Эксперимент. Реальность или Отражение - Мэй Кин

Руки тянутся сами собой, когда ногти выпиваются в кожу парня, оттаскивая его от неё.

— Какого хрена?! — не скрывая злости, произносит незнакомец, чьё лицо мне совершенно незнакомо.

Пару раз моргаю и привожу себя в чувства, понимая, что ошиблась.

Черт.

Надо найти Ковалевского.

«Найди, найди, а то крыша совсем съезжает с катушек» — усмехается внутренний голос, и я угрюмо поджимаю губы. Однако не успеваю толком отойти в сторону, меня хватают за руку.

— Эй, ты! Ничего не забыла?

— В каком смысле? — перевожу непонимающий, вместе с этим сердитый взгляд на девушку, из-за которой мои нервы уже на пределе.

«А может дело вовсе не в ней, а в том, что ты по уши втрескалась в этого парня?..» — как всегда не во время всплывают мысли моего подсознания. И я злюсь ещё больше. Злюсь, потому что прекрасно знаю, что это правда.

— В том смысле, что общество следует отгораживать от таких ненормальных, как ты.

Мои глаза застилает пелена из злости. Ненависть бурлит в крови.

Какого лешего?!

Сколько можно?!

Что вообще значит быть нормальным? Кто устанавливает эти рамки нормальности?! И как, черт побери, они должны соблюдаться?!

Разве не бред — постоянно устанавливать для всех одно и то же клише, если мы в априори не можем быть нормальными. Быть нормальным — быть, как все. Но ведь все мы разные. Что и есть истина для нормальности!

— Да пошла ты! — говорю я, показав ей средний палец.

Взгляд подмечает, как её брови удивлённо взметают вверх. Грубы кривятся в недовольстве. А в толпе появляется знакомый силуэт. Кажется, он направляется к нам.

Ковалевский.

Разворачиваюсь и делаю шаг вперёд. Однако не ожидаю того, что уже в следующую секунду меня резко дернут назад. Да, как? Прямо за волосы! Благо моя реакция, как всегда, отменная. Я успеваю ухватиться руками за голову, крепко сжимая парик, натягивая его обратно на лоб.

Когда хватка слабеет, я оборачиваюсь назад.

Гневный взгляд хищных глаз направлен целиком и полностью на меня.

«Ну держись, стерва!» — вспыхивает ярко-алым в моем сознании, и я теряю контроль над собственным разумом.

Кидаюсь на эту гадюку, пальцами впиваясь в гладкие, шелковистые волосы.

«Сейчас мы тебе их слегка, а может быть и нет, поубавим!»

Мы мечемся из стороны в сторону. Каждая из нас пытается нанести друг другу какой-либо урон. И, если бы я смотрела на это представление со стороны, то назвала бы подобную картину «поединком куриц». Иначе как наши телодвижения и визги назвать трудно.

В какой-то момент я замечаю, что вокруг нас уже собирается толпа. Но музыка по-прежнему играет. А кто-то продолжает танцевать.

На доли секунд взгляд цепляется за Диму, что вот-вот пробьётся к нашему вымышленному рингу. И это мгновение едва не становится моей погибелью. Ведь уже в следующее — очки подпрыгивают на носу, а затем скатываются вниз, с глухим стуком падая на пол.

Я резко останавливаюсь, тяжело дыша. Сердце перестаёт биться. И хотя это невозможно — в эту секунду мне кажется, что оно, как и многие здесь, в предвкушении последующего аккорда. В предвкушении финиша.

«Только не это» — проносится паническая мысль. А затем, не обращая внимания на язвительные реплики Демидовой, приседаю на корточки, пытаясь в световых бликах отыскать одну из самых важных деталей моей маскировки.

Я ползаю по полу, словно припадочная. Люди, как назло, не желают уступать дорогу, и топчутся рядом. Кажется, если бы здесь произошло убийство — никто бы и не заметил. Но…

— Ты случаем не это ищешь? — знакомый смех, раздираемый желчью раздаётся совсем близко.

«Может стоит все же попробовать?» — проносится в мыслях, когда я поднимаю взгляд и смотрю на Демидову, что держит своими цепкими ноготками мои очки.

Сглатываю и тут же поднимаюсь на ноги. Смотреть на неё снизу вверх — кажется чем-то унизительным.

— Верни, — совершенно позабыв о конспирации, цежу я сквозь зубы, открыто глядя на неё.

Она усмехается, запрокинув голову назад. А затем наши взгляды встречаются. Тело слегка потряхивает, мелкий озноб одолевает меня. Но сколько бы мы не сверлили друг друга взглядом — она не узнаёт меня. По крайне мере я не вижу эмоций, которые бы могли натолкнуть меня на иные предположения. Хотя может быть дело в том, что она элементарно не умеет их проявлять.

Королева гадюк умеет лишь громко шипеть и нападать.

— Что вы устроили? — сквозь музыку доносится знакомый голос. На этот раз сердце пропускает болезненный удар. — Карина, — Его голос в этот момент напоминает раскаты грома, — верни монй девушке очки. И большей не смей прикасаться к ней. Никогда.

На доли секунд наши взгляды снова пересекаются. Неудивительно, что в её глазах полыхает дьявольское пламя, в котором я горю заживо. Она хмурится. А затем её губы слегка приоткрываются, словно забытое ранее слово, наконец готово слететь с её уст.

О, нет.

Воспользовавшись заминкой, я подхожу ближе и спешно вырываю свои очки, едва поцарапав её кожу на запястье. Она шипит, плотно сжимая губы. Бросает на меня очередной, едкий взгляд, едва прищуренных глаз, а затем уходит. И, как бы я её ненавидела — умение в любой ситуации оставаться величественной королевой, которой все нипочем, завораживает, заставляя завидовать.

— Эй, — легкое касание пальцев к моему запястью, и я вздрагиваю. А затем он разворачивает меня быстрее, чем я успеваю натянуть на лицо атрибутику своей маскировки.

Наши взгляды встречаются и…

Ничего.

По крайне мере я снова не вижу должных эмоций на его лице. Ведь, если бы он меня узнал, то вряд ли бы оставался таким спокойным. Ведь так?..

Легкое касание к щеке. Его пальцы скользят вниз, от чего сердце в груди моментально заходится в бешеном ритме, млея от подобной близости. Но затем рассудок вопит: «Возьми себя в руки, черт возьми!», и я отстраняюсь, сделав шаг назад.

Ковалевский улыбается уголками губ, когда я в спешке натягиваю очки, а затем выдыхаю. Внутри меня до сих пор творится раздрай, несмотря на то, что все вроде как обошлось и моя тайна по-прежнему остаётся таковой. Однако настроение безвозвратно утеряно. Эйфория от выпитого алкоголя и музыки — испарилась. Теперь все вокруг только раздражает, заставляя понуро опустить плечи. При том что после потасовки с Демидовой у меня разболелась голова. Эта стерва в отместку выдернула мне парочку волос. Не говоря уже царапинах, оставленных на запястье, которые жгут, как самый настоящий яд, впрыснутый змеей.

Ничего не говоря, Ковалевский берет меня за руку.