Сибирь как колония - Николай Михайлович Ядринцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако настоящие причины преступлений начинают все чаще выясняться.
Нравственное влияние ссылки, кроме того, отражается и многими другими явлениями в Сибири. Так, указывается на развитие разврата, незаконных сожитий и увеличение незаконных рождений в крае. Иркутская губерния по числу незаконных рождений, например, занимает второе место. (В Иркутской губернии на 100 т. жителей приходилось 391 незаконнорожденный, в Петербурге — 497, в Москве — 237, а в Саратовской и Рязанской губерниях — 51–52). Несоразмерность полов между ссыльными естественно влечет к разврату; те же явления замечались и в Австралии и, по словам Дюкэна, составляют самую невыгодную сторону ссылки.
Точно так же указывают в Сибири на распространение сифилиса, заносимого партиями[89]. В Иркутской губернии называют целые селения, где эта страшная болезнь поражает людей совокупно семьями, не исключая грудных и рождающихся детей. Д-р Шперк о том же свидетельствует на Амуре. Кроме того, ссылка, говорят, не могла остаться без нравственного влияния на само воспитание сибиряков, на их нравы. Наши учителя, пишет один сибиряк, няньки, гувернеры, капиталисты, местная интеллигенция и даже сами власти, например, волостные писаря, — из ссыльных, что не могло остаться без последствий. Местное общество заражалось влиянием преступников. Ссыльные научили сибирское крестьянство страсти к промыслу фальшивыми билетами; здесь существует целый воровской промысел срезывания чаев, в котором нередко участвуют сами купцы, как недавно открылось в Канске. В Сибири существует множество спекулянтов, которые служат только организаторами преступлений, для которых исполнителей доставляет бродячее сословие; организатор должен скрыть и спровадить продукт преступления, и, конечно, ему достается львиная часть при этом. Сосланные конокрады, фальшивомонетчики, срезыватели чаев находят у подобных лиц приют и практику; поэтому неудивительно, что торговля не распространяется, и в некоторые места бывает иногда небезопасно купцу ездить. Отсутствию личной безопасности следует приписать отсталость Сибири в промышленном отношении, вялость взаимных отношений и невежественное состояние края. Ссылка производит растлевающее влияние и на другие сферы общественной жизни. Она охватывает сибирскую промышленность, практику чиновничества и наконец даже простирается на воспитание детей. Г-н Максимов говорит, что сибирские варианты русских сказок наполняются бродяжескими персонажами; известно также, что сибирские дети играют «в бродяг», «в поджоги» и даже разыгрывают сцены бродяжеского самосуда.
Понятия о собственности и гражданственности в Сибири поэтому более, чем где-либо, поколеблены, пренебрежение к чужому интересу развило хищничество и неразборчивую наживу; борьба с ссыльными породила самосуд, массу бесправия; наконец, сама ссылка извратила до известной степени нравы администрации. Вредное влияние неравноправности сибирского населения отрешается и на нравах полицейской администрации Сибири. Привыкши большей частью практиковать свою власть на бродягах, сибирский чиновник практикует те же средства для узнания истины или для исправления зла и на полноправной части сибирского населения. Лучшим примером этого может служить следующий случай: в 1871 г. смотритель карийского золотого промысла Демидов открыл убийство, совершенное одним каторжным; чтобы раскрыть все подробности преступления, Демидов пытал через палача жену убийцы, которая была женщина свободная, пришедшая в Сибирь с мужем добровольно и, следовательно, избавленная от телесного наказания; потом он пытал одиннадцатилетнюю дочь убийцы; девочку держали на воздухе, и палач сек ее розгой с головы до пят; ребенку уже дано было несколько ударов плетью, и когда она попросила пить, ей подали соленого омуля. Плетей дано было бы и больше, если бы сам палач не отказался продолжать битье. И между тем жестокость Демидова есть естественное последствие того воспитания, которое он должен получить, долго управляя ссыльной массой. Все это далеко не свидетельствует о благотворительном нравственном влиянии ссылки. В заключение мы считаем нелишним привести несколько выписок из корреспонденций, выражающих отношение местного общественного мнения к ссылке. В корреспонденциях чаще и чаще слышатся жалобы на бродяг, беспаспортных и бесприютных ссыльных, наполняющих города и порождающих преступления. Так, 1873 году корреспондент из Омска, рисуя положение осаждаемого бродягами и преступлениями города, восклицает: «Постоянная ссылка в Сибирь не нужного для европейских губерний люда ставит нас в постоянную блокаду отверженных людей. И нигде, кажется, эта блокада не чувствуется так сильно, как в Омском округе» («Камско-волжская газета» 1873 г., № 89, корреспонденция из Омска). Из Енисейска в январе 1875 г. сообщают по поводу уголовного случая, совершенного поселенцем (кражи в церкви): «В последнее время пролетариат наш усилился наплывом новых лиц, из которых большая часть приписана сюда в мещане и, по отсутствию здесь работы, в зимнее время положительно бедствует. Они же совершают преступления». («Новое время», 1875 г. № 12)[90]. Из той же губернии посылается далее такое известие: «Сибирь» сообщает, что большой наплыв ссыльных и бродяг был причиной того, что в Енисейской губернии в первые только пять месяцев нынешнего года было ограблено семь церквей и, сверх того, было четыре покушения на ограбление. При одном случае в селе Юкеевском на 17 апреля убит трапезник. К счастью, почти все злоумышленники пойманы. При исследовании открылось, что воры изобрели новый способ проникать в церкви через разборку дымовых труб.
Наконец, в последнее время все корреспонденции из Омска, Томска, Красноярска, Енисейска и Иркутска сливаются в единогласный протест против ссылки в край. Передавая о бедственном положении ссыльных, корреспондент из Енисейска в 1875 г. прибавляет: «Ссылка эта приносит чистейший вред краю; отрицать вред ее для Сибири и признавать ее пользу и необходимость могут только люди, не жившие в Сибири и не видевшие массы ссыльных на новой, чуждой им стороне. Чем скорее Сибирь избавится от этих подневольных, пришлых людей, тем она больше выиграет в нравственном и материальном отношении».
«Сибирь, как известно, служит для России как бы вентилятором, — пишет корреспондент из Томска, объясняя местные преступления, — в который выходит все ненужное. И все это группируется по большей части в наших больших городах, в особенности в Томске. Каждое лето присылаются тысячи поселенцев, которые, войдя в Сибирь, выпускаются, как говорится, на все четыре стороны решительно без всяких средств к жизни. Незнание местности, новизна обстановки и трудность достать какую-нибудь работу при изобилии рабочих рук невольно заставляют поселенцев прибегать без
