Сыновья Беки - Ахмед Боков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уставшие глядеть на свет глаза старика закрылись, но через минуту-другую он снова открыл их и сказал:
– А теперь сходи за муллой. Пусть придет, прочитает яси.
Вечером Довта не стало.
9
Хусен очень скоро убедился в правоте слов Довта.
Прошло всего два дня, и в Сагопши заговорили о беспорядках. Слухи были разные. Одни утверждали, что началась настоящая война между ингушами из Плиева и Яндаре и Сунженскими казаками. Другие рассказывали о вооруженных столкновениях во Владикавказе.
Неспокойно было и в селах Алханчуртской долины. Люди, понимая, что рано или поздно им тоже придется постоять за себя, запасались оружием: готовились встретить врага. Они знали, какое оружие им готовить.
А Эсет не знала, как ей действовать против своего личного врага, против жениха из Сурхохи. В ее душе затеплилась маленькая надежда. Несколько дней назад Хусен сказал: «Ты согласишься сделать то, что я скажут.»
Хусен не договорил тогда. И она ждет. Эсет не надо спрашивать, согласна она или нет. Как скажет Хусен, так и будет. Но когда-то они теперь снова увидятся?…
Эсет решительно пошла к плетню. Хусен посреди двора чистил лошадь. Крикнуть она не осмелилась, только заскребла по прутьям палочкой.
Хусен не сразу заметил ее. Но вот он повернулся и, бросив работу, подошел.
– Я устала стоять здесь, а ты все не смотришь, – обиженно сказала Эсет. – Мне кажется, ты уже и не хочешь смотреть в эту сторону.
– Если бы после каждого моего взгляда на этот плетень из него выпадало по прутику, давно уже не было бы этой ограды.
– Но ты мог бы и перелезть через него: не так он высок.
– Мог бы. Если бы в вашем доме никого не было, кроме тебя, я бы перепрыгнул через него, будь он хоть до самых туч высотой.
– Ну так в чем же дело? Я ведь одна дома!
Хусен сначала подумал, что Эсет шутит, – он даже в мыслях не допускал такой смелости в своей подруге. Но Эсет была очень серьезна.
– А где же ваши? – спросил он, не решаясь еще перескочить в их двор.
– Дади с Тарханом уехали во Владикавказ, а нани в Кескеме, – ответила Эсет и внезапно как-то потеплела, будто оттаяла. – Ты иди в дом, я сейчас, только ворота запру, – сказала она, когда Хусен перелез, и побежала.
Он чувствовал себя как вор, когда шел по двору, ступив же на порог, совсем растерялся – сердце билось в груди, словно молот о наковальню.
– Ну вот и заперла, – сказала Эсет, входя. – Если кто и постучит, ты вполне успеешь уйти, пока я пойду открывать. Правда ведь? – Эсет будто успокаивала и себя и его.
Но Хусен уже не волновался. Рядом с Эсет ему не до страхов.
– Хусен, – вздохнула Эсет, – неужели мы с тобой не доживем до такого часа, когда сядем вот так вместе, под одной крышей, и некого нам будет бояться?!
– Доживем, Эсет! Поверь мне, доживем! – . Хусен обхватил ее за талию.
Они помолчали. Он притянул девушку поближе. Эсет вся дрожала. Дрожала и рука Хусена. Он уже не отдавал себе отчета – слишком долго они не были вместе…
– Хусен, а если кто войдет?
– Но ты же закрыла, – прошептал он.
Больше она не проронила ни слова…
Уже смеркалось, когда Хусен засобирался домой. Эсет вдруг закрылась руками и заплакала.
– Ну что ты, Эсет? Что с тобой? – растерянно спрашивал Хусен, пытаясь отнять ее ладони от лица.
– А разве этого мало? Что еще может быть со мной? Никакая девушка не позволяет себе такого! Вдруг узнают?
– Эсет! Я увезу тебя! – решительно сказал Хусен. – Мы ведь любим друг друга! Зачем ты плачешь?… Не плачь! Мы обязательно будем вместе… Я очень скоро увезу тебя, никому не отдам!..
– А почему не сейчас? Почему?… Чего ты медлишь?
– Подожди еще чуть-чуть. Вот только кругом все уляжется. – Хусен прижал ее голову к груди. – Сейчас везде война, со дня на день и на нас могут нагрянуть. Ну куда мы поедем с тобой в такое смутное время? Что люди скажут? Вот все успокоится, тогда обязательно увезу…
Немного утешив Эсет, Хусен ушел домой.
10
Но долгожданное спокойствие не наступало. И может, потому и жених из Сурхохи не показывался.
– Им сейчас не до тебя, – говорил Хусен при встречах с Эсет.
Дни летели. Сваты не приезжали. К тому же Эсет теперь ничего не боялась.
В село приходили все новые и новые вести, одна другой хуже: грозненские большевики разгромлены, во Владикавказе поголовные аресты. Казаки схватываются с ингушами. Говорят, готовят поход и на Алханчуртскую долину.
В это самое время объявили, что созывается сход всего села.
Люди собирались дружно. Перед сагопшинцами выступил Торко-Хаджи. Будучи членом Ингушского национального Совета, он одним из первых перешел на сторону советской власти.
– Люди!.. – сказал Торко-Хаджи, обращаясь к народу. В толпе наступила тишина.
Старик положил руку на плечо стоявшего рядом человека.
– Это наш сосед, он из кумыкского селения Гушко-Юрт. На них напали казаки. Он приехал просить нашей помощи.
– Говори, что ему надо, поможем!
– Поможем!
Поняв, что народ сделает все, о чем он просит, Торко-Хаджи продолжал:
– У них село горит! Надо спешить! Сегодня мы поможем им, а завтра и они придут нам на помощь. Слыхали, что казаки собираются в Алханчуртскую долину?
– Слыхали!
– Кто согласен идти в Гушко-Юрт, отходи в сторону!
Люди стали отходить.
Хусен не знал, что делать. Он готов драться с врагом. Есть ружье, и лошадь есть, хоть и неважная. Но Хусен думал об Эсет.
Пока он, опустив голову, размышлял, большинство людей отошли в сторону. Внезапно очнувшись, Хусен огляделся и увидел, что остался в окружении тех сельчан, кто позажиточнее и уж конечно не будет рисковать собственным благополучием ради других. Хусену стало не по себе, и он тоже отошел в сторону.
– Как видишь, все бедняки готовы прийти к вам на помощь, – сказал Торко-Хаджи, обращаясь к кумыку, и, повернувшись к народу, добавил: – Спасибо, люди, да поможет вам бог! Из Кескема и из Пседаха тоже поедут. Выезжать надо было тотчас. Люди заспешили домой за оружием и за конями. В Гушко-Юрт отправлялось более ста человек. Не то что три года назад, когда на войну за царя и два десятка с трудом собрали.
Хусен прибежал домой. Ему позарез надо было увидеться с Эсет. На счастье, она занималась каким-то делом поблизости от плетня. Хусен поманил ее. Эсет подошла. Она выглядела так, будто кого похоронила.
Когда Хусен рассказал ей все и объяснил, что не может не ехать, Эсет горько усмехнулась:
– Езжай! Теперь это уже все равно!.. Вчера были сваты, и дади велел прийти еще раз… Значит, решил дать согласие…
– Что? – вырвалось у Хусена. – Я не отдам тебя! Пока жив, ни за что не отдам! Я скоро вернусь. Будь готова!
Эсет долгим взглядом пристально посмотрела на Хусена, словно в последний раз его видела. Слезы стояли у нее в глазах, вот они бисером покатились по щекам. Закрыв лицо руками, она побежала к сараю.
Услышав об отъезде сына, Кайпа запротестовала!
– Не пущу! Опасно там!
Но Хусен был непреклонен.
Узнав, что едут многие и Исмаал тоже, и поверив, что там вроде бы и боя уже нет, только пожары будут тушить да охранять село, Кайпа немного успокоилась и все-таки сказала:
– Не кидайся бездумно в пекло. Держись поближе к Исмаалу.
Когда Хусен сел на коня, мать не сдержалась, поднесла к глазам конец платка. А он смотрел во двор Соси. Ему казалось, что Эсет и сейчас стоит у плетня и слезы заливают ей лицо. Но делать было нечего. Не знал Хусен, сколько доведется ему быть вдали от дома, не знал и того, что будет с ним и с Эсет.
КНИГА ВТОРАЯ
Часть первая
1
Хусен едет быстро. Временами он пускает коня рысью.
Вокруг тишина. Степь словно в дреме. Зелень травы еще не пробилась сквозь толщу земли, но в природе все полно ожидания – весна не за горами.
Неужто Хусену и его товарищам придется стоять в боевом охранении на берегу Терека?…
Уже целый месяц многие сельчане днем и ночью несут здесь караульную службу. Они прибыли сюда тотчас, как получили сообщение, что казаки обстреливают Гушко-Юрт. Еще до перевала навстречу им стали попадаться отдельные беженцы-кумыки – кто пеший, кто на телегах. Плакали напуганные ребятишки и женщины, а старики, указывая на Терек, что-то возбужденно говорили на своем языке. Ингуши их не понимали, но и без слов было ясно, что произошло.
Сагопшинцы направили коней прямиком туда, куда показывали люди. Туда же спешили пседахцы и кескемовцы.
В Гушко-Юрте горело несколько домов, истошно ревели коровы, будто взывали о помощи, лаяли собаки. В селе уже хозяйничали казаки – произошло столкновение между ними и горцами. Первое столкновение на Тереке. Тогда же вайнахи напали на прибрежный хутор – решили нанести ответный удар, припугнуть казаков, не то, чего доброго, вторгнутся в Алханчуртскую долину, а там недолго и на села напасть…
Месяц назад это было. С тех пор и стоят на Тереке – охраняют Гушко-Юрт и все пространство между хребтом и рекой. К ингушам иной раз приходят и кумыки – село свое они пока оставили, ютятся у сагопшинцев, пседахцев и кескемовцев.
