Челюсти судьбы - Дарья Калинина

Он спал и спросонок не сумел дать Кире должный отпор. И тут уж Кира села ему на ухо по полной программе. Ей было что рассказать следователю.

Кантемиров слушал и только крякал.

– Ну и дела! Ну и аферюги! Даже меня обманули! А я-то думаю, чего это старый цыган в глухую несознанку ушел?! Нет на мне крови, говорит, и все тут. А оно вон что!

А закончилось все тем, что Кантемиров велел Кире:

– Диктуйте номера и марки их машин!

Кира продиктовала и добавила:

– Обе машины светло-серебристого цвета. Совсем новенькие, сегодня из салона.

– Что смогу, то сделаю.

– А…

– Будут новости, позвоню!

На этом Кире и пришлось утихомириться. Гоняться за бывшим женихом ей не хотелось. Хотя она и была уверена, что в ее чувствах к Густаву не осталось ни капли симпатии, но кто знает этого дурака? Вдруг возомнит себе, что Кира гонялась за ним не потому, что он преступник, а возможно, надеясь вернуть их былые отношения?

Нет уж, избавьте ее от такого позора. Пусть наконец делом займутся профессионалы во главе со следователем Кантемировым.

И следователь не подвел. Правда, в ту же ночь задержать семью Антонас не удалось. Их машины словно растворились в воздухе. Но зато на следующее утро на российско-литовской границе был задержан некий Йонас Вилкас, подозрительно похожий на находящегося в розыске Густава Антонаса. А чуть позднее на таможне в аэропорту «Домодедово» была задержана Инга Рауде – несостоявшаяся свекровь Киры, убийца Анна.

Рики и его жена Мирра тоже были пойманы, только чуть позднее, их задержали только спустя два месяца, когда они уже находились под чужими именами на отдыхе во Франции и грели на солнышке побережья Ниццы свои грешные косточки.

Так что теперь вся дружная семейка вновь воссоединилась, правда, уже не под крышей родного дома, а под крышей следственного изолятора. У следователя Кантемирова, который продолжал вести их дела, были самые нехорошие прогнозы относительно этих людей. Сотрудничать со следствием Антоновы-Антонасы не желали. И свою вину отрицали.

– У вас нет против нас ничего! – твердили они, не желая читать заключения экспертов, из которых явствовало, что никого из посторонних в доме Антоновых во время нападения не было, а следовательно, двойное убийство Розалии и Федичкина было на их совести.

Третью смерть – сестры Федичкина – Антоновы также не желали признавать. Не помогла также и очная ставка Анны с соседями Софьи Арсеньевны. Эти люди сразу же узнали в Анне ту самую цыганку, которая явилась за Софьей, а потом в темном проулке пырнула бедную женщину ножом. Этому также нашлись свидетели. Но и их показания не убедили строптивых Антоновых. Они продолжали твердить, что их оговаривают.

Густав держался во время следствия как скала. Видимо, его откровенность с Кирой так разозлила его семью, что они здорово пропесочили ему мозги и велели держаться выбранной ими линии. На ней он и стоял до того момента, пока следователь не выложил перед ним диск.

– Это что такое? – пренебрежительно поинтересовался Густав. – Кино?

– Вот именно. Кино. Кино, снятое в вашем доме.

– Где, простите?

– На вилле «Бесконечность». Хм, бесконечность… Вы ведь так назвали свой дом в угоду Розалии? Это она всеми силами стремилась перещеголять барона? У него была своя «Благодать», а у нее «Бесконечность».

– Дурацкие названия! – пожал плечами Густав. – И дом мне этот никогда не нравился. У барона в гостях я не был, но думаю, что у него точно так же богато и пестро, как и у нас. Мы доверили его дизайн Розалии, за что и поплатились. Вкус у бедняжки был так себе.

– Вкус у нее был безупречный. И я думаю, что, раскрашивая дом во все цвета радуги и навешивая позолоту всюду, где только возможно, она стремилась лишь к одной цели: пустить пыль в глаза своим соседям. Тем людям, которые прежде обижали ее девчонкой, а теперь должны были обзавидоваться. Розалия готовила этот дом под себя, под свои амбиции, под свою жизнь!

– Возможно. Мы и не скрывали от нее, что этот дом будет принадлежать ей. И что с того? Розалия была нам хорошей прислугой. И мы захотели вознаградить бедную женщину.

– Шикарный подарок!

– Мы могли себе это позволить, – небрежно отозвался Густав. – Средства позволяли. Хотя понимаю, вам в такое поверить трудно.

– Но все же напрасно вы сравниваете свой дом с домом барона. В вашем доме перед домом здешнего барона все же имеется одно неоспоримое достоинство.

– Какое же?

– Система видеонаблюдения, которую вы установили незадолго до убийства Розалии, работает бесперебойно. Включается сама по себе, стоит датчикам зафиксировать в помещении хоть малейшее движение. Конечно, когда вы монтировали запись, на которой на ваш дом якобы совершается нападение, вы это твердо помнили. Сделали все аккуратно, не подкопаешься. Ничего на записи не вырезали и не переписывали. Просто в нужных местах вы камеры выключали, а в других, наоборот, включали. Молодцы! А я-то все время ломал голову, почему камеры так странно работают. Но потом… Потом, должно быть, забыли об этой особенности вашей видеосистемы.

Густав молчал. Но по его лицу было видно, что он начинает медленно прозревать. Он посмотрел на следователя, и в его взгляде проступило затравленное выражение.

– Ну да, – кивнул головой Кантемиров, выкладывая на стол серебристый компьютерный диск. – Вы покинули свой дом слишком поспешно. И не успели ни выключить видеосистему, ни удалить запись из нее. И вот она перед вами, эта запись!

И Кантемиров торжественно ткнул пальцем в диск. В этот же момент до сих пор сидящий неподвижно Густав издал дикий крик и схватил диск. Хрясь! И тонкий диск разлетелся на несколько мелких кусочков, которые злодей еще и каблуком раздавил.

– Вот вам запись! – торжествующе заорал Густав. – Приобщите-ка ее теперь к делу! Думаю, что даже ваши эксперты не сумеют ничего с этого диска прочитать.

– Напрасно вы так думаете, – хладнокровно произнес Кантемиров, улыбаясь краешком губ. – И в любом случае я предвидел вашу реакцию и… Одним словом, это был не тот диск.

– Не тот?!

– Нет, не тот. А тот давно уже в плеере. И сейчас мы с вами посмотрим интересное кино.

И, увидев, что его арестованный совершенно сломлен, коварно спросил:

– Желаете присоединиться ко мне во время просмотра или будете писать добровольное признание?

– Буду! Буду писать! Давайте… бумагу!

И Густав низко опустил голову. Он понимал, что наболтал Кире достаточно для того, чтобы засадить за решетку и самого себя, и своих сообщников. Но о них он задумывался меньше всего. И теперь мечтал лишь о том, как бы первым сдать всех остальных и заработать этим самым снисхождение на суде.