Нефритовая луна - Вирджиния Браун

Ветер занес в хижину дразнящий запах готовящейся пищи, и Стив наконец пошевелился.

— Кабашбуул, — сказал он вслух, и Иден повернулась к нему, ее силуэт казался темной тенью на фоне светлого дверного проема.

— Что?

— Кабашбуул, — указал он пальцем на дверь. — Это самая сытная пища задень, ее едят на закате. Обычно это черные бобы. Они очень вкусные.

Она изучала его лицо несколько секунд, ее глаза поблескивали в темноте.

— Откуда ты столько всего знаешь?

— Приехав на Юкатан, я познакомился с одним молодым человеком, и он пригласил меня к себе в дом. Он не был крусообом и прежде никогда не видел белых людей. — Стив улыбнулся. — Оказалось, что у нас множество общих интересов, по крайней мере ты назвала бы это так.

— Каких? — саркастически улыбнувшись, спросила она.

— Жить в мире, без ссор и раздоров.

Иден уставилась на него с непониманием. Стив, пожав плечами, пробормотал:

— Кому-то это покажется глупым, возможно, но в то время для меня это было крайне важным. И сейчас тоже.

Помолчав немного, она спросила:

— А где он сейчас, этот твой друг? Ты с ним еще видишься?

— Нет. — Стив резко втянул воздух. — Несколько лет назад его убили.

— О… — Она замолкла, а потом тихо произнесла: — Мне очень жаль.

— Да. И мне тоже. Ах Тул был хорошим человеком. С чувством юмора. У него были маленькая толстенькая жена и ребенок. У них я чувствовал себя как дома. Странно, но там мне было уютнее, чем на родине, в Техасе.

Снова наступила тишина. Потом Иден нерешительно спросила:

— А ты когда-нибудь был женат?

Стив наклонил голову и уставился в пол. В хижине протянулись длинные тени, теперь сквозь дверной проем проникали лишь небольшие пятна света.

— Нет, — через минуту ответил он. — Не совсем.

— Не совсем? Звучит как-то неопределенно.

— О, все было очень даже определенно. Однако это был не мой выбор. А ее. Но это было давным-давно, и теперь я никогда не думаю об этом.

Иден пошевелилась, ее рубашка казалась движущимся белым пятном, окруженным серыми тенями.

Стив чувствовал, что она смотрит на него. Ему было интересно, о чем она думает. Должно быть, о том, какой он подлец. Сегодня это, наверное, было ее любимой темой. Но по крайней мере она с ним разговаривает. А это уже немного лучше, чем некоторое время назад. Наверное, он не сможет сегодня уснуть. Стив все время думал об Иден и обо всех тех событиях, которые привели их обоих на Юкатан. Не поворачивая головы, он тихо проговорил:

— Твои бабушка и дедушка очень гордились бы тобой, да? Он услышал, как она резко втянула воздух, после чего спросила тихим дрожащим голосом:

— Ты так думаешь?

— Да. Ты вела себя очень смело. Сегодня ты сделала столько, что некоторым не удалось бы совершить и за всю жизнь. Я знаю, что они гордились бы тобой. И если это что-то для тебя значит… я тоже тобой горжусь.

В комнате снова повисла тишина, словно сплетаясь с густым сумраком. Иден не шевелилась. Она молчала несколько долгих минут. Просто сидела и смотрела в никуда. Потом Стив услышал, как легко шуршит ее одежда, когда Иден поменяла положение.

— Стив?

Он снова повернулся к ней и был немало удивлен, когда увидел, что она поднялась и идет к тому месту, где он сидел, опершись затылком о стену. Она села рядом с ним на колени, и Стив сумел различить затененные черты ее лица. У него ком застрял в горле. Стив не знал, что она собирается сказать или сделать, эта дикая и непредсказуемая женщина, которая ухитрилась полностью разрушить его жизнь за такое короткое время. Он настороженно посмотрел на нее.

— Чего ты хочешь?

— А почему ты думаешь, что я чего-то хочу? Я просто подумала, что составила о тебе неправильное мнение. В некотором отношении, конечно.

— Да, возможно. — Он бросил на нее вопрошающий взгляд. — Ведь ты перевернула мою жизнь вверх тормашками.

— Я? — Она отбросила с лица длинную золотую прядь и уселась рядом с ним, скрестив ноги. — Почему ты так говоришь?

Он улыбнулся:

— Всего лишь два месяца назад я жил один-одинешенек, тихо-мирно… Единственным веселым днем в моей жизни был тот, когда Балам ухитрился притащить домой одного вздорного кинкажу, которого, очевидно, счел подходящей закуской. Кинкажу весь ощетинился, зубы оскалил. Видно, у него были свои планы на вечер. Так вот, они устроили в моей хижине такую свару, что разнесли там все, пока мне наконец не удалось выдворить обоих. Балам потом несколько часов дулся — потерял кинкажу. С громкими воплями он удалился в лес и потом долго оплакивал там свою потерю. Ты когда-нибудь пыталась успокоить рассерженного ягуара? И не надо. Очень неуступчивые создания.

Иден рассмеялась.

— Совсем как я, ты хочешь сказать?

— Ну да. — Он улыбнулся, когда она легонько ткнула его кулаком в плечо. — Мы снова друзья, Златовласка?

— И всегда ими были, — вздохнула она. — Я была в ужасе. Лучше бы ты заранее сказал мне, что собираешься делать.

— Если бы я мог!.. Но это было невозможно, иначе они могли заподозрить, что все это — просто маскарад. — Он нахмурился. Помолчали. — Странно, но их церемония является смесью языческих и христианских обрядов, и временами это сбивает меня с толку. Иногда очень хочется поправить их, но потом теряешься, особенно когда вокруг куча вооруженных людей, а на шесте торчит чья-то голова… — Он сморщился. — Прости. Я забыл, что ты его знала.

— Да. — Она содрогнулась. — Лен Хауэлл был одним из членов нашей экспедиции. Надеюсь, перед смертью он не очень мучился?

Стив решил не отвечать на этот вопрос. Он молча протянул руки и привлек Иден к себе. Та не сопротивлялась, и Стив закрыл глаза. Несколько минут он держал ее в тесных объятиях. Моменты, подобные этому, позволяли думать, что ему есть ради чего терпеть все муки и сомнения. Мысль не очень-то утешала, однако Стив уже начал подозревать, что с этой женщиной его свяжут не совсем обычные отношения.

А как еще можно объяснить все то, что он делает?

Разве послушал бы он Джона Картера и оставил свой лагерь, если бы не волновался за Иден? Конечно, нет! Он просто остался бы на месте, и будь она проклята, эта их дурацкая экспедиция. Он и ломаного гроша не дал бы ни за пресловутый трон Ягуара, ни за драгоценный нефрит, ни за все золото древних майя. Ему хотелось только одного — мира. И того состояния духа, которое этот мир приносит. И только сейчас, держа Иден в своих объятиях, Стив понял, что мир — это просто сидеть с ней рядом и не думать больше ни о чем. Есть только он и она, а все прочее может катиться ко всем чертям.

Он обнимал ее долго, окутанный ощущением спокойствия, упиваясь теплом ее мягкого тела. Иден не пыталась отодвинуться или отстраниться, и казалось, ей тоже хорошо в эти минуты, рядом с ним. Именно этого не хватало Стиву с тех самых пор, как Колин воскрес из мертвых, — их тихой близости с Иден. Их невидимая связь подбадривала, придавала ему силы и утешала, когда проходила буря страсти. Лежать с ней в обнимку, слушать ее тихое дыхание, чувствовать под ладонями ее нежную кожу — это единственное, чего ему не хватало в жизни вдали от всего мира.