Тирамису для одинокого детектива (СИ) - Солманская Элина

Ещё вчера мечтал, как поселится там и наконец, обретёт прежнее спокойное и уравновешенное состояние по жизни. Неизменные и так любимые им домашние завтраки, обеды и ужины, уютный ухоженный сад и тихие семейные вечера. В последнее время после знакомства с Онегиной ему почему-то безумно захотелось всего этого. Видеть её рядом в своей жизни в роли хозяйки его дома. Слышать каждое утро её лёгкие шаги в спальне, ощущать её тёплые руки и её губы, нежно касающиеся его лица, чтобы пробудить ото сна.

Он словно безумный лелеял эту мечту и жил ею последние дни. Понимая, что это единственное, что сейчас грело его душу и заставляло двигаться неимоверными усилиями к конечной цели своего нелёгкого жизненного пути. Расчищая свою дорогу к нему уже сейчас, пока всё в его жизни подвергнуто опале и руинам, на которых покоилась его нынешняя одинокая жизнь неприкаянного волка, и от того, как окончится это нелёгкое дело, зависело его призрачное будущее.

Ему безумно захотелось прямо сейчас в этот непростой период своей жизни услышать её голос. Голос той, которая словно маяк в океане при сильном шторме была для него сейчас спасением. Но выбрав из списка контактов её номер и коснувшись пальцами её щеки на фотографии, послать входящий вызов так и не решился. Понимая, что всё, что может услышать сейчас, это очередной отчёт о работе кондитерской.

Уже проклинал своё опрометчивое решение вступить в этот сладкий кондитерский бизнес, но тут же осекал себя, понимая, что если бы не этот шаг, то он никогда бы не встретил её, ведь их теперешнее ежедневное общение позволяло ему хоть так удерживать её в поле своего зрения.

Звонок мобильного телефона, который был, увы, не от объекта его повышенного внимания, заставил Елагина тяжело вздохнуть и, нажав на кнопку приёма вызова, ответить. Сделав несколько больших шагов до ворот, он стремительно покинул двор, направляясь к своей машине.

****

Третьи сутки длинного пути по железнодорожным рельсам близились к концу и через пару часов, поезд должен был прибыть в Москву. Накормив детей, и усадив их к окну на одну из нижних полок, Марго присела возле отца, который задумчиво смотрел в стекло, и положила ему голову на плечо.

– Устала, моя девочка… – Розвадовский коснулся губами волос дочери.

– Немножко… – Марго улыбнулась. – Ты сам не сомкнул глаз все эти дни, пока мы в пути.

– Ничего страшного. Мне не привыкать. Маргоша, мы скоро будем на месте. Я надеюсь, ты всё поняла и сделаешь так, как мы тебя попросили с Сашей?

– Да, папа, я уже созвонилась с Машей, и пока вы всё не уладите в Москве, я буду жить с детьми в особняке Полонских.

– О работе забудь. Я понимаю, что твои дела очень важны для тебя, но мы не можем сейчас рисковать. Люди, преследующие меня, способны на всё и потому мне бы очень хотелось, чтобы всё это время ты была не одна.

– Папа, не волнуйся за нас. Всё будет в порядке, я тебе это обещаю. Всего через час после того, как мы окажемся в Москве, будет пересадка на поезд в Питер. Мы доберёмся с детьми до места и отдохнём. Тебе не нужно будет беспокоиться о нас. Я тебе сразу же позвоню. Главное поскорее решай все свои дела и возвращайся к нам. Мы будем ждать тебя, а уж как мама будет рада твоему возращению.

– Полагаешь, она будет рада? – Розвадовский перевёл взгляд на дочь. – Думаешь, она обрадуется моему возвращению?

– Ты сомневаешься в этом? Да, она будет просто счастлива. Ведь снова обрести человека, которого безгранично любил в прошлом, после того, как считал, что потерял его навсегда, это ведь наивысшее счастье. Неужели ты сомневаешься в том, что твоё возращение будет для неё желанным?

– Не сомневаюсь. Просто слегка боюсь этой встречи. Боюсь шокировать её, боюсь испугать.

– Я ведь знаю, как ты любил её. Любил преданно и верно, как, впрочем, и она тебя, – Марго пристально всмотрелась в глаза отца.

– Ты права, моя девочка. Только вернее будет сказать, не любил, я её и сейчас люблю по-прежнему сильно, – он нежно провёл ладонью по волосам дочери и посмотрел с улыбкой на играющих внуков. – А знаешь, они очень похожи. С первого взгляда и не скажешь, что они не родные братья.

– Ты прав, папа. Они очень похожи и любят друг друга, как родные братья, – Марго улыбнулась, заметив, как Санька, потянувшись ручками, забрался к Лёшке на колени и, обняв его за шею ладошками, прижался ротиком к его щеке, что-то болтая без умолку на своём только ему понятном языке.

– А разве дедушка не поедет сразу с нами домой? – Лёшка пристально всматривался в лица Марго и Розвадовского.

– Нет, дорогой, у нас с папой ещё дела в Москве, но уверяю тебя, что очень скоро мы все будем вместе и непременно поедем на рыбалку, как я тебе и обещал, – Розвадовский улыбнулся. – Главное, помогай Маргошке во всём. Ты уж извини, что прошу тебя об этом, только сам знаешь, ты остаёшься за старшего. Ведь ты единственный мужчина, кому я могу доверить охранять мою дочь и твоего брата.

– Не волнуйся, дедушка, я за ними присмотрю, – Лёшка слегка растянул губы в довольной улыбке.

– Де-да… де-да… де-да… – громкий голос Саньки заставил их всех сосредоточить внимание на ребёнке.

Малыш улыбался и протягивал ручки к Розвадовскому.

– Ты ж, мой дорогой. Солнышко моё… – Константин Петрович протянул ладони и взял малыша на руки, крепко целуя его в щёчку и поднимая у себя над головой. – Ты назвал меня дедушкой? – лицо мужчины осветила лучезарная улыбка.

– Да, это его второе слово и снова обращённое к мужчинам в нашей семье, – Марго всплеснула руками и поднялась на ноги. – А где мама, где Лёша??? – она потрепала сына по пухлой щёчке. – Где все те, кто возятся с тобой с утра до вечера, – она прижала улыбающегося Лёшку к себе.

– Видимо ему пока трудно произносить обращение к нам, и он выбирает то, что легче, – Алексей улыбнулся и взял малыша за ручку, перебирая его пальчики.

– Верное замечание! Мой старший внук мудр не по годам, – Розвадовский слегка взъерошил рукой парню волосы. – Санька не делает предпочтений в своих чувствах к нам, он просто выбирает те слова, что пока ему легче даются. Ведь так внучок? – Розвадовский снова поцеловал младшего внука и улыбнулся, когда тот поднёс к его губам кусочек солёного огурца, который нещадно мочалил своими молочными зубами уже несколько минут.

Розвадовский рассмеялся и, откусив маленький кусочек, одобрительно покачал головой в знак благодарности. Крепко поцеловав внука, он снова ослепительно улыбнулся и прижал к себе дочь и Алексея, крепко обнимая их своей рукой.

Когда Воропаев появился в купе, все уже были готовы. Вещи разобраны по чемоданам, а постельное бельё высилось стопками на верхней полке. Они присели молча рядом друг с другом по старой русской традиции, так сказать на дорожку, которая сейчас на вокзале пойдёт у них в двух разных направлениях.

В целях безопасности, они даже решили покинуть поезд из разных вагонов. Оставив вещи в хвостовой части поезда и договорившись с проводником, Воропаев крепко расцеловал детей на прощание и, дав последние указания Марго, прижал её к себе.

Нежно перебирая пальцами её волосы, он почти неощутимо касался губами её шеи и бесконечно шептал ей на ухо о своих чувствах, о том, что скоро всё уладится и они, наконец, обретут долгожданное спокойствие, и все вместе окажутся дома и что нужно всего лишь потерпеть совсем немного, совсем чуть-чуть.

А она с трудом сдерживала слёзы, просила позаботиться об отце и самое главное беречь самого себя, потому что он очень нужен ей и детям, и они будут все вместе ждать от него каждую весточку, каждый телефонный звонок в надежде, что всё будет непременно хорошо.

Они долго не размыкали рук друг друга, когда поезд уже начал замедлять свой ход и лишь голос проводника, сообщивший о прибытии в Москву, заставил их, наконец, отстраниться друг от друга.

Воропаев уходил медленно по длинному коридору вагона, и периодически оборачиваясь, всё ещё смотрел на детей, и любимую женщину которых снова оставлял одних, чтобы в этот раз оказать помощь уже её отцу.