Журнал «Если» 2007 № 02 - Кэролин Ив ДЖИЛМЕН

Зато перед глазами у него замигало зелеными буквами сообщение:

ОШИБКА ЛОКАЛЬНОГО СЕНСОРА!

И успокаивающий женский голос в голове Лемми произнес:

– Примите наши извинения. Произошел сбой в работе местного сенсора. Если через пять секунд он не будет устранен, вас перенесут по вашему домашнему адресу или по тому, который зарегистрирован как ваше местонахождение. Один… два… три…

Но потом он вдруг снова оказался на лестнице, в ветшающем особняке Клариссы и Теренса.

– Подсоединяй скорее, Теренс! – кричала мужу Кларисса. – Немедленно! Слышишь!

— Да замолчи же, глупая ты женщина! Уже подсоединил.

— Ага, – подтвердил Лемми. – Я вернулся.

– Мне так жаль, Лемми, – сказала, беря его за руку, Кларисса. – Теренс такой жестокий. Это, наверное, было…

Старик с трудом взбирался по лестнице. На второй площадке оказались шкаф с кремневыми наконечниками стрел, еще один с римскими монетами и третий, полный залитых формалином анатомических диковин: тут были обезображенные эмбрионы, препарированная змея, крыса, живот которой вспороли, а шкуру оттянули в стороны. Еще Лемми углядел какую-то глубоководную рыбу с зубами-иглами… Дверка в стрельчатом проеме между вторым и третьим поставцами вела на узкую винтовую лесенку. Вскарабкавшись по ней, старики и мальчик попали в комнатку, занимавшую пространство над домом в псевдосредневековой башенке.

Три окна выходили на разные стороны света. У четвертой стены, возле двери, стоял стол с дряхлым компьютером. Все пространство между окнами занимали книжные шкафы. На столе и на полу были неряшливо свалены бумаги и книги, почти все покрытые толстым слоем пыли.

– Тут у нас кабинет Теренса, – фыркнула Кларисса. – Он поднимается сюда, чтобы вести свои знаменитые исследования, хотя – какой сюрприз! – никому, кроме него, о них не известно.

Эту колкость Теренс пропустил мимо ушей. Водрузив на нос стеклянную штуковину, он неловко пошарил за компьютером, чтобы отыскать порт камеры, – и все это время сопел и что-то бормотал себе под нос.

— Ты уверен, что хочешь это увидеть, Лемми? – спросила Кларисса. – Это, наверное, слишком…

— Ну, вот и готово, – удовлетворенно сказал старик, когда монитор ожил.

Он отнес камеру к восточному окну и пристроил на подоконнике. Лемми подошел и выглянул на улицу. Внизу он увидел сад с его льдисто-зелеными огоньками, фонтанами и розами. За ним тянулась вереница фонарей и табличек (по одной на каждые пять столбов), знаменовавшая границу города. За ней – лишь пустота незанятого канала, постоянно мерцавшая бессмысленными точками света.

– В окно ты ничего не увидишь, – сказал Теренс, на одно краткое мгновение поглядев прямо в глаза Лемми. – Ты полагаешься на сенсоры, а они ничего, помимо Поля, тебе не покажут. Но сенсор в комнате, конечно, уловит и продемонстрирует то, что возникнет на мониторе.

Лемми оглянулся на монитор. Старик примеривался, как бы лучше поставить камеру, и поначалу Лемми увидел лишь подергивание сада внизу. Только вот сад никак не походил на тот, который виднелся из окна. Прожектора остались на месте, но прудики превратились в черные дыры. Фонари и таблички на мониторе выглядели в точности так же, как из окна, но за ними была уже не мерцающая пустота. Ясно проступало высокое ограждение из цепей, за которым чернела ночь с силуэтами деревьев.

Старик перестал возиться с камерой, пристроив ее на подоконнике так, чтобы она показывала прямо вперед. И теперь Лемми увидел на экране большое бетонное здание, стоявшее на некотором расстоянии от периметра. Параллелепипед без окон за высоким забором, окруженный лишь мощеной дорогой, залитой холодным белым светом галогеновых ламп.

– Вот где ты, друг мой, – сказал старик, который, оставив камеру, подошел всмотреться в экран через свои стеклянные диски. – Это Сердцевина Лондона, истинное местонахождение всех жителей Лондонского консенсусного поля. Все вы там – лежите себе рядком и похожи на плевки овсяной кашки в банках.

– Ну зачем ты так, Теренс! – одернула его Кларисса.

– Там пять этажей, – продолжал Теренс. – И на каждом по два коридора, наверное, полмили в длину. Вдоль каждого коридора тянутся на восьми уровнях полки, а на каждой полке, через каждые пятьдесят сантиметров – один из вас. Так вы и сидите в своих банках, соединенные проводками, и вам снится, будто у вас есть тела и конечности, гениталии и смазливые рожи…

– Теренс!!!

– И время от времени, – упрямо продолжал старик, – кто-нибудь из вас засыхает и его, разумеется, заменяют другим плевком овсянки, который роботы вырастили в автоклаве из клеток. А потом двоих из вас обмывают, мол вы зачали и родили дитя, тогда как на самом деле…

– Теренс! Прекрати сейчас же!

Раздраженно фыркнув, старик умолк. Лемми молчал, не отрывая глаз от монитора.

– Разумеется, для окружающей среды лучше не придумаешь, – лишь недолго помолчав, снова заговорил Теренс. – Вот какое придумали разумное, логичное объяснение, вот какой предлог. Насколько я понимаю, две с половиной сотни «плевков» потребляют энергии и выделяют токсинов и углекислого газа меньше, чем одна интриганка, вроде моей милой Клариссы, или старый хрыч, вроде меня. Но это никак не меняет того факта, что вы, консенсусные, похожи на замаринованные диковины у меня в шкафу, или того, что ваша жизнь сплошная видеоигра, где вас дурачат, заставляя думать, будто вы свободны.

—   Зачем ты это делаешь, Теренс? – воскликнула Кларисса. – К чему такая жестокость?

—   Жестокость? – раздраженно рявкнул старик. – Ты лицемерка, Кларисса. Законченная лицемерка. Это ты раз за разом приводишь сюда хорошеньких мальчиков, этих несуществующих мальчиков из видеоигры. Зачем еще ты с ними так поступаешь, если не за тем, чтобы показать им, что они есть на самом деле? – Он невесело хохотнул. – И зачем вечно прорезаешь дыры в ограждении?

Кларисса сдавленно охнула, но ее муж только усмехнулся.

—   Если ты хотела это скрыть, милочка, то надо было положить секатор на место, в сарай, где ты его нашла. Ты вырезаешь дыры, чтобы животные заходили в город и заманивали к периметру мальчиков, а ты бы приводила их сюда. Ведь я прав, да? Не будешь же ты это отрицать?

—   Хорошо, Теренс, хорошо, – пронзительно взвизгнула старуха. – Но Лемми же здесь, сейчас. Лемми же здесь!

—   Нет! Он вовсе не здесь. Мы уже это установили. Он – вон там, на полке в банке с формальдегидом, или в чем еще их маринуют. Тебе только кажется, что он здесь, и мы можем без труда избавиться от иллюзии, просто отключив наши имплантанты. Почему бы тебе не отключить их сейчас, если тебя так расстраивает его присутствие? Хотя нет, у меня есть мысль получше! Мы могли бы отключить сенсор, и тогда он перестанет считать, что он здесь. Тогда останемся только мы с тобой, в башенке над нашим большим пустым домом.