Малышка и Карлссон-2 - Александр Мазин

– Пустоват. Никакого вкуса.– Рожа у большого тролля была такой же постной, как и суп. Тем не менее миска, которую он только что опростал (правильнее было бы назвать ее тазиком), опустела за считанные минуты.

Остальные тролли не отставали от своего лидера. Даже маленький Нильс. И морды у них тоже были недовольные. Надо полагать, им больше пришлось бы по вкусу, если бы Дима находился не за столом, а на столе. Но когда выяснилось, что он однажды выручил из беды самого Охотника, отношение к нему троллей существенно изменилось. Его больше не называли «сиденком» и «пищей», а повысили в звании до «человечка».

– Ладно, брюхо набили, теперь можно делом заняться,– сказал Скаллигрим по-шведски.– Готовься, дядюшка, придется поработать.

– Как скажешь, племянничек. Ты теперь промеж нас старший. После ухода твоего батюшки.

– Это точно. Значит так, братья и сестры, слушайте диспозицию…

И принялся излагать родичам тактику и стратегию будущих поисков.

Лейка его речь понимала через два слова на третье. Тролли, судя по их физиономиям, тоже. Хотя явно владели языком намного лучше Лейки. Дима же вовсе ничего не понимал. И заскучал.

– Слушай, может прогуляемся пойдем? – предложила Лейка.

– Сами? С ума сошла? Мы в этих канализациях на раз заблудимся!

– А зачем нам канализация? Выйдем, как люди.

– Ага! Чтобы нас охрана сцапала?

– Ну и пусть. Скажем – заблудились. Потерялись. Туристы из России, мол, увлеклись шведской историей. Если что – паспорта покажем.

– Мой паспорт у этой остался,– мрачно сообщил Дима.

– Тогда надо кого-нибудь из троллей взять. Чтобы глаза отвел. Нильс, ты умеешь глаза отводить? – спросила она тролленыша.

– Немножко. А чего? – Основательно заскучавший Нильс оживился.

– Вывести нас отсюда сможешь?

– Если мамка разрешит.

– Кунигунда! – позвала Лейка.

– А? Чего? – Похоже, на троллиху речь мужа действовала усыпляюще.

– Мы хотим выйти. Отпустишь с нами Нильса? Он охране глаза отведет.

– Чего он там отведет…– пробормотала троллиха.– Он ребенок еще.

– Я не ребенок! – возмутился Нильс.– Я – пещерный тролль!

Кунигунда не стала спорить. Покосилась на мужа… Скаллигрим вещал.

– …после выявления и установления объекта нам следует установить его связи, в частности внешность контактера, факт передачи или получения какого-либо предмета, его форму, цвет, запах… Также характер встречи, предмет и продолжительность разговора. В целях секретности следует присваивать контактерам оперативные клички, соответствующие внешнему виду и запаху…

Нет, Скаллигриму определенно было не до шушукающихся домочадцев. Кунигунда по опыту знала: если муженек оседлал любимую тему, остановится он не скоро.

– Ладно,– сказала Кунигунда.– Сама с вами пойду. Это надолго…

– Стоп! – Лейка подняла руку.– Кажется, я знаю эту машину. На таком «фольксвагене» ездит Сережкин папаша.

– Да мало ли в мире черных «фольксвагенов»,– возразил Дима.

– Много,– согласилась Лейка.– Но у этого – питерский номер.

– А я знаю человечка, который сидит внутри,– сообщила Кунигунда.

– Там внутри кто-то есть? Вы не ошиблись? – Дима видел отражения фонарей на стеклах, но как можно разглядеть что-то ночью, внутри темного салона?

– Глупости говоришь,– проворчала троллиха.– Сейчас ты убедишься, что я никогда не ошибаюсь.

Она отпихнула Диму и решительно направилась к машине. Прежде чем они с Лейкой успели вмешаться, Кунигунда распахнула дверцу и выдернула из машины задремавшего (трудный был день) водителя.

Илья Всеволодович проснулся уже в полете, но заорать не успел, поскольку голова его оказалась зажатой у троллихи под мышкой, а рот заткнут ее предплечьем. Ошалевший спросонья Илья Всеволодович дрыгнул ногами и впился в мясистую руку троллихи всей своей шеститысячедолларовой металлокерамикой. Однако прокусить плоть троллихи этими шедеврами коммерческой стоматологии было не легче, чем прогрызть корд стоящего рядом «фольксвагена»

– Экой баловник! – проворковала троллиха, взлохматив свободной рукой поредевшую шевелюру кусаки.– Я тебе нравлюсь?

Илья Всеволодович еще раз дрыгнул ногами и заколотил руками в отчаянной попытке обрести свободу или хотя бы глотнуть воздуху.

Нильс захихикал.

– Мамочка, он совсем как петушок, которого папочка подарил мне прошлым летом. Тот тоже был такой веселый, бойкий, клевался так смешно, пока я ему голову не откусил.

Вряд ли Илья Всеволодович услышал сказанное тролленком. Скорее всего, он просто притомился. Так или иначе, но трепыхаться он перестал и обвис, глядя выпученными глазами на столь недружелюбный к нему в последнее время мир.

Возможно, ему бы тоже со временем откусили голову, но тут на площадке появились новые персонажи. Причем сразу несколько.

Во-первых, со стороны парка прибыли Катя и Хищник. Последний нес на спине беспомощного Колю Голого. Утратив способность к самостоятельному передвижению, хозяин «Шаманамы» не стал легче, но Катя, которая следовала за Хищником, вряд ли смогла бы ему помочь – Коля весил в три раза больше, чем она. За Катей зыбким перламутровым шлейфом тянулся баньши. Он тоже был абсолютно бесполезен в качестве носильщика, так что Хищнику под восьмипудовым Колей приходилось нелегко. Поэтому Катя первой заметила, что на площадке перед парком происходит что-то незапланированное.

К сожалению, проезжавший мимо полицейский патруль тоже заинтересовался происходящим.

Полицейская машина въехала на мост, и сцена озарилась сиянием мощных фар полицейской «вольво».

Нильс пискнул и закрыл глаза ладошками. Его мамаша выронила «добычу» и зажмурилась. Лейка с Димой беспомощно заморгали. Хищник мгновенно припал к земле, полностью слившись с ее поверхностью. К сожалению, его ноша не обладала подобной способностью к мимикрии. И Катя тоже. Но зато она среагировала быстрее всех. Перепрыгнув через тело Коли, она бросилась к полицейской машине.

– Как хорошо, что вы приехали! – затараторила она по-английски.– Тут человеку плохо, совсем плохо, наверное, он умирает! Срочно нужна помощь! Пожалуйста!

Когда юная очаровательная девушка взывает о помощи, мужчинам трудно оставаться беспристрастными. Тем не менее прибывшие полицейские повели себя профессионально. Из машины вышел только один.

Как бы трогательно-беззащитно ни смотрелась Катя, но картинка, озаренная дальним светом фар «вольво», выглядела весьма подозрительно.

Здоровенная бабища, застывшая с зажмуренными глазами, мужик, не подающий признаков жизни, второй мужик, подающий эти самые признаки, причем весьма своеобразно, то есть пытающийся заползти под брюхо «фольксвагена» с иностранными номерами, двое тинейджеров и ребенок, присевший на корточки и спрятавший лицо в ладошках.