Болотник - Андрей Алексеевич Панченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однообразный пейзаж болота. Туча мошки, кваканье лягушек и крики птиц, монотонный гул мотора и шум винта — больше ничего. Казалось, что остального мира просто не существует — только мы и огромное болото. Хотелось поскорее добраться домой, плюнуть на разведку и дать газ, как говорится «в пол», чтобы быстрее покинуть это мрачное место. Нельзя раскисать. Я через силу улыбался и пытался шутить, подбадривая загрустившего напарника, и только Батон мирно спал на своем месте, видимо уже привыкнув к шуму двигателя и винтов.
После обеда аэролодка пристала к первому крупному острову на нашем пути. Именно на нем мы видели какие-то строения, когда плыли на мой участок. Он был немного больше того островка на котором был бой с немецкими диверсантами. Остров был почти круглый, поросший редким, смешанным лесом.
Признаки наличия на нем людей обнаружились практически сразу, в глубину болота шла старая гать, сделанная из тонких, уже почти сгнивших бревен. Гать исчезала под слоем мха и толщей воды уже через несколько метров от острова. Причалив лодку, мы выбрались на берег. Немного поднявшись на пологий берег и пройдя заросший кустарником берег, я понял, что мы наконец то нашли деревню староверов.
Деревня была покинута и уже давно. Пятнадцать домов и хозяйственные постройки, все сильно обветшало — обвалившиеся крыши, и заваленные стены сараев, всё изрядно заросло травой, кустарником и редкими деревьями. Возле пары домов — вросшие в землю, древние, деревянные лодки. Их серые от времени и непогоды борта, едва возвышались над землёй и только знакомые каждому рыбаку обводы позволяли угадать, что когда-то это было плавательное средство. Посреди деревеньки стояла деревянная, невысокая часовня, каким-то чудом на ней ещё держался покосившийся, восьмиконечный крест. От остальных домов она отличалась только наличием четырехскатной крыши и тем самым крестом. О том, что это общественное место, говорило так же и отсутствие вокруг церквушки каких-либо посторонних строений — перед входом относительно большое, открытое пространство, скорее всего деревенская площадь. Вокруг запустение и разруха.
— Вот мы и нашли староверов — я стоял на краю зарослей, отделявших нас от берега, не решаясь продолжить свой путь.
— Это получается они среди болота жили. Значит есть тут дорожка.
— Может есть, а может и была. Сколько уже времени прошло? Ты гать видел? Прямо в центр болота ведёт, мне вот интересно, куда?
— Предлагаешь в том направлении прокатится?
— В следующий раз. Надо деревеньку осмотреть, может что интересное найдём. Нам ещё дальше ехать, по дороге ещё пару островов было, их тоже осмотреть надо. Вроде после острова с диверсантами уже нет ничего, до него дойдём потихоньку и по прямой домой рванём. Что-то устал я от находок, ещё неизвестно, что здесь нам попадётся.
— Согласен, всё же жутко здесь. Тут ночевать будем?
— Скоро стемнеет, другое место искать нет смысла. Можно конечно в лодке переночевать, но тут всё же и костер можно запалить, горячего поесть. Весь день на бутербродах.
— Хорошо — легко согласился Андрей, и мы двинулись на разведку.
Провалившиеся крыши, покосившиеся стены, пустые дверные и оконные проёмы — печальное зрелище. За время отсутствия здесь человека, лес и болото год за годом отвоевывали у деревни территорию. Некоторые постройки теперь и вовсе представляют собой бревна, торчащие из травы.
Повсюду следы мелких диких зверей, в основном — норка. В такой атмосфере невольно прислушиваешься к каждому шороху. На заросшей улице, между домов попадается различный скарб. В дома заходить уже опасно, многие просто в ужасном состоянии. И самое главное, видно, что деревня умерла не сразу. Многие окна заколочены. Очень тихо. Если прислушаться, можно услышать, как в воздухе стоит звон насекомых. В таких местах и должна жить всякая сказочная нечист — черти, лешие и ведьмы.
Мы шли по заросшей деревенской улице, из пятнадцати домов — заколочены тринадцать, только ближе к церквушке стояло два дома с открытыми окнами. Сама часовня тоже была открыта. Осмотр решили начать именно с неё. Для начала обошли храм вокруг — осмотрели. Прямо за церковью начиналось кладбище. Покосившиеся и упавшие старые, восьмиконечные кресты с двумя перекладинами, образующими «крышу» — много. Подойдя к ближайшему прочел — «Здесь покоится прахъ раба Божия Аксёнова Александра Трифоновича», «скончавшегося на 51 году отъ рождения», надпись с ятями, но написано вполне понятно. Моё внимание привлек Андрей, который пройдя чуть дальше остановился у единственного каменного надгробья. Тот же крест, только огромный и сделан из потемневшего, старого гранита. Я прочитал высеченную с большим старанием надпись:
«Блажени милостивии яко тии помиловани будутъ,
Блажени чистии сердцем яко тии Бога узрятъ.
Здесь покоится прахъ раба Божия
Первого Настоятеля храма Покрова
Пресвятой Богородицы деревни Яхренька
ИВАНА САВЕЛЬИЧА
СУСЛОВА
скончавшегося 8 декабря 1869 г.
на 71 году отъ рождения.
Любезный нашъ родитель ты здесь, покойно почивай
ты былъ, детей блюститель, а тамъ загробомъ
въстретишь рай для, насъ, ты жизнь провелъ
въ трудахъ любви достойный нашъ отецъ
такъ чемже мы почтимъ твой прахъ,
да молитвами детей спасетъ тебя творецъ»
Надпись на обратной стороне памятника сверху:
«Поставленъ сей памятникъ
дражайшему пастырю нашему
отъ признательныхъ детев его и учеников».
Снизу:
«Ты в райские земли для насъ путь открыл
Дорогу закончим твою».
— Охренеть, дедушка то, больше ста лет назад помер, то есть этой деревеньке как минимум столько же — Андрей удивленно рассматривал каменный крест — а камушек этот не меньше тонны, наверное, весит, как его сюда притащили?
— Да тут загадок больше чем ответов. Вроде церквушка держится ещё, пойдем внутрь зайдём, только осторожнее.
Двустворчатая дверь была открыта, внутри довольно светло, из прохудившийся крыши и открытых окон проникает
