Генеральный конструктор Павел Сухой: (Страницы жизни) - Лидия Кузьмина

— Хорошо, беру вас в бригаду «общих видов» с испытательным сроком на год. Даю вам право прийти ко мне через год и попросить перевести вас в любое другое конструкторское подразделение.

Не скрою, что начал работу в «общих видах» с большим волнением, тем более что с самого начала стал ощущать пристальное внимание со стороны генерального, внимание тактичное, ненавязчивое. Это была самая настоящая высшая школа конструирования, проводимая умным и тактичным педагогом.

Один из уроков остался в памяти на всю жизнь. При разработке одного из новых самолетов Павла Осиповича не устраивали предлагаемые мною компоновочные схемы важного агрегата самолета. Он отвергал вариант за вариантом и требовал разработки новых. На восьмом варианте я заявил, что все, мол, иссяк. Ответ был неожиданным.

— Запустите в работу тот, который вам больше нравится.

— Мне больше нравится этот, шестой.

— Вот его и запустите.

— Но ведь вы его отвергли!

— Мне хотелось, чтобы вы научились принимать самостоятельные решения. Но я рад, что наши мнения по варианту совпали. Я тоже считаю шестой вариант лучшим…

Выдающийся интеллект Сухого, его необыкновенная личность вызывали огромное уважение и даже какое-то благоговение.

Возможно, поэтому, а может быть, из-за его скупого отношения к своему времени, особенно в последние годы, возникла некоторая дистанция между ним и его сотрудниками. Павел Осипович стал предельно краток в словах и в общении.

Однажды молодой инженер из отдела силовых установок с восторгом докладывал генеральному о том, как ему удалось найти очень удачное техническое решение. Павел Осипович остановил его: «Давайте договоримся, что впредь будете сообщать мне только о том, что у вас [227] не будет получаться… Надеюсь, вы меня правильно поймете — мне сейчас нужна только та информация, без которой нельзя обойтись».

Ради дела, ради того, чтобы успеть что-то еще в авиации, он был очень экономичен в своих поступках, во всем своем поведении.

Его контакты за пределами КБ тоже были минимальными.

К себе домой он не приглашал никого из сотрудников и его не приглашали ни на один частный юбилей; знали, что он откажется. Был он против празднования и своих юбилеев. Как-то в день его рождения ближайшие помощники, захватив шампанское, вечером приехали на дачу Сухого — поздравить юбиляра. А Павел Осипович был еще на работе. Вернувшись и увидев сотрудников, он вежливо поблагодарил их за внимание. Но когда один из приехавших предложил тост за юбиляра (кстати, в доме рюмок не нашлось) и начал говорить о его заслугах, Павел Осипович остановил «оратора» и предложил тост за здоровье всех присутствующих.

Когда приближалось его 70-летие, он отказался от торжественного празднования. Его убедили, что отмечаться будет не его юбилей, а 25-летие завода. Собрание состоялось 7 июля 1965 года в Колонном зале Дома союзов.

Министр поздравил Павла Осиповича с днем рождения и объявил Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении его орденом Ленина и второй Золотой медалью «Серп и Молот» Героя Социалистического Труда за огромный вклад в развитие авиационной науки и техники.

Было еще много поздравлений от коллег — генеральных конструкторов, летчиков, соратников по КБ. Юбиляр смущался и сидел как на иголках. А потом всем «конспиративным организаторам» этого сюрприза здорово попало.

При всей своей внешней замкнутости Павел Осипович был тем не менее чрезвычайно душевным и благожелательным человеком. Не будучи с кем-либо, даже в среде своих ближайших помощников, на «короткой ноге», он в то же время был очень заботлив, что особенно проявлялось при решении им личных вопросов его сотрудников. [228]

Как-то в сборочном цехе он спросил старейшего мастера о самочувствии после продолжительной болезни.

«Врачи рекомендовали санаторий, — ответил тот, — но с путевкой очень трудно».

«Постараюсь вам помочь», — сказал Павел Осипович.

Вскоре мастер получил путевку в Трускавец.

Просматривая французские журналы, Павел Осипович обратил внимание на публикацию о сердечном стимуляторе. Зная, что в Боткинской больнице лежит сотрудник КБ с острой сердечной недостаточностью, он пригласил его коллегу и попросил отнести перевод статьи в больницу:

«Возможно, она окажется полезной для врачей, лечащих нашего больного».

Особенно трогательным было его отношение к молодым сотрудникам, которые уже успели себя хорошо зарекомендовать и пользовались его доверием. К ним он относился буквально по-отечески.

Разница в возрасте между генеральным конструктором и его молодыми соратниками была значительной.

«Мы вначале побаивались, — вспоминает Ю. В. Ивашечкин, — что эта разница помешает нам понимать друг друга. Ведь с возрастом человек обретает традиции и даже некоторый консерватизм в образе мыслей, боится риска. Ничего этого не было у нашего генерального. Смелость в решениях, молодость мышления были присущи ему всю жизнь.

Павла Осиповича отличала большая убежденность в правоте концепций самолета, который создавался в КБ. Эта убежденность основывалась на его огромном опыте конструктора, на знании потребностей заказчика, на знании зарубежной техники, наконец, на основе предварительных проработок, проведенных в КБ.

В конце шестидесятых годов мы в инициативном порядке начали проектировать самолет, который не только не встретил поддержки у заказчика, но был признан ненужным. И когда мы погрустнели, узнав это мнение, наш генеральный сказал: «Продолжайте углубленную проработку, пройдет немного времени и они поймут, что этот самолет им нужен».

Слова его оказались пророческими, и вскоре началось формирование тактико-технических требований к самолету. [229]

Вокруг одной из характеристик будущего самолета долго велись споры — заказчик стоял на своем, а мы — на своем. Однажды к Павлу Осиповичу приехали два очень уважаемых генерала, представлявшие заказчика. Мне довелось присутствовать на этом совещании. Разговор шел, как это всегда бывало у нашего генерального конструктора, спокойно, по-деловому, но напряженно. «Гости» доказывали правоту своей позиции, а Павел Осипович своей. Наконец один из приехавших генералов не выдержал: «Павел Осипович, зачем много спорить? Извините меня за сравнение, но КБ это то же ателье, и оно обязано сшить костюм таким, каким его хочет видеть заказчик. «Ателье» через дорогу берется за самолет с той характеристикой, какая нам нужна (намек был на родственное нам КБ)».

Мы затаились, ожидая реакции генерального.

Ответ последовал почти без паузы:

— Виктор Романович, ателье бывают разного разряда. Хорошие ателье воспитывают вкус у заказчика, и если сейчас общепринята ширина брюк снизу 22, мы не станем шить костюм с брюками шириной 30 см, если вы этого даже очень хотите. За «клешами» придется обратиться через дорогу.