Алхимик с боевым дипломом - Ирина Сыромятникова

— Замечательно! Я сейчас стараюсь с семьей не общаться — нельзя демонстрировать младшим свою слабость.

Учитывая, как выглядят младшие в семье черного мага, Паровоз с этой позицией был совершенно согласен — собственные многочисленные племянники Бера на фоне близнецов казались ангелами.

Во двор, шурша шинами, вкатился служебный лимузин, черный, с едва заметно взблескивающими защитными Знаками под эмалью. Из автомобиля вылез невысокий маг с кожаным портфелем в руках и аккуратным бейджиком на лацкане пиджака.

«А мимика-то у него улучшилась!» — заметил про себя Бер и мысленно поморщился. Если раньше странная внешность Ларкеса отпугивала народ, позволяя избежать множества недоразумений, то теперь сглаживать шероховатости капитану придется самому.

Между тем маги раскланивались в обычной для черных манере — без прикосновений и рукопожатий — готовясь продолжить общение вдали от посторонних глаз. Враждебности в их позах и жестах не чувствовалось.

— Вы с ним работали? — тихо поинтересовалась эмпатка.

Паровоз мрачно кивнул.

— Пятнадцать лет. Правда, руководство тогда сидело в Гердане, а это упрощало ситуацию.

Кевинахари задумчиво наклонила голову.

— Немного некоммуникабелен, зато не склонен к эмоциональным всплескам. Рассудителен. Неплохое сочетание для руководителя такого ранга!

Паровоз поморщился — он не хотел разводить критику руководства, прошлого, а теперь и будущего.

— Он очень хороший руководитель, просто отличный. У него все всегда делают именно то, что нужно. Никогда не знают, что нужно, но именно это и делают, без вариантов.

На глазах Бера уволилось или добилось перевода несколько компетентных сотрудников, неспособных вынести того, что с ними обращаются как с беговыми тараканами. Причем, попытки избежать рутины или потребовать объяснений Ларкес воспринимал как саботаж, нежелание работать и личное оскорбление.

— Интересно… — протянула эмпатка.

Паровоз пожал плечами (может, ей и интересно), а потом заторопился — на сегодня у него была масса дел помимо встречи со старо-новым начальством.

Перенастройка Знаков и печатей, если она ведется их прежним владельцем — дело нескольких минут (а если без него, то кропотливая работа занимает две недели), всего за полчаса вся полнота власти магического «надзора» в северо-западном регионе перешла к Ларкесу. В качестве заключительного штриха, маги переместились в кабинет координатора.

— Отнял помещение у капитана, — с легким укором заметил Ларкес.

Сатал пожал плечами — дружелюбное поведение конкурента его дезориентировало. Способностями эмпата черный маг не обладал, но, в конце концов, логично рассудил, что улыбчивость коллеги — не более чем маска.

— Перебьется!

— А чем был плох офис в Гердане?

— Слишком далеко от места событий.

— Зато, если кто-то покусится на руководство, жертв среди гражданских будет меньше.

Сатал припомнил несколько эпизодов в недалеком прошлом, но соглашаться все равно не стал.

— Покушения надо предотвращать!

— Согласен! — торжественно возвестил Ларкес, чем снова вверг коллегу в замешательство. — А как поживает ваш замечательный подчиненный? Должен признать, что обучение некроманта боевым приемам дало поразительный эффект.

Сатал неопределенно хмыкнул и решил, что этот странный разговор надо заканчивать. Он вынул из ящика стола большой пухлый конверт и молча передал его Ларкесу. Конверт мгновенно исчез в портфеле нового координатора.

— Все, я назад, в карантин, — вздохнул Стал. — Мистер Арверти, наверное, уже икру мечет. Никогда не попадайтесь здешним целителям — страшные люди!

Ларкес проводил коллегу до порога, сердечно пожелал ему успешного завершения карантина, закрыл за его спиной дверь и запер замок на два оборота ключа. Еще какое-то время улыбка жила на его лице словно сама по себе, а потом выцвела, уступив место кукольной неподвижности черт. Маг призвал Источник и внимательно осмотрел помещение, удовлетворенно кивнул и только после этого вывалил на стол содержимое портфеля — несколько картонных папок, две дюжины амулетов, красивую хрустальную чернильницу и длинный деревянный пенал, украшенный совсем не декоративным орнаментом. Затем Ларкес подробнейшим образом изучил подарок предшественника. Большой белый конверт оказался набит бумагами — копиями отчетов, карт, схем и донесений. Новый координатор разложил их и сколол по какой-то одному ему известной схеме, а затем убрал в простую серую папку, на которой от руки была сделана подпись: «Проект Город Короля». Папка заняла место на книжной полке, отлично вписавшись в окружение.

Что мне нравится в жизни, так это ее непредсказуемость. Еще вчера времени на ответ Полаку было завались, а теперь его катастрофически не хватало — на решение проблемы века у меня оставалось две с небольшим недели. Учитывая, что из всех заморочек природников мне было известно только то, что кошка — млекопитающее, шансов на гениальное прозрение было немного, но следовало хотя бы понять глубину своего невежества. Я бросил работу в Биокине (наконец-то!) и задался целью разобраться хотя бы в терминологии, ибо на ближайшие три года о библиотеках придется забыть — стипендиаты фонда Роланда, как правило, работают там, куда ни один вменяемый алхимик добровольно не поедет. Не то, что подобный поворот был для меня неожидан (напротив, о том, что так и будет, я знал еще пять лет назад), но почему-то мне казалось, что при Сатале ситуация развивалась бы иначе.

Прочитав в газете, кто именно займет место любимого учителя, я испытал смешанные чувства. С одной стороны, Ларкес казался уступчивым типом и был мне кое-что должен, с другой — теперь он стал моим начальником. Следует ли мне считать наше выяснение отношений несостоявшимся, или наоборот — его главенство условным? Вот почему мне никогда не нравились государственные учреждения — формальная иерархия все только усложняет. С проблемой я поступил так, как и полагается черному — сделал вид, что ее нет, а вопросами отношений с фондом начал доставать капитана Бера. Результат получился, прямо скажем, сомнительным.

— Значит, так, — обрадовал меня редстонский босс. — Господин Ларкес признает приоритет фонда Роланда Светлого, поскольку договор с ними ты заключил раньше, чем с НЗАМИПС. Сначала отработаешь то, что должен им, а потом — то, что осталось от контракта с «надзором».

Видали? Я им всем теперь должен, причем — на семь лет вперед.

— И НЗАМИПС забудет обо мне на три года? — мысль была приятная, но почему-то мне в такое не верилось.