И придет рассвет - Кристина Скай

Чердак был огромным, похожим на пещеру, со свисающими с обеих сторон карнизами и небольшим слуховым окном, через которое пробивалось нежаркое солнце Норфолка. Индия приходила сюда с раннего детства, когда ей надо было скрыться от братьев или просто помечтать.

Вот и сейчас она поднялась на этот старый чердак, чтобы разобраться в своих противоречивых чувствах. Словно во сне, она прошла мимо огромной кровати, где, согласно легенде, спал Карл Второй, мимо бесценных гобеленов и большого старинного дубового стола, за которым была подписана Великая хартия вольностей.

Однако сегодня Индия не обращала внимания на все эти раритеты. Она направилась к окованному медью сундучку у слухового окна.

Дрожащими руками она подняла крышку, и в нос ей ударил свежий аромат лаванды. На дне сундука лежал белый сверток.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке и упала на верхний слой белой ткани – кусок тончайшего батиста, отделанный ручной вышивкой, кружевами и лентами. Это была рубашечка, в которой крестят детей.

Рубашечка, которая была на ее сыне, когда его крестили в деревенской церкви под Брюсселем за неделю до смерти.

Индия прижала тонкую ткань к лицу, вдыхая запах и вспоминая то время, когда она в последний раз видела сына, которого назвала Девлин Райан Карлайл.

Его темные кудряшки блестели, а глазки были ясными. Он играл простой деревянной погремушкой, которую вырезал для него муж квартирной хозяйки. Его смех наполнял радостью ее жизнь.

Но трагедия случилась неожиданно. Была ли это одна из многочисленных болезней, поразившая многих в Брюсселе после сражения, Индия так и не узнала. Ребенок постепенно угасал и до самого конца ни разу не заплакал.

Индия делала все, что предписывал врач, но ни ванночки, ни лекарственные травы не помогли. Из ребенка медленно уходила жизнь. Только на рассвете пятого дня он, казалось, снова обрел силу. Он заморгал, и его крошечные пальчики сжали ее руку.

Индия прижала его к своей груди, но он закрыл глаза и вздохнул в последний раз.

Эта потеря окончательно раздавила Индию, к тому времени ей уже сообщили, что Девлин погиб в сражении при Ватерлоо. Три недели она не выходила из комнаты, а только сидела и смотрела в окно на опустевшие поля, а потом стала ходить на кладбище при церкви, на свежую могилу, надгробье которой было украшено маленькими херувимами.

Тогда Индия думала, что может умереть – даже хотела умереть. Но случилось нечто странное. С востока неожиданно налетел ураган, и ветер снес все цветы, которые она положила на свежую могилу Райана. Потом начался страшный ливень и размыл маленький холмик.

Это стало тяжелым испытанием для разума Индии. Она бросилась на могилу, пытаясь защитить от дождя цветы и молодую траву, за которой она с такой любовью ухаживала в первые холодные дни весны.

Но ее отчаянные попытки не увенчались успехом. Неумолимая природа брала свое: мокрая земля ускользала между пальцами, траву вымывало с корнем. Стоя на коленях в мокрой земле, с грязными по локти руками, с бледным от горя и ярости лицом, она заплакала в первый раз с тех пор, как потеряла свое любимое дитя.

Ей никто не мешал, никто даже не обращал на нее внимания. Она просто была странной англичанкой, каждый день приходившей на кладбище. И ее оставляли наедине с ее горем.

Спустя три часа она поднялась с колен, почувствовав, что стало немного легче, что покой занял рваную пустоту в ее сердце.

Ее ребенка больше нет. Этого уже не изменить.

Она потеряла мужа. И это ей тоже придется принять.

Она понимала, что ей осталось вернуться домой, к своей семье, где ее любят. Там, в Норфолке, она постарается хоть как-то наладить свою жизнь.

А сейчас Индия стояла у слухового окна, вновь переживая печальные события давних дней. Луч солнца, пробившийся сквозь пыльное стекло, осветил ее мокрое от слез лицо и белую рубашечку сына, которого ее муж никогда не видел.

Она так глубоко погрузилась в воспоминания, что не услышала тихих шагов у себя за спиной.

Теплые руки легли ей на плечи.

– Индия, что ты здесь делаешь? Твоя бабушка сказала… – Услышав ее прерывистое дыхание, Торн на секунду замолчал. – Ты плачешь?

– Нет. – Она быстро обернулась и отгородилась от него крышкой сундука. – Мне просто надо побыть одной.

– Почему? Нет ничего такого, чем бы ты не могла поделиться со мной. Кроме того, мне самому надо тебе кое-что объяснить.

– Тебе не кажется, Дев, что время для объяснений уже прошло? Возможно, то, что было между нами прошлой ночью – огонь и страсть, – это самое большее, что у нас вообще могло быть.

– Черт возьми, Индия, не отворачивайся от меня! – Он схватил ее за талию и повернул к себе лицом. – Прошлая ночь была прекрасной, но это не вся наша жизнь. Мне нравятся твой ум и твоя неиспорченность. Твоя решительность и честность. Мне даже нравится твое безрассудство, хотя иногда оно до смерти меня пугает. Я люблю в тебе все, Индия Деламер. И всегда буду любить, поверь мне.

– Правда, Девлин? – дрожащим голосом откликнулась она. – Прошлое иногда кажется таким далеким, словно это был сон. А иногда – что все было только вчера, потому что рана все еще кровоточит.

– О чем ты говоришь, Индия? Что, черт возьми, ты пытаешься мне сказать?

Забывшись, она глянула вниз. Торн проследил за ее взглядом и увидел в ее руках белую одежду младенца, на которой, словно драгоценные камни, сверкали капельки ее слез.

– Боже, – сдавленным голосом произнес он. – Ты мне не говорила. Я не знал… я даже не подозревал…

Он вздрогнул так, словно чья-то гигантская рука скрутила его мышцы и жилы и вывернула его наизнанку.

– Это правда? Был ребенок?

Индия не ответила. Она просто продолжала гладить белое полотно.

Он схватил ее за руку и притянул к себе.

– Что произошло, Индия? Господи, я должен знать правду.

Его голос сорвался, и горячая слеза упала ей на плечо. Она поняла, что пора ее мужу почувствовать то горе, которое она так долго переживала в одиночку.

– Он был… прелестным маленьким мальчиком, с такими же умными глазами, как у его отца. Он был радостью моей жизни за то короткое время, что был со мной. И я ни о чем не жалею, ни о единой секунде, которую я прожила вместе с ним, слышишь? Даже если я потеряла его… так неожиданно.

– Он умер младенцем, и я ни разу его не увидел. – Девлин сжал губы. – И я оставил тебя одну в незнакомом городе. С ребенком… моим ребенком. Каким же я был чудовищем! – Он покачал головой. Его голос то и дело срывался. – Почему я не подождал? Почему я ввязался в это проклятое дело, вместо того чтобы вернуться к тебе после сражения? Я был слеп и потерял своего сына. Нашего сына.