Океан. Выпуск одиннадцатый - Николай Ильин

— Я говорю с вами весьма доверительно, Вильгельм, — сказал он. — Как со своим другом. Обо всех этих подробностях никто не должен знать.

— Можете не сомневаться, господин адмирал.

Несколько минут после этого Кранке еще сидел молча, смотрел в огонь и курил, но постепенно успокоился и продолжил свой рассказ.

— Спустя несколько дней гросс-адмирал пытался поколебать взгляды фюрера на военное значение больших надводных кораблей. Гитлер был непреклонен. Я присутствовал при этой встрече.

«Флот еще в войне с Данией, во франко-прусской войне 1870—1871 годов не принес никакой пользы. И в войне 1914—1917 годов флот был бесполезен, — быстро наэлектризовываясь, едва дождавшись конца доклада Редера, говорил Гитлер. — Причина этого в отсутствии на флоте энергичных людей, полных решимости сражаться. Руководство флота всегда слишком тщательно сопоставляет соотношение сил, прежде чем вступить в борьбу».

«Простите, мой фюрер…» — пытался прервать поток обвинений главнокомандующий.

«Не перебивайте меня, Редер. Я знаю, вы хотите сказать, что еще недавно я был другого мнения. Да, я признаю теперь, что я заблуждался. Последние события на море — бесславный рейд «Адмирала Шеера» в русские воды, недавнее нападение на конвои англичан — убедили меня окончательно, что флот бесполезен. Сейчас Германия переживает критический момент своей истории. Вам, своему старому соратнику, я могу сказать об этом. И вся ее боевая мощь, все материальные ресурсы должны быть введены в действие».

Редеру так и не удалось поколебать фюрера в его решении. Через несколько дней он подал в отставку. И фюрер принял ее без возражений.

— Что же теперь будет с надводным флотом? — спросил Больхен. — Неужели новый главнокомандующий решится порезать корабли? Это было бы безумием.

— Поживем — увидим, — уклончиво сказал Кранке.

Он великолепно понимал, что отнюдь не столь значительная неудача с нападением на союзный конвой у Нордкапа, а тяжелое поражение на Кавказе и Волге, оцениваемое самим фюрером как критическое, привело Гитлера к переоценке роли крупных военных кораблей и отставке Редера. Именно трагические для Германии события на восточном фронте решили судьбу большого флота. Но об этом Кранке предпочел промолчать. Так же как и о личном соперничестве между Редером и Деницем, ускорившем решение рейхсканцлера.

Уже по дороге в Киль Больхен услышал по радио сообщение об отставке Редера. Вместо него главнокомандующим военно-морским флотом был назначен ярый поклонник неограниченной подводной войны «папа» Дениц.

ТАК ДЕРЖАТЬ, СЕВЕРОМОРЦЫ!

В конце декабря над Баренцевым морем, над главной базой Северного флота Полярным безраздельно властвует полярная ночь. Почти непрерывно воет лютый, продувающий насквозь весь городок, обжигающий ветер. Он вытряхивает из низких мрачных туч густой колючий снег и бешено несет его над темными безлюдными улицами. Временами на небе вспыхивают цветные всполохи полярного сияния. С высоких прибрежных скал открывается взору угрюмая, леденящая душу картина. И все же нигде больше не увидишь так отвесно падающих в воду берегов, живописного нагромождения камней, такой прозрачной воды, хрустальных ручьев и озер.

Север, Север — величественный, суровый, неласковый край!

На улицах Полярного ни души. Лишь торопливо пробежал, поглубже нахлобучив шапку-ушанку и втянув голову в плечи, одинокий запоздалый моряк.

Час назад его тральщик ошвартовался в Екатерининской гавани. Двое суток вконец измотанный экипаж боролся со штормом, волоча на буксире подорвавшийся на мине сторожевик. Десять раз лопался металлический буксирный конец. Только моряк понимает, что значит завести его снова в кромешной тьме разъяренного штормового моря. Палубы и надстройки обоих кораблей так обросли льдом, что машина, задыхаясь, едва двигала корабли вперед. Несколько раз командир был близок к тому, чтобы дать сигнал SOS. И все же они пришли и привели поврежденный сторожевик.

— Молотки, хлопцы, — растроганно сказал комдив, потирая пальцем бровь, как он всегда делал при сильном волнении. — Честно скажу — боялся, что больше не увижу. Дивизион гордится вами, ребята. — Комдив помолчал, закурил, порылся во внутреннем кармане кителя. — А ты, командир, держи билет на новогодний бал в Дом флота. Чего смотришь? Свой отдаю. Хватай, пока не передумал.

В каюте командир только сумел расстегнуть китель, чтобы переодеться. На большее у него не хватило сил. Десять минут спустя он спал на койке мертвецким сном, сбросив лишь один сапог. Так неожиданно получил билет на новогодний бал минер тральщика.

Перейдя по деревянному мостику, он остановился у Дома флота. Опустил воротник шинели, стряхнул с ботинок снег, открыл тяжелую, массивную дверь и застыл неподвижно на пороге.

— Ух ты! — восхищенно сказал он, постепенно приходя в себя.

В Доме флота было празднично и светло. Таинственно мерцала в фойе роскошная елка — ее специально привезли в подарок морякам шефы-новосибирцы. На стенах смешные рисунки, карикатуры на гитлеровскую верхушку. Играл духовой оркестр. На плечи танцующих сыпалось конфетти. И посреди этого праздничного великолепия вдоль всей стены висел большой кумачовый призыв, напоминающий о войне:

«Товарищи североморцы! Откроем боевой счет в 1943 году!»

По планам организаторов вечера из женсовета сегодня должен быть костюмированный бал. Но в масках всего десяток женщин. Судя по тому, как озабоченно они посматривали по сторонам, как коротко переговаривались друг с другом, все они, видимо, были членами оргкомитета. Запоздавший минер тральщика, а им оказался тонкий лейтенант с черными бровями, пригласил на танец проходящую мимо маску. Это была жена члена Военного совета Николаева. Танцуя с лейтенантом, она то и дело раскланивалась со знакомыми.

— Откуда вас знает все начальство? — обеспокоенно спрашивал лейтенант. — Кто вы такая?

— Ах, не обращайте на них внимания! — легкомысленно отвечала маска. — Какое это имеет значение?

Кремлевские куранты еще час назад отбили начало нового, 1943 года. На сегодняшний вечер было приглашено много гостей — командиры и комиссары кораблей, отличившиеся в боях подводники и летчики, артиллеристы батарей береговой обороны, разведчики, Герои Советского Союза. Но некоторых из них до сих пор нет. Что поделаешь — война, заботы, неотложные дела. Командиры поздравляют своих подчиненных. Таков твердый обычай на флоте. Нет и командующего. Вместе с членом Военного совета они объезжают соединения кораблей и части и поздравляют моряков. Специально к этому дню приехали на флот из Москвы артисты.

У лестницы, ведущей на второй этаж, группкой стояли капитан 3 ранга Шабанов с женой Ниной, комиссар Золотов, лодочный доктор Добрый, старпом Баранов, бывший недавно штурманом. У всех на тужурках поблескивали новые ордена, полученные за два последних похода и потопление немецкой субмарины.

Жаль, нет сегодня с ними бывшего старпома Шилкина. Веселый человек, легкий. С таким приятно служить. В эту ночь старпом находится далеко в море, где-то в районе Нордкапа. «Не позавидуешь ему сейчас в первом самостоятельном походе в такую штормягу, — подумал о нем Шабанов. — Сечет снежная крупа по лицу. Бьет ледяная волна. Брр… Правда, пошел он не один, а с обеспечивающим командиром дивизиона». Шабанов улыбнулся, вспомнив, что молодые командиры этих обеспечивающих называют гувернантками. С ним тоже в первые походы ходил комдив. Шабанов многому у него научился.

Оркестр заиграл фокстрот.

— Что стоишь скучный, как зимний вечер, Василий Ерусланович? — спросил Шабанов у Доброго. — Видишь, свободная дама в углу скучает? Не зевай, а то перехватят.

Васе не хочется уходить от командира. Уже давно, еще с того первого памятного похода, он испытывает к командиру непреодолимую и стыдную для боевого офицера влюбленность. Вообще-то он не Ерусланович, а Егорович, но командиру почему-то так больше нравится, и он не обижается.

— Иди, не стой, как Палагубский маяк. Такому герою с орденом Красной Звезды ни одна женщина не откажет, — зная застенчивость своего доктора и угадывая его сомнения, повторил Шабанов.

Но внезапно оркестр смолк. «Командующий и член Военного совета приехали!» — прошелестела среди приглашенных новость. Спустя минуту из динамиков объявили: «Гостей просят пройти в зрительный зал».

— Дорогие друзья североморцы, — начал командующий и обвел глазами притихший зал. — Второй раз мы празднуем Новый год в условиях войны, и сегодня полезно подвести некоторые итоги. 1942 год был трудным годом. Врагу удалось достичь Волги, захватить Северный Кавказ. У нас на флоте противник заминировал ряд важных для судоходства районов, сумел проникнуть на наши внутренние коммуникации. За этот год мы потеряли немало боевых товарищей. Следует откровенно признать, что ряд упущений и промахов был допущен и командованием флота.