Жестокая охота - Виталий Гладкий

Из соседней деревни, Кленовки, старший лейтенант Кравчук возвратился около полуночи. Григорий Вовчук оказался несловоохотливым, угрюмым человеком, из которого каждое слово приходилось вытягивать буквально клещами, особенно когда речь зашла о его племяннике из Канады Иване Капустя-ке. И все-таки Кравчуку удалось восстановить некоторые моменты пребывания заграничного гостя в доме Вовчука. Оказалось, что где-то за две недели до отъезда в Канаду Капустяк неожиданно изъявил желание спать под открытым небом, в стогу сена, благо ночи были теплые. Родственники не препятствовали этой блажи Ивана-Джона, но, будучи людьми недоверчивыми, несколько раз, как бы невзначай, наведывались ночью в его “спальню” — проверяли, не случилось ли чего с племянником, который на поверку оказался уж больно охоч до горилки и чужих молодиц. Однажды и впрямь его не оказалось на месте — это было как раз в ночь взрыва в доме Ковальчуков… Кравчуку удалось также подобрать незаметно от хозяев несколько сигаретных окурков, великое множество которых валялось по усадьбе. Эксперты установили их аналогию с окурком, найденным в лесопосадке, где стоял угнанный “Запорожец”.

15

Бикезин получал в бухгалтерии командировочные, когда приоткрылась дверь в соседнюю комнату, где размещалась канцелярия, и его позвала машинистка:

— Алексей Иванович! Срочно к полковнику!

Шумко встретил капитана в дверях кабинета и, не говоря ни слова, протянул ему конверт спецпочты. Его содержимое Бикезин прочитал буквально на одном дыхании — ответ на запрос о Ковальчуке был ошеломляющим:

“Ковальчук Ф.А. умер в апреле 1939 года в г. Львове. Сведения о его кончине удалось обнаружить в церковных записях. Гражданские акты о смерти Ковальчука были уничтожены в период оккупации. Кроме того, факт смерти Ковальчука подтвержден свидетельскими показаниями (см. приложение)…

Отец, Ковальчук А.П., и мать, Ковальчук (Дубанич) О.М., умерли в январе 1945 года при невыясненных обстоятельствах. Брат отца, Ковальчук Б.П., расстрелян бандеровцами в конце 1944 года. Других родственников Ковальчука Ф.А. разыскать не удалось".

— Ну, что ты на это скажешь, капитан?

— Только спрошу: кто на самом деле этот Ковальчук?

— С таким же успехом и я могу задать тебе этот вопрос.

— Гайворон?

— С того света? Нет, Алеша, слишком много свидетелей его кончины у нас под рукой. Живых и уже мертвых… Подчеркиваю — уже мертвых. Это не Гайворон, но ниточка тянется, похоже, к нему. Вернее, не к Гайворону, а к его последышам. Посуди сам, чересчур много совпадений в этих событиях, казалось бы, не связанных друг с другом: в войну — тщательно продуманная операция бандеровцев (а в этом практически нет сомнений) на предмет заполучения “железной ксивы”; в наше время — убийства профессора и Лубенца, которые произошли при весьма странных и пока еще не разгаданных обстоятельствах; и таинственный взрыв в доме лже-Ковальчука, похоронивший под обломками весьма интересного для нас хозяина. И все почти одновременно! А если учесть известные нам факты, то это уже не совпадения, а некая закономерность, которая для нас пока остается загадкой.

Замигало световое табло переговорного устройства.

— Товарищ полковник! — голос секретарши. — Старший лейтенант Кравчук просит принять его.

— Пусть войдет…

Вошел Кравчук.

— Здравия желаю!

— Здравствуй, что там у тебя?

— Я, собственно говоря, к капитану Бикезину…

— Если по делу Слипчука и Лубенца — выкладывай.

Когда старший лейтенант закончил докладывать о последних данных, которые ему удалось добыть в Кленовке, полковник задумчиво протянул:

— Ta-ак… Вон куда ниточка-то потянулась… Эх, раньше бы… До мелочей, стервецы, продумали. Чувствуется выучка. Ну да ладно, мы тоже не лыком шиты. Фотографии Ковальчука и этого Джона имеются?

— Да, есть.

— Срочно размножить — и на железнодорожную станцию. Пошлите самых толковых ребят!

— Вы полагаете, что погиб при пожаре не Ковальчук? — спросил капитан Бикезин.

— Весьма возможно, Алексей Иванович. Но это только мое предположение, и его нужно подтвердить фактами.

— Кто же тогда покоится вместо Ковальчука в могиле?

— А вот это мы и постараемся узнать. Подготовьте соответствующие документы для эксгумации трупов. Пусть в срочном порядке судмедэксперты и ЭКО изготовят фоторобот погибшего мужчины. Возможно, конечно, это и Ковальчук… Посмотрим!

— Товарищ полковник! Я считаю, нужно подготовить запрос в МВД по поводу Капустяка.

— Правильно, капитан.

— И еще — если у них есть более обширные данные на Гайворона, пусть нам в этом тоже помогут. Слишком уж скудные у нас сведения о нем…

— И это в яблочко, согласен.

— И последнее — адвокат Михайлишин. Меня он очень беспокоит. Я не могу поручиться, что с ним у нас полная ясность и что он совершенно не причастен к этому делу.

— Почему?

— По данным оперативной группы наблюдения, в последнее время он стал заметно нервничать. Складывается впечатление, что адвокат чего-то боится.

— Может, твои ребята “засветились”? Он ведь неплохо ознакомлен с методикой нашей работы.

— Нет, не думаю, в оперативной группе опытные сотрудники. Кроме того, опергруппа обеспечена техническими средствами наблюдения, что в значительной мере снижает возможность "прокола”.

— Твои предположения?

— Не знаю, что и думать… Продолжаем досконально исследовать его биографические данные, но результаты неутешительны.

— Меня тоже не покидают сомнения, правда, несколько другого порядка. Записка… Что-то в этом кроется, но что — просто ума не приложу. Интуитивно чувствую, что записка — это не блеф, а опасная реальность. Но почему она не сработала?.. Причастен он к этому делу или нет, мы в конце концов выясним, в этом я не сомневаюсь. Но, боюсь, что будет поздно.

— Не знаю, может, я что-то упустил из виду во время опроса адвоката… В беседе я осторожно подвел Михайлишина к гибели Ковальчука — просто так, невзначай, как бы случайно. Он охотно откликнулся на предложенную мной тему, мы поговорили несколько минут о дантисте, на том все и закончилось. Но, прощаясь с Михайлишиным, я заметил некоторые странности в его поведении, которые не наблюдались до упоминания о Ковальчуке. Какое-то недоумение, может, задумчивость или даже тревога… Все это, конечно, в какой-то мере домыслы…

— Но дыма без огня не бывает? Так я тебя понял? Интуиция в нашей работе стоит не на последнем месте — это сплав опыта и таланта оперативного работника. Не каждому это дано… Но что поделаешь: достоверный факт, подтвержденный документально, — наше основное оружие. И этого мы должны придерживаться неукоснительно. Поэтому оставим пока при себе чувства и будем добывать его величество факт… Кстати, возьми на заметку еще один пунктик: пусть твои ребята проверят, не поступали, случаем, сведения за этот период об исчезновении лиц мужского пола. Как в городе, так и в близлежащих населенных пунктах.