Убийство царской семьи. Полная версия - Николай Соколов

Охранник Летемин увидел его впервые в доме Попова 17 июля.

Охранники Проскуряков и Якимов объяснили, что они там видели его 15 июля, а охранник Медведев объяснил, что Сиднев был уведен туда утром 16 июля.

Думаю, что прав Медведев, так как Стародумова и Дрягина, мывшие полы в доме Ипатьева в этот день утром, видели еще там Сиднева.

Увод Сиднева из дома Ипатьева – самый ранее известный нам факт, обнаруживающий умысел Юровского.

Он произошел 16 июля.

Послушницы Антонина и Мария приносили всегда провизию для царской семьи рано утром.

Антонина показала: «15 июля Юровский нам приказал принести на следующий день полсотни яиц и четверть молока и яйца велел упаковать в корзину. Записку тут он дал какой-то из Княжен, чтобы ниток доставить. Мы все это во вторник доставили. В среду мы опять принесли четверть с молоком. Пришли мы, ждали-ждали, никто у нас не берет. Стали мы спрашивать часовых, где комендант. Нам отвечают, что комендант обедает. Мы говорим: «Какой обед в 7 часов?» Ну, побегали-побегали, они и говорят нам: «Идите! Больше не носите!» Так у нас и не взяли тогда молока».

Совершенно так же показала и Мария.

Для кого Юровский приготовлял 15 июля эти яйца, прося упаковать их в корзину?

Вблизи открытой шахты, где уничтожались трупы, есть маленькая лесная полянка. Только на ней имеется единственный сосновый пень, весьма удобный для сидения.

Отсюда очень удобно наблюдать, что делается у шахты.

24 мая 1919 года вблизи этого пня под прошлогодними листьями и опавшей травой я нашел яичную скорлупу.

15 июля ранним утром Юровский уже собрался на рудник и заботился о своем питании.

Упомянутая полянка видна на снимке. Фигура военного отделяет сосновый пень.

На этой же самой полянке, вдали от кустов и деревьев, я нашел в тот же день 24 мая под прошлогодней травой несколько листиков. Они были вырваны из книжки и запачканы человеческим калом.

Книжка эта – врачебное пособие, малого формата, карманного. На одном из листиков сохранилось и название отдела книги, из которого листики были вырваны: «Алфавитный Указатель».

Кто-то на этой полянке удовлетворял свои потребности. Под руками не было ничего подходящего. Он вынул из кармана свою книжечку и воспользовался страницами, наименее нужными.

Знакомый практически с медициной врач не станет носить у себя в кармане пособия. Это говорит о недоучке. Таким фельдшером-недоучкой был Юровский.

Мы помним дорожку, по которой пришел на рудник грузовой автомобиль с трупами. Яма и лес мешали проходить ему. Он сорвался.

Как раз там, где лес подступает к дорожке у этой ямы, я нашел два сосновых деревца, подрубленных топором.

В моем акте значится: «Обращают на себя внимание два молодых сосновых деревца: они находятся как раз против срыва и в непосредственной близости к колее дороги; оба эти деревца, как это явственно видно, подрублены выше корня топором и повалены в сторону от колеи дороги по направлению к лесу, видимо, для того, чтобы экипаж шел дальше, не задевая за эти деревца».

В нескольких шагах от этого места в обвалившейся шахте я нашел топор с обломанным черенком.

Что это – случайность?

Незадолго до убийства царской семьи шел коптяковской дорогой кр-н Волокитин[117]. Он шел от Коптяков к Екатеринбургу.

Вот его показание: «Я хорошо помню, что в первых числах июля месяца я шел в Екатеринбург той дорогой, что идет из Коптяков. На этой дороге я встретил троих всадников, ехавших верхами в седлах.

Два из них были мадьяры. Они были в австрийской солдатской одежде. Третий был Юровский, которого я хорошо знал. В руках у Юровского я видел простой плотничий топор.

Встреча эта произошла у нас часа в 4 дня.

Ехали они, направляясь прямо к переезду № 184 (к Коптякам).

Юровский еще перекинулся со мной несколькими словами, спросил меня, много ли ягод.

Я не могу припомнить, какого именно числа произошла эта моя встреча с Юровским, но я убежден, что это было еще тогда, когда я не слышал об убийстве Государя Императора, и незадолго до того дня, когда большевики объявили об этом официально в газетах.

Через день-два после этого я опять шел домой по той же дороге и опять встретил легковой автомобиль.

В автомобиле сидело несколько человек. Среди них, я это хорошо разглядел, был опять Юровский. Остальных же я совершенно не успел заметить и не заметил даже одежды их.

Автомобиль их шел в том же направлении на Коптяки.

Эта вторая встреча произошла приблизительно в 5–6 часов вечера. Я затрудняюсь точно сказать, но все же думаю, что и вторая моя встреча с Юровским произошла до объявления большевиками об убийстве Государя Императора».

Не подлежит сомнению, что Волокитин встречал Юровского в лесу в спокойной обстановке, т. е. когда заграждений на коптяковской дороге еще не было.

Оцепление рудника произошло с утра 17 июля.

Если принять положение самое благоприятное для Юровского, т. е. что вторая его встреча с Волокитиным произошла 16 июля и что она отделялась от первой только одним днем, возможен только один вывод: Юровский ехал расчищать путь грузовому автомобилю с трупами царской семьи 15 июля.

Мы помним старую березу, что росла у открытой шахты.

30 июля судебный следователь Наметкин заметил на березе зарубку, а на ней химическим карандашом надпись: «Горный техник И.А. Фесенко 11 июля 1918 г.».

Этот Фесенко был отыскан Алексеевым и, по моему поручению, им допрошен.

Фесенко показал[118], что ему летом 1918 года было поручено производить в лесной даче изыскания руды. Он делал эту работу в июне и июле. Был он и в урочищах Четырех Братьев и там у рудника сделал на березе указанную заметку, не отдавая себе отчета, для чего он это делает.

Дальше он говорил Алексееву: «Однажды во время работы в местности около Четырех Братьев он увидел ехавших верхами на лошадях Юровского и с ним двух неизвестных лиц, одного из которых рабочие называли Ермаковым, а другой был пленный австриец, мадьяр или кто другой, он не знает.

Юровского он знал до того, он занимал какое-то видное место при большевиках и был многим известен, а Ермакова и пленного видал в первый раз в жизни и до этого их совершенно не знал.

Встретясь с ним, они спросили его сначала, чем он тут занимается. Он объяснил им, что занимается разведкой руд.

Тогда они спросили его, можно ли будет проехать по этой дороге на Коптяки и далее на автомобиле-грузовике, и при этом объяснили ему, что им нужно провести 500 пудов хлеба…

Разговор с ним вел более Юровский.

Повстречались они с ним под вечер, приблизительно часов около 5. Было это около 11 июля или после этого числа, он хорошо не упомнит, но только знает, что в те именно числа.

После проезда Юровского и Ермакова он еще работал сколько-то времени – день или два в означенной местности, а затем работы были прекращены, так как красноармейцы начали выгонять из той местности людей под предлогом военных действий».

Фесенко и Волокитин говорят о разных фактах: о двух разных встречах с Юровским.

15 июля, встретясь с Волокитиным, Юровский ехал расчищать уже известную ему дорогу, по которой он собирался везти трупы.

Встретясь с Фесенко, он эту дорогу еще пока высматривал.

Я приму снова положение, самое благоприятное для Юровского: один день отделял встречу с Фесенко от первой встречи с Волокитиным.

14 июля Юровский искал путь к руднику.

Его работа была более ответственна, чем Ермакова. Но она носила такой же характер «черной» работы.

Он ли был тем лицом, кто решил судьбу царской семьи?

Юровский сел в дом Ипатьева 4 июля и через несколько дней привел туда палачей.

Очевидно, в этот промежуток времени между 4 и 15 июля какие-то иные люди, решив судьбу царской семьи, пробудили преступную деятельность Юровского.

Глава XXV

Роль Свердлова и Голощекина

Судьба царской семьи была решена не в Екатеринбурге, а в Москве.

24 мая 1919 года на той же поляне с сосновым пнем я обнаружил под прошлогодними листьями и травой два обрывка газеты.

Ею воспользовались для тех же целей, как и листиками от врачебного пособия.

Газета – на немецком языке. Из сохранившегося текста можно понять, что сибирское движение трактуется в ней, как служение интересам «Антанты».

Только два слова напечатаны на русском языке: «Третий Ин…» (Интернационал).

Газета имеет дату «26 июня 1918 года» и издана в Москве.

Как попала в лесные уральские трущобы эта московская газета?

Чекист Шая Голощекин играл на Урале гораздо большую роль, чем Яков Юровский.

Один из старых членов коммунистической партии, он был связан личными отношениями с председателем цика Яковом Мовшевым Свердловым.

Когда Яков Юровский внедрился в дом Ипатьева, Шая Голощекин отсутствовал из Екатеринбурга. Он в это время находился в Москве и жил на квартире у Свердлова.

Но Белобородов в тот же день сообщил ему телеграфно[119] о происшедшей в доме Ипатьева перемене.