Крылатые семена - Катарина Причард

— Это славные бабы, — заметил Динни, — и не такие уж они порядочные, чтобы задирать нос перед бедной Лили.

Словом, Лили плакала навзрыд и целовала Динни и всех его друзей-приятелей, когда они, водворив ее к Рози Энн и миссис Эмили, стали прощаться.

— Он был скверный, злой человек, ce cochon de Guarez,[13] — говорила она сквозь слезы. — И очень жестоко обращался с бедной Лили.

Вскоре после этого Салли отправилась навестить ее. Здоровье Лили было подорвано, но она все еще сохранила остатки прежней жизнерадостности и была, как видно, очень довольна тем, что живет с миссис Плэш и миссис Грин. Рози Энн в тот день как раз повезло на скачках, и она пригласила их в бар на Призе отпраздновать это событие. Последний раз Салли была здесь с Мари. «Дамский зал», в котором они с Мари после своих походов по магазинам выпивали по заведенному обычаю вместе с другими старожилами кружку пива, выглядел еще более грязным и обшарпанным, чем прежде. Сара-Господи Помилуй уже не сидела, как всегда, в темном углу. А Лили, наверно, сразу почувствовала здесь отсутствие Бэлл, подумала Салли.

Рози Энн и миссис Грин весело болтали, рассказывая официантке, разливавшей пиво, как им повезло, когда они поставили на «темную лошадку», а Лили, подняв над столом тяжелую кружку, прошептала:

— Aux amies parties.[14]

Салли не поняла слов Лили, но чокнулась с ней, зная, что обе они думают о Бэлл и Мари.

Глава XXXI

«Шпарю домой во весь дух!»

Телеграмма Билла привела Салли в неописуемое волнение. Уже несколько месяцев о ее внуке не было ни слуху ни духу. В сущности, с тех пор как его батальон был эвакуирован из Северной Африки, от него не приходило никаких вестей. Билл никогда не писал о том, куда их отправляют. Затем австралийские части были эвакуированы из Греции прежде даже, чем Салли догадалась, что Билл мог быть там. Вне себя от страха и тревоги они с Эйли просматривали списки убитых, раненых и пропавших без вести.

В этих списках им встречались имена других юношей призванных в армию с приисков, и они понимали что, батальон Билла понес тяжелые потери. Но больше им ничего узнать не удалось. Их преследовала мысль, что Билла уже нет в живых, хотя они и продолжали твердить друг другу, что он, быть может, ранен или взят в плен. И вдруг пришла эта ликующая весть и сразу рассеяла все их страхи. Салли чуть с ума не сошла от радости. К тому же телеграмма была отправлена из Перта — значит, Билла можно было ждать домой с минуты на минуту.

Динни довольно ухмылялся, читая и перечитывая телеграмму. Как это похоже на мальчика — он, конечно, не упустил случая напомнить им старую приисковую шутку.

Как-то раз Карр Бойд, один из пионеров-старателей, большой любитель рассказывать всевозможные невероятные истории, расписывал, вернувшись в город, свое очередное приключение, от которого, по его расчетам, у слушателей должны были встать волосы дыбом, и вдруг до его ушей долетел вкрадчивый вопрос одной дамы:

— Скажите, мистер Бойд, а если бы перед вами неожиданно вырос разъяренный туземец с нулла-нулла в одной руке и копьем в другой, что бы вы сделали?

— Припустился бы домой… и шпарил бы во весь дух, — ответил Карр Бойд, проглотив более энергичное выражение, дабы не оскорбить слуха дамы.

Салли вывела из гаража «Попрыгунью Джейн» и поспешила к Эйли с радостной вестью. Потом вместе с Динни она отправилась на вокзал узнать насчет прибытия поездов. Приедет Билл с экспрессом, который ежедневно прибывал с побережья, или с одним из воинских эшелонов, то и дело пересекавших Калгурли на своем пути в восточные штаты, — они не знали. Железнодорожные чиновники не давали никаких справок относительно движения воинских поездов, но Динни поговорил с носильщиком и выведал у него, что ожидаются два состава. Когда они прибудут, носильщик не знал, но посоветовал Динни не ждать их на вокзале.

— Воинские эшелоны подают теперь на запасный путь в стороне от Калгурли, — сказал он. — Подальше от винных лавчонок и пивных.

Когда экспресс с грохотом подкатил к платформе, они стояли за решеткой у выхода на перрон, внимательно вглядываясь в каждого пассажира в военной форме, но почти ничего не видели от волнения. Пассажиры один за другим проходили мимо и исчезали вдали. Билла среди них не было.

— Ну, может быть, приедет с воинским, — сказал носильщик, их новый знакомый. — Я вот тоже поджидаю сына домой с шестой дивизией.

Динни уговорил Салли зайти в ресторан выпить чаю, прежде чем отправляться дальше, в Паркстон. Но Салли была как на иголках — она боялась, что «Попрыгунья Джейн» выкинет с ними какую-нибудь штуку: если заглохнет мотор или лопнет покрышка, они опоздают к прибытию эшелона.

Долгие томительные часы просидели они в машине, под палящим солнцем. Они задыхались от жары; на всем полустанке не было где укрыться — ни одного из тех стройных узколистых деревьев, которые отбрасывают спасительные клочки тени на спекшуюся от зноя красную землю. Солнце слепило глаза, отражаясь от крыш бараков, сооруженных вокруг полустанка для обслуживания проходящих эшелонов. Люди в защитного цвета куртках, а некоторые просто голые по пояс сновали возле бараков, готовясь, как видно, к прибытию поезда; они были слишком поглощены делом, чтобы обратить внимание на двух стариков, остановивших невдалеке от платформы свой видавший виды автомобиль. А Салли и Динни, боясь, как бы их не прогнали с полустанка, воздерживались от вопросов.

Но вот наконец мимо них прогромыхал военный состав и остановился. Сотни солдат в полном походном снаряжении, в потрепанных, выцветших куртках и кое-как нахлобученных на голову шляпах с обвисшими полями высыпали из вагонов. В том, что это экспедиционные войска, не могло быть никаких сомнений. Ошеломленная, взволнованная до глубины души, Салли вглядывалась в этих людей, но их было не отличить одного от другого. Почти любой мог оказаться Биллом. Все они выглядели на одно лицо — худые, с глубоко запавшими глазами, сухой, обветренной кожей и жесткой складкой у рта… Впрочем, недостатка в шутках, смехе и брани не было, когда, рассыпавшись по голому пространству сухой красной земли и оглядев открывшийся их взору суровый пейзаж приисков, они, к великому своему разочарованию, убедились, что поблизости не видно ни спасительного кабачка, ни пивной.

«Да как же тут разыщешь Билла — среди всех этих людей, которых уравняла война?» — в отчаянии спрашивала себя Салли. «Быть может, он так изменился, что его и не узнать теперь!» Они с Динни стояли поодаль, смотрели во все глаза и напряженно ждали, надеясь, что Билл сам заметит их. «А может быть, им удастся все же отличить его фигуру, черты лица, узнать по легкой, небрежной походке и широкой улыбке — как можно его не узнать!» Платформа почти опустела, когда Динни решил заговорить с одним солдатом, который плелся позади всех.

— Да, это шестая дивизия — вернее, то, что от нее осталось. Были ли они в боях в Ливии и в Греции? Да, черт возьми, были, были. Знает ли он парня по имени Билл Гауг? Нет, что-то не припомнит такого.

— Эй, Тед, — крикнул он другому солдату. — Ты не знаешь, у нас есть такой — Билл Гауг?

— «Неунывающий Билли»? — переспросил тот. — Конечно, есть. Ему не повезло во время отступления, но на Крите он был уже вместе с нами. Я видел его вчера. Он, верно, где-нибудь здесь. А может, во втором эшелоне.

Второй эшелон прибыл только под вечер, и с ним приехал Билл. Динни первый заметил молодого солдата, который устало брел по платформе, согнувшись под тяжестью вещевого мешка и винтовки. Что-то знакомое почудилось Динни в этой фигуре. Он крикнул:

— Эй, Билл!

Солдат поднял голову, и Динни увидел широкую улыбку Билла. А Салли уже обхватила внука руками; казалось — еще секунда, и она его задушит. Суетясь вокруг них, Динни восклицал:

— Рад тебя видеть, мальчик! Рад тебя видеть!

— И я рад, что вернулся домой, Динни, — сказал Билл каким-то напряженным, не своим голосом. — Как я мечтал об этом, — добавил он и невесело рассмеялся. — Может, и сейчас мне это только снится?

— Ты дома, дома, радость моя! — вся сияя, говорила Салли. — Тебе сейчас нужно только хорошенько поесть и отоспаться с недельку.

Динни подобрал с земли винтовку Билла и его вещевой мешок и зашагал вперед, гордясь своей поклажей, словно это он сам только что вернулся с передовой.

— Да, поспать не мешает, — согласился Билл.

Он уселся рядом с Салли на переднем сиденье, вытянув ноги, а Динни устроился позади. Когда они отъезжали от полустанка, на небе уже горела медно-золотая полоса заката. По мере того как она выцветала, коричневые тени сгущались на красной земле, а кустарники в отдалении превращались в пурпурные и черные пятна. Купол неба стал прозрачно-янтарным, с розоватыми тающими облачками, которые ветер стягивал к Калгурли. Салли подумала, что никогда еще улицы не казались ей такими грязными, такими неприглядными. Над ржавыми крышами и белыми оштукатуренными стенами домов воздух был еще мглистым от зноя и пыли, хотя закат уже накинул на город свою золотистую дымку. Даже перечные деревья, стоявшие вдоль широких улиц, и куррайонги, которые обычно сохраняют свой свежий зеленый наряд до самой осени, казались в последних, догорающих лучах солнца увядшими и запыленными.