Мир приключений 1964 - Кубанский Г.

Лишь после ужина Ирине Михайловне удалось наконец спросить сына:

— А как же с цирком, Илюша? Ведь там твоя установка. Разве она не интересует тебя больше?

— Это пройденный этап, мама.

— То есть как это — пройденный?

— Аппаратура моя работает там исправно, а физическую суть явления изучаем мы теперь в институте на новой установке.

— Выходит, что цирк и не нужен был вовсе?.. — разочарованно произнесла Ирина Михайловна.

— Очень даже был нужен! — воскликнул Илья. — Он дал возможность повторить мой эксперимент, многое уточнить и значительно упростить мою новую лабораторную установку. Работает она у нас теперь абсолютно безупречно.

Работа антигравитационной установки действительно кажется Илье почти идеальной. Однако на другой день, возвратившись с совещания в Академии наук, он сразу же замечает на подвижном лице Левы Энглина явные следы тревоги.

— Что случилось, Лева? — спрашивает он своего помощника, находившегося весь день возле антигравитационной установки.

— А почему ты решил, что должно что-то случиться?

— Я это не решил — это начертано на твоей физиономии.

— Но, в общем-то, ничего, пожалуй, и не случилось, — смущенно пожимает плечами Лева. — Показалось только…

— Что показалось? — наседает на него Илья.

— Это было какое-то мгновение… Доли секунды…

— Да что же, в конце-то концов?! — уже выходит из себя Илья. — Что за манера такая — выматывать нервы!

Лева пугливо озирается по сторонам, а нетерпеливый Илья хватает его за отвороты лабораторного халата.

— Ты что, хочешь, чтобы сюда собрался весь институт? — шипит на него Лева. — Не устраивай здесь, пожалуйста, демонстрацию приемов самбо, не привлекай к нам внимания.

— Но что же все-таки тебе показалось? — уже почти умоляюще просит Илья.

— Показалось, что потенциал гравитационного поля нестабилен… На какую-то долю секунды он, видимо, восстанавливается до нормы. А ты понимаешь, чем грозит это Зарнициным?

Илья стоит несколько мгновений, не произнося ни слова. Он хорошо представляет себе, как это может сказаться на полетах воздушных гимнастов. Ему даже начинает казаться, что с ними уже что-то случилось.

— Что же делать, Лева? — растерянно спрашивает он. — Видимо, надо немедленно прекратить репетиции Зарнициных?

— А ты понимаешь, что это будет значить для них? Не только их номер, но и вся цирковая премьера полетит к черту. И потом — мне ведь это могло только показаться…

— Когда это произошло?

— Утром, как только ты ушел. С тех пор я не свожу глаз с приборов и ни один из них не регистрирует никаких отклонений от заданного режима. Стал даже записывать их показания на электромагнитную и фотографическую пленку. Вот просмотри эти записи сам. Наверное, все-таки мне это только показалось.

— На всякий случай Зарнициных нужно предупредить, чтобы они были поосторожнее.

— Зачем? Чтобы вселить в них чувство неуверенности? Они ведь давно уже работают в поле пониженной гравитации, и ничего с ними не случилось. Их установка других масштабов, и, может быть, на ней не проявляется нестабильность.

Не отвечая, Илья долго ходит вдоль пульта с измерительной аппаратурой. Он ходит очень медленно, едва переставляя ноги. Лева тоже молчит. Слышно только, как мягко срабатывают реле приборов, регистрирующих работу антигравитационной установки.

— Ну, а как быть с нашими? — спрашивает наконец Илья.

— С какими — нашими? — не понимает его Лева.

— С отцом и сотрудниками института. Сообщить им о нестабильности антигравитационного эффекта?

— Ты так говоришь, будто это уже подлинный факт. А я в этом совсем не уверен и уже жалею, что сообщил тебе об этом. Зачем нам поднимать панику? Теперь все показания измерительных приборов твоей установки записываются на пленку и если… Ты слушаешь меня, Илья?

А Илья снова начинает нервно ходить по лаборатории, низко опустив голову.

— Да, Лева, я слушаю тебя. Может быть, ты и прав. Отцу мне тоже не очень хочется сообщать об этом, но Зарнициных нужно все-таки как-то предупредить. Сегодня же я поговорю об этом с матерью.

— Как идут дела у Зарнициных, мама? — спрашивает он вечером у Ирины Михайловны. — Все у них в порядке? Не было никаких осложнений в их полетах?

— Все благополучно пока. Во всяком случае, никто из них ни на что не жаловался. А ты почему спрашиваешь?

Что-то в тоне сына и особенно в выражении его глаз не нравится Ирине Михайловне, настораживает ее. Похоже, что не из праздного любопытства задал он этот вопрос.

— Прав, пожалуй, Лева, — задумчиво произносит Илья, будто рассуждая с самим собой. — Может быть, и в самом деле на большой установке это не сказывается…

— Да что такое, Илюша? О чем ты?

— Нам показалось, видишь ли, что поле пониженной гравитации не очень стабильно… — с трудом подбирая слова, произносит Илья.

— Что это значит? — невольно дрогнувшим голосом спрашивает Ирина Михайловна.

— Ты только не пугайся, пожалуйста, — успокаивает ее Илья. — Нестабильность — это неустойчивость, непостоянство поля пониженной гравитации, создаваемое моим аппаратом. Периодическое, а вернее — спорадическое возвращение к норме естественной гравитации.

— Ты не говори мне ученых слов, Илюша. Меня интересует сейчас только одно — чем это грозит Зарнициным?

— Может быть, и ничем. Может быть, в цирковой установке гравитационное поле стабильно. И потом, нестабильность эта длилась всего лишь доли секунды. Мы сами только сегодня обнаружили это. А у вас в цирке либо все вполне нормально, либо практически не ощутимо. В противном случае, Зарницины давно бы уже почувствовали это. Но ты все же поговори с ними.

— А ты бы сам…

— Да, обязательно! Но завтра я целый день буду занят. А послезавтра непременно!

На осторожный вопрос Ирины Михайловны Зарницины отвечают очень бодро:

— Ну, что вы, Ирина Михайловна, какая там нестабильность! Аппаратура вашего сына работает как часы.

“Уж слишком весело что-то… — настораживается Ирина Михайловна. — Значит, хитрят, хотят что-то скрыть, успокоить…”

— А почему Маша сорвалась в тот раз? — спрашивает она, не сводя внимательных глаз с Сергея Зарницина.

— Так ведь мы тогда осваивались только, — поспешно отвечает за брата Алеша. — Я тогда тоже то не долетал, то перелетал…

— Я не у вас, Алеша, а у Сережи спрашиваю, — хмурится Ирина Михайловна. — Вы же серьезный человек, Сережа, и физику знаете, должны же понимать, чем все это может кончиться. И не только ведь сами пострадаете, но еще и меня, а особенно Илью подведете.