Альбаррасин (СИ) - Кармон Карин "Merely Melpomene / Carmonka"

Её пальцы легли на виски Нары, надавили. Глаза блеснули, зрачки расширились, превратились в две светящиеся точки. И что-то изменилось. Тело стало вдруг необыкновенно лёгким, стремительно взлетело, так же резко опустилось, при этом Нара была готова поклясться: её ступни ни на секунду не оторвались от прохладного камня.

А потом всё исчезло.

…Нара остановилась на поляне, приложила ладошку козырьком к глазам. Щурясь от солнца, посмотрела вперёд. Узенькая, едва заметная тропинка, петляя между деревьями, убегала вверх по зелёному склону, а потом и вовсе исчезала из вида в густой траве.

Так легко заблудиться, но Нара не боялась. Откуда-то знала — в этом лесу никогда не потеряется.

Нара сделала ещё несколько шагов, приближаясь к заветной цели. Нерешительно переступила босыми ногами, потом всё же осторожно прижалась щекой к шершавой коре, обнимая ствол. Недовольно засопела — с противоположной стороны руки и не подумали встретиться. Попыталась ещё раз, изо всех сил стараясь дотянуться, чтобы хотя бы кончиками пальцев коснуться друг дружки. Напрасно…

Нара отступила на шаг. Разочарованно вздохнула. Значит, ещё не готова. Не выросла, хотя старалась. И очень-очень хотела.

Обида захлестнула до слёз. Но плакать нельзя. Плаксы — это маленькие дети, а она не такая. Она уже большая. Почти взрослая. Пусть до сих пор так и не смогла обхватить дурацкое дерево!

Сжав кулачки, Нара яростно заколотила ими по коре.

— Причиняя боль другим, ты никогда не избавишься от собственной, — послышался строгий голос отца. Нара, как ужаленная, отскочила в сторону. Торопливо спрятала за спину руки, стыдливо отвела глаза. — Ну-ка, покажи, что у тебя там. Поранилась?

Она покрутила головой, уткнувшись взглядом в перепачканные в земле пальцы ног.

— Не обманываешь? Не будет, как в прошлый раз?

Нара нехотя протянула руки, разжала кулаки. Досадливо поморщилась— из небольших, но глубоких ссадин сочилась фиолетовая кровь.

Противное дерево! С виду — приветливое и дружелюбное, но одно неосторожное движение — и гиволь сразу мстит.

— Вот видишь, — отец опустился на корточки, добродушно улыбнулся. — Наберись терпения, Нара. Совсем скоро у тебя получится. А сейчас, — он легко подхватил её на руки, прижал к груди, — пойдём-ка к маме лечиться.

Нара вздрогнула. Подскочила, не сразу понимая, где находится. Через пару секунд глаза выхватили привычные очертания города за спиной Вейл.

Это что же получается?! Она только видела… родного отца?! Отца, которого не знала. Не помнила. По крайней мере так всегда считала. Отец, чьих фотографий никогда не было в их доме. Увиденное поражало чёткостью и позабытыми, но очень детскими ощущениями.

— Твоих родителей убили.

— Что?..

— Я пыталась понять, почему таких, как ты, больше нет в Аро. Вернее, почему именно тебе удалось сохранить гены такими сильными, — Вейл улыбнулась. — Я же учёный, поэтому не верю в случайности. Даже там, где есть исключение, должно быть правило. Вот я и пыталась его найти.

— Нашла?

— Да. Ты потеряла мать, когда тебе едва исполнилось пять лет. Отца ещё раньше. Они оба были расинами и умели выходить из-под Сферы. Но потом кто-то узнал, и их убили.

— Погоди, — Нара ошарашенно покачала головой, отступила на шаг. — Этот лес, могучее дерево, поляна из видения…

Она никогда не видела ничего подобного в Аро. А ещё фиолетовая кровь, медленно сочившаяся из ранок на ладонях. Нара замерла, сражённая неожиданной догадкой. Вейл говорила правду, и это многое объясняло. Например, почему она всегда чувствовала себя пленницей мегаполиса, почему непохожа на остальных, почему в отличие от них сумела сохранить тот потенциал, который легко распознала и использовала Вейл. Объясняло и странную болезнь после смерти матери. Тогда Нара тихо угасала, врачи не могли найти причину, списав всё на переживания и горе, а на самом деле её мучил энергетический голод и последовавшие за ним преобразования.

Но всё это не объясняло, почему она не помнила своего раннего детства. Оставалось только строить предположения. Может быть, последствия пережитых метаморфоз, когда исчезали способности. Может, таким образом мать перед смертью попыталась оградить от ненужных и опасных воспоминаний, стерев ей память.

— Называй, как хочешь. Интуиция, знание, предчувствие. Тебе нельзя оставаться здесь. Аро — закрытый мир. Он не терпит отличий, особенно, таких. Всегда найдутся люди, кто заметит. Догадается. Захочет использовать или, наоборот, избавиться, и история твоих родителей повторится.

— Снова предлагаешь переехать к тебе?

— Если хочешь. Тебе вовсе не обязательно жить в Беасайне у меня. Ты можешь выбрать любое другое место. Я помогу это устроить. Ты ни в чём не будешь нуждаться. Просто доверься мне. Поверь, так будет лучше.

Нара несколько секунд внимательно смотрела ей в глаза. Вейл говорила на полном серьёзе.

— Без обид, но доверие — это не то, чего было много в наших отношениях.

— Согласна. Но от нас зависит, сможем ли мы это исправить.

— Мы уже обсуждали и, мне казалось, всё решили.

— Не всё. Смотри, — Вейл снова прикоснулась к вискам, и мир опять перевернулся.

…Пахло ванилью. Вокруг — кромешная темнота. Чёрное пугающее пространство со всех сторон. Никаких очертаний, силуэтов, теней.

И тишина. Абсолютная.

Вейл зажмурилась и снова открыла глаза — ничего не изменилось. Тогда она попробовала пошевелиться — получилось без особого труда. Казалось, что лежит на чём-то мягком, но одновременно упругом. Как будто её вдавили в массу, мгновенно принимавшую форму тела при каждом движении. Материал на ощупь — гладкий, прохладный.

Вейл осторожно приподнялась, пошарила руками, но так и не смогла понять, где именно находится. Совсем не похоже на больницу. Свет зачем-то выключили. И совсем не болит живот. А сказали, будет. Сильно.

Вейл села, осознавая, что на ней нет одежды. Испуганно поджала ноги к груди, затаила дыхание. Несколько секунд продолжала сидеть, не двигаясь и почти не дыша. Если кто-то и был здесь вместе с ней, он ничем не выдал своего присутствия. Всё та же жуткая тишина вокруг, нарушаемая биением сердца.

Через несколько секунд она осмелела: не спеша перевернулась, встала на четвереньки и осторожно поползла вбок, пока не нащупала край того, что представлялось чем-то вроде большой кровати. Аккуратно свесила ноги.

Невысоко — кончики пальцев мгновенно утонули в мягких ворсинках шелковистого ковра. И сразу же загорелся свет — сначала тусклый, желтовато-мутный, одной сплошной линией по всему периметру вдоль плинтуса. Только без светодиодов, будто шёл изнутри стены. Как только глаза привыкли, добавилась ещё одну световая полоска под потолком, точно так же повторяя квадратную форму комнаты.

Вейл встала и обернулась. Назвать это кроватью не поворачивался язык. Скорее, огромный овальный белый матрас, брошенный прямо на пол посередине комнаты. Другой мебели не было. Просторная комната, казалось, способна вместить как минимум три большие гостиные. Не было ни окон, ни дверей, только сплошные бежевые гладкие стены. На той, что справа, виднелся дисплей размером с ладонь. Ничего общего с домом, тем более с больницей.

Вейл с удивлением огляделась. Нахмурилась, неожиданно понимая, что не имеет ни малейшего представления, ни где находится, ни сколько сейчас времени, ни как отсюда выбираться. Порталов не ощущалось, попытка перенестись завершилась ничем, как будто лишили всех способностей разом. Последнее, довольно расплывчатое воспоминание — она лежит на холодном операционном столе, яркий свет ламп режет глаза, вынуждая зажмуриться, чей-то приглушенный голос сообщает, что пора начинать.

Неужели всё-таки больница?

Вейл подошла к экрану. Стоило протянуть руку, как тёмный прямоугольник ожил, на чёрном фоне появились голубые сенсорные кнопки с обозначением функций. Под ними — панель цифр от нуля до девяти. Большинство команд совершенно непонятные, но одну нельзя было спутать ни с чем — именно таким значком изображали видеофон. Наверное, где-то встроен динамик, или устройство работает по-другому…