знаю, остались ли бы мы навечно внутри столба, как в ловушке, или же нас вытеснило бы под землю, где мы бы задохнулись?

Даже с восстановлением многих свитков, рассказывающих о Скилле, наши знания о столбах все еще слишком скудны. Под руководством Чейда составлена карта расположения колонн в Шести Герцогствах, записаны все древние надписи и их состояние. Некоторые из них упали, знаки на нескольких разрушены ветрами или намеренно уничтожены вандалами.

И все же, при всем уважении, я советую осторожнее работать с ними. Думаю, что только опытные члены группы должны заниматься такими изысканиями. Мы не знаем, куда могут привести многие из этих порталов, не знаем, какой символ какому месту соответствует. Для тех знаков, которые мы смогли понять, необходимы поисковые группы, которые сначала приедут на место обычным способом и убедятся, что колонна не разрушена и в хорошем состоянии.

Что касается экспериментов с колоннами, на которых знаки выцвели или повреждены, возникает вопрос, почему мы должны пытаться использовать их? Стоит ли рисковать жизнью кого-то из владеющих Скиллом, отправляя его в неизвестность?

Сколько помню Чейда, он всегда пользовался любой возможностью драматизировать свою жизнь. От леди Тайм до Рябого человека, он смаковал каждую свою роль. Возраст не уменьшил его любви к уловкам и маскировке. Наоборот, он наслаждался ими больше, чем когда-либо, ведь у него появилось время и возможность полностью им отдаться.

Так что когда Чейд присылал мне вызов, я не знал, кто придет на встречу. Однажды он был старым торговцем с мешком тыкв на продажу. В другой раз я вошел в трактир и встретил уродливую женщину-менестреля, которая коверкала трагический романс под шумные насмешки посетителей. Чем он становился старше, тем больше удовольствия получал от такого лицедейства. Я знал, что из замка он придет через камни, сокращая многодневное путешествие до короткого мгновения. Он войдет в Камни-Свидетели недалеко от Баккипа, и выйдет на вершине холма Виселиц. Приятно прогуляться оттуда до «Дубового посоха» теплым летним вечером. К огорчению Чейда, этой ночью он выйдет из колонны в слякотный дождь, который к утру перейдет в снег.

Я сидел в таверне, рядом с большим очагом, мой промокший плащ лежал на скамейке рядом, поближе к огню. «Дубовый посох» стоял у дороги и его основными гостями были купцы и путешественники. Я редко заглядывал сюда и ожидаемо не встретил ни одного знакомого лица. И все-таки для этой вылазки я забелил бороду мелом и надел грубую рубаху пахаря. Мои изношенные ботинки были грязны, я сидел, сгорбившись, натянув на лоб шерстяную шапку. Последний раз, когда я был здесь, я тоже встречался с Чейдом. Но никто не сможет сказать, что видел Тома Баджерлока в этой таверне, и удивиться, что же я там делал. Так что, угрюмо сгорбившись, я пил глинтвейн, надеясь, что мой вид никого не расположит к разговору.

Дверь гостиницы распахнулась, впустив дождь, ветер и промокшего конюха в сопровождении двух таких же мокрых купцов. За ними темнело вечернее небо. Я заворчал про себя. Я надеялся, что Чейд прибудет пораньше и быстро закончит со своим делом. Мне не нравилось, что я оставил Би в одиночестве. Она заверила меня, что все будет в порядке, что она порисует картинки в своей комнате у огня и пойдет спать, когда устанет. Я тщетно пытался убедить ее, что ей лучше провести вечер с Лином и его женой. Ее ужасно испугала такая идея. Поэтому я оставил ее, пообещав зайти к ней сразу после возвращения. Я потягивал глинтвейн и пытался решить, о чем беспокоюсь больше: о том, что Би дома одна, или о Чейде, бредущем где-то в буре.

Женщина второй раз ткнулась в мою спину. Я повернулся на скамейке и посмотрел на нее. Сначала я решил было, что это Чейд в одном из своих диковинных личин. Но она была слишком маленькая для поджарого старика, которого я знал. Повернувшись на скамье, я уперся взглядом в ее грудь. Чрезвычайно существенную. Когда я поднял глаза, она улыбалась мне. В ее передних зубках сияла небольшая щель, зеленые глаза обрамляли длинные ресницы.

— Привет, — сказала она.

Нет, это точно не Чейд. Его курьер, просто слишком дружелюбная девчонка или потаскушка? Как много возможностей испортить этот вечер. Я поднял кружку, осушил ее и протянул ей.

— Еще, пожалуйста.

В моем голосе не было ни намека на приветливость. Она подняла бровь.

— Я не разношу пиво.

Презрение в ее голосе было не притворным. Шерсть у меня на загривке слегка поднялась. Осторожнее.

Я наклонился ближе, делая вид, что пытаюсь разглядеть ее лицо. Я знал эту девушку, видел ее где-то, но не мог вспомнить, где именно, и это было неприятно и тревожно. Кто-то с рынка? Дочь одного из наших пастухов, которая выросла и ушла из родительского дома? Она не назвала меня по имени, ее зрачки не дрогнули: она меня не узнала. Играем пьяного. Я почесал нос и проверил ее.

— Не пиво, — сказал я ей. — Глинтвейн. Что-то холодно.

— Я не принесу никакого вина, — сказала она мне.

В голосе чувствовался легкий акцент. Она выросла не в Бакке.

— Жаль, жаль.

Я отвернулся к огню.

Она оттолкнула мой сырой плащ в сторону и безбоязненно села рядом со мной. Значит — или девка, или курьер. Она наклонилась ко мне.

— Ты выглядишь замерзшим.

— Нет. Сижу в теплом местечке у очага. Выпил вот немного глинтвейна. Просто жду старого друга.

Она улыбнулась.

— Я могу быть твоим другом.

Я с пьяной растерянностью покачал головой.

— Нет. Нет, ты не можешь. Мой друг гораздо выше и старше, и он мужчина. Ты не можешь быть моим другом.

— А может быть, я друг вашего друга. Это делает меня твоим другом, верно?

Я слегка покачал головой.

— Может быть.

Я потрогал сумку на бедре и нахмурился. Потом улыбнулся.

— Привет. Если ты друг моего друга и мой друг, то, может, купишь мне еще кружечку?

Я с надеждой поднял кружку с бессмысленной усмешкой и присмотрелся к ней. Любая знающая себе цену девка не станет связываться с человеком, у которого нет достаточно денег на выпивку.

На ее лице отразилась неуверенность. Я сказал не то, чего она ждала. Вдруг я почувствовал себя очень старым. В свое время я бы с удовольствием втянулся в подобную интрижку. Мне всегда нравилось разгадывать маленькие задачки, придуманные Чейдом. Я принимал участие во многих его спектаклях, одурачивая других. Но сегодня я вдруг просто захотел встретиться с моим старым учителем, выяснить, что ему надо, и вернуться домой. Нужны ли теперь все эти уловки? В стране мир и стабильность. Зачем ему шпионы и всякие задания для людей? Сейчас самое время прорваться сквозь туман и начать играть вместе. Но на такую наглость Чейд мог бы обидеться. Так что я снова посмотрел на нее и спросил:

— Как ты думаешь, что лучше: глинтвейн у теплого очага в холодный день или большая кружка в тени?

Она склонила голову, и стало видно, что она гораздо моложе, чем я думал. Ей нет и двадцати. Откуда же я ее знаю?

— Пиво в тени, — сказала она, не задумываясь. — Хотя тень трудно найти, если солнце не показывается несколько дней.

Я кивнул и подобрал мокрый плащ.

— Почему бы нам не поискать Чейда-Тень? — предложил я, и она улыбнулась.

Я встал и она взяла меня под руку. Лавируя между столами, мы подошли к деревянной лестнице, ведущей наверх, в комнаты. Буря снаружи усилилась. Порывы ветра стучались в стены и ставни таверны. Через мгновение дверь распахнулась, впуская дождь и ветер. Пока со всех столов кричали, требуя закрыть дверь, в таверну ввалились двое мужчин, шатаясь и поддерживая друг друга. Один из них дошел до пустующего стола, положил на него руки и замер, тяжело дыша. Риддл повернулся к двери и захлопнул ее. В следующий момент в человеке у стола я узнал Чейда.