Колумб - Яков Свет

Примерно пятьсот человек состояли в списках судовых команд. Эти люди были заняты делом и несли службу на кораблях, справляясь с ней отменным образом. На этот раз моряки вербовались не только в гаванях Андалузии, и доля Палоса в личном составе экспедиции была относительно невелика. Все же андалузские выходцы преобладали, приморские города Кадис, Сан-Лукар-де-Баррамеда, Пуэрто-де-Санта-Мария, Рота, Картайя, Малага, Могер, Лепе дали флотилии немало опытных матросов и кормчих. Севилья тоже внесла свои вклад в комплектование экипажей флотилии. В плавание ушли и северяне — главным образом люди из Страны Басков, в списках экипажей значились и генуэзские имена.

Важную роль играл капитан Антонио де Торрес; на него впоследствии Адмирал возложил очень ответственную миссию — Торрес увел с острова Эспаньола в Кастилию большую часть кораблей, надобность в которых к тому времени миновала, и передал королевской чете просьбы главы экспедиции о помощи. Торрес был братом бывшей кормилицы принца Хуана, особы, которая пользовалась значительным влиянием при дворе и прекрасно относилась к Адмиралу. К ее содействию он не раз прибегал в трудные минуты жизни.

Моряки особых хлопот Адмиралу не доставляли, но гораздо хуже обстояло дело с прочими участниками экспедиции. За море двинулось не менее восьмисот бойцов-волонтеров. Лас Касас писал, что записывались в экспедицию главным образом рыцари — идальго, — но современный испанский историк X. Перес де Тудела не без основания полагает, что рыцарей в экспедиции было немного, в солдаты по преимуществу вербовался всякий сброд. Гранадская война и былые смуты вынесли на поверхность массу всевозможной человеческой накипи. В одной только Севилье скопилось множество обездоленных и вконец обнищавших изгоев. Среди них были и «сегундоны» — младшие сыновья оскудевших рыцарей, ветераны гранадских кампаний, лишившиеся куска хлеба после окончания долгой войны, крестьяне, бежавшие от своих сеньоров, и проходимцы неведомого происхождения, по которым скучали королевские галеры.

Кстати говоря, совсем недавно латиноамериканский историк П. Бойд-Боуман показал, что именно эти деклассированные элементы играли главную роль в заморской конкисте, именно они поставляли в Новый Свет кадры завоевателей и колонистов (47).

Но, разумеется, не обошлось и без чистокровных рыцарей — идальго. К их числу принадлежали, в частности, десятка два конников — в заморские земли был послан отряд кавалерии, которому суждено было ввергнуть в страх индейцев Эспаньолы, не имевших представления о грозных длинногривых тварях.

Кроме того, попытать счастья за морем решили и выходцы из знатных кастильских семейств. Лас Касас поименно перечислил двадцать таких пассажиров, добавив при этом, что во флотилии было немало родовитых людей из разных городов, фамилии которых он запамятовал (77, 1, 346).

К этой элите принадлежали дон Хуан Понсе де Леон, родственник маркиза Кадисского, в будущем губернатор острова Пуэрто-Рико и первооткрыватель Флориды, лихой кавалер Алонсо де Охеда, племянник Фонсеки, герой гранадской войны, смелый и дерзкий авантюрист, один из зачинателей кровавой конкисты, и арагонский рыцарь Педро Маргарит, кичливый интриган, доставивший впоследствии много забот Адмиралу.

В заморские земли королевская чета направила группу должностных лиц — экономов, казначеев, контролеров, альгвазилов. Первостепенную роль среди них играл «эконом всех островов и всех Индий» Берналь де Писа, ставленник Фонсеки, спустя полгода ставший душой гнусного заговора, своевременно раскрытого Адмиралом.

Королевская чета проявила желание обратить в истинную веру индейцев, коснеющих в язычестве, и с этой целью в Индии было послано шесть монахов во главе с отцом Берналем Бойлем, или Буйлем.

Бойль в прошлом подвизался в роли пустынника в одной каталонской обители, что не мешало ему выполнять деликатные дипломатические поручения короля Фердинанда. Надо полагать, что король не случайно послал Бойля в заморские края, но выбор этот оказался не очень удачным. Бойль при первой же возможности бежал из Индий, бросив на произвол судьбы своих коллег и свою паству.

Адмирал взял с собой в плавание группу соотечественников, и с ним в Индии отправился младший брат его Джакомо, которого в Кастилии переименовали в Диего.

Никто из участников экспедиции не знал, что собой в действительности представляют новооткрытые земли, никто и в мыслях не имел, какие опасности для людей Старого Света таят непролазные трясины и чащобы Эспаньолы, но все они денно и нощно грезили о заморском золоте и были свято убеждены, что оно само придет к ним в руки.

Казна положила им тридцать мараведи в день — плату андалузского поденщика — «хорналеро», но они беспечно пропивали свои авансы в кадисских и севильских кабаках в полной уверенности, что их тощие кошельки вскоре распухнут от заморского золотого песка.

Крайне ненадежен был человеческий материал, который вез в Индии глава второй экспедиции. В этом он отдавал себе отчет, не так уж трудно было понять, чем дышат его новые спутники, но на что они способны, он убедился не в пору подготовки флотилии, а позже, во время первой зимовки на Эспаньоле.

История второй экспедиции во многом неясна. Дневники Адмирала (а он вел их и во втором плавании) затерялись в середине XVI века. Фернандо Колон и Лас Касас ими располагали, но использовали их не в той мере, как дневники первого плавания. Сохранились письменные свидетельства участников экспедиции — лекаря Диего Альвареса Чанки, земляка Адмирала, савонского уроженца Микеле Кунео и монаха-иеронимита Рамона Пане, автора содержательных заметок о коренных жителях новооткрытых земель.

Со слов Адмирала много интересных подробностей о второй экспедиции и о морском походе на Кубу в 1494 году записал Андрес Бернальдес. Любопытное сообщение о первых походах в глубинные области Эспаньолы содержится в письмах сицилийца Никколо Скилачо, или Силачо. В Индиях он не был, но, посетив в 1495 году Испанию, встретился там с некоторыми участниками экспедиции, и, в частности, с Педро Маргаритом, и отлично использовал их сведения. Не обошли молчанием вторую экспедицию Пьетро Мартир де Ангьера и Овьедо, оба они знали многих ее участников[66].

Однако все эти источники дают неполное представление о событиях второго плавания Адмирала, и это весьма прискорбно. Вторая экспедиция была предприятием беспрецедентного масштаба, и с ней самым непосредственным образом связан начальный этап колонизации новооткрытых земель.

ОТ КАДИСА ДО ЭСПАНЬОЛЫ

Перед восходом солнца 25 сентября 1493 года флотилия покинула Кадис и вышла в открытое море. Как и в первом плавании, Адмирал от берегов Кастилии направился к Канарским островам и 1 или 2 октября привел корабли к острову Гран-Канария. Три дня спустя флотилия достигла острова Гомера, и земляк Адмирала Микеле Кунео сообщил, что глава экспедиции за время краткой стоянки влюбился в правительницу этого острова Беатрис Беабдилью и в честь победы над ней дал салют из корабельных бомбард. Кунео, видимо, был человеком романтического склада. Лас Касас же, отдавая предпочтение более прозаическим материям, писал, что на Гомере Адмирал скупал коз, овец и свиней, выгадывая на этих сделках, ведь цены были здесь баснословно низкие, свиньи шли по 70 мараведи за голову.