Тени в переулке - Эдуард Хруцкий

Меня очень заинтриговала история фармазонщика и скокаря в полковничьей форме. И я пошел к старым операм.

Надо сказать, что Александр Васильевич Хановский, получивший кликуху «Хан», был очень красивым мужчиной. Я видел его фотографию в уголовном деле и подивился, как он был похож на американского актера Роберта Тейлора.

Родом Хан был из Ярославля. Там окончил автоклуб и поступил в летную школу. Но из армии лейтенанта Хановского выгнали за регулярное нарушение дисциплины и многочисленные амурные связи с полковыми дамами.

Бывший лейтенант не очень переживал расставание с военной службой. Он стал брачным аферистом, и довольно удачливым, так как жил весьма неплохо, деньги у него водились.

Он четко рассчитал, что женщины кроме красоты обожают романтику. А какая специальность была самой романтичной в те годы? Авиатор.

Хан нашел человека, который сделал ему довольно неплохие документы пилота Главсевморпути. Синий китель, летная фуражка, на груди почетный знак за многокилометровый налет среди коварных льдов. Деньги на обольщение у него были. Ну какая женщина могла устоять перед красавцем-пилотом?

А дальше начиналась история Остапа Бендера и знаменитого ситечка.

Так и жил он, весело и беззаботно, разыскивая невест в основном на берегу Черного моря. Но началась война.

К тому времени у него в Армянском переулке в Москве уже была двухкомнатная квартира, которую ему устроила любовница, жена зампреда Моссовета. Туда-то и пришла повестка из военкомата.

Он явился, его определили в команду и отправили рядовым в пехоту. Тогда Хан достал документы, что он лейтенант и доблестный летчик.

Как он воевал, я не знаю, но в начале 44-го его комиссовали.

Вот тут-то и появился в Москве красавец-полковник, увешанный боевыми орденами и многочисленными медалями. Ему удалось стать любовником дамы-майора из кадров Академии им. Фрунзе, она-то и выдала ему все положенные документы об откомандировании для повышения квалификации на академических курсах.

Теперь, справив надежную ксиву, надо было заняться делом. Москва в те годы была городом одиноких женщин. Их мужья или сражались, или погибли на фронте. Поэтому для красавца, летчика-героя и полковника открывались необычайные возможности. И он, конечно, воспользовался ими.

Теперь Хан искал дам, которые руководили выдачей продовольственных карточек или ордеров на одежду. Тем, кто не знает, хочу напомнить, что продукты с 41-го по 47-й год отпускались по карточкам. Карточки были хлебные, на жиры, на сахар, на мясо. А вот ордера на одежду выдавались только передовикам производства в качестве поощрения или очень нуждающимся семьям фронтовиков. В моем классе нескольким ребятам, чьи отцы погибли на фронте, а матери за копейки вкалывали на оборонных заводах, выдавали ордера на ботинки, брюки. Я помню, как они были счастливы, потому что мы все ходили в чем попало, хотя мне и другим детям военных было легче, нам перешивали старые отцовские гимнастерки и брюки. Все это было не просто дефицитом, а жизнью. Человек, у которого украли карточки, был обречен практически на голодную смерть.

Но Хан не хотел обижать людей. Ему, видимо, хотелось считать себя благородным человеком, и он через свою любовницу воровал напечатанные продовольственные карточки и ордера, на которых еще не было печатей учреждений, выдающих их, и сбывал.

Деньги за это получал ломовые, честно делился с дамой, которая начала покупать горжетки из чернобурки и котиковые шубы. А Хан тратил деньги в ресторане «Астория». Он был влюблен в Беату Кочуру, но она с вежливым равнодушием принимала присланные им цветы и шоколадные наборы. Как говорили знающие люди, она собиралась замуж за известного композитора-песенника.

Хан, может быть, и занимался бы своим доходным делом еще очень долго, но опера прихватили его перекупщика. А как его брали в ресторане под прелестное пение Беаты Кочуры, я уже писал.

Наконец раздалась команда: «Мотор! Начали!»

Из глубины ресторана к столику, где сидел красавец полковник Василий Лановой, неотвратимо, как наказание, шел элегантный даже в прикиде 40-х годов Олег Стриженов.

Играл джаз. Играл полузабытое мною ретро. За столами сидели посетители, одетые как в те далекие годы. И мне показалось, что я сам случайно попал в 45-й год, когда мне было всего-навсего двенадцать лет. Но был август 1983-го, время, когда мы еще могли снимать любые исторические фильмы.

Кстати, в основу книги и сценария легла история о банде Крука, которую поведал мне в ресторане «Бристоль» некий пан Анджей, человек с довольно пестрой и непростой биографией.

Правда, я перенес действие в Западную Белоруссию, которую я знал лучше, чем Западную Украину.

Джаз играл, артисты делали что им положено, а мы сидели с бывшим метром и вспоминали всякие забавные истории, случившиеся в этом ресторане.

Правая сторона зала состояла из кабинок, закрытых портьерами из рытого бархата. Это особенно привлекало московских деловых. Там они принимали своих подельников, заключали сделки и, конечно, весьма фривольно вели себя со своими дамами.

Кроме всего, «Астория» славилась своими вкусными и недорогими порционными обедами. Именно сюда приходил известный московский валютчик Ян Рокотов, по кличке «Ян Косой», который вошел в историю как человек, против которого закон обрел обратную силу. Изменил верный ленинец Никита Хрущев статью 88 УК – и Яна Рокотова и Юлика Файбишенко, уже получивших свой срок, отправили в Пугачевскую башню Бутырки для встречи с исполнителем, по-старому – палачом. Для оправдания этого решения кукурузного вождя пришлось создать общественное мнение.

И по сей день в некоторых газетах появляются статьи о главаре валютной мафии Яне Рокотове. Я неплохо его знал. Человек он был темный, как полярная ночь, хотя носил на бессменно сером пиджаке университетский значок.

Кроме всего прочего, он был, скажем так, активным помощником Московского управления БХСС, за что ему и позволялись мелкие шалости с валютой. Нашли у него не так уж много золотых империалов, джоржиков и валюты. Грохнули его, видимо, в назидание другим деловым.

Но я знал людей, которые ворочали делами с золотыми монетами и валютой в огромных по тем временам масштабах. Одним из них был постоянный посетитель «Астории» Саша Ключик. Кликуху свою он получил, естественно, из-за фамилии – Ключерев.

Папа его когда-то командовал трикотажной артелью и умер, не дождавшись, когда на лестнице заскрипят сапоги оперуполномоченного.

О деятельности Ключика, поведал мне в свое время вышеупомянутый энциклопедист московского делового мира Яша, командовавший мастерской металлоремонта.