Возлюбленная колдуна - Дебра Дайер

— Пусть Лаура сама примет решение.

— Послушайте-ка меня, Салливен! — Эстер схватила его за руку, когда он собрался уходить. — Весь город считает, что ваша дочь выйдет замуж за моего сына. И я не позволю вам делать из него посмешище.

— На будущее я бы посоветовал вашему сыну воздержаться от похвальбы своими по­бедами до того, как они свершились. — Он сбросил ее руку со своего предплечья.

— Предупреждаю вас, Салливен! — крик­нула Эстер ему в спину. — Я не позволю, чтобы ваша глупая дочь водила нас за нос!

Дэниэл помедлил у двери, обернувшись к ней, и был потрясен, увидев в ее глазах ядовитую злобу:

— Миссис Гарднер, не вам решать, как поступать моей дочери.

— Посмотрим. — Она холодно улыбну­лась. — Еще никто не перебегал мне дорогу.

— Что касается меня, можете убираться к дьяволу, миссис Гарднер, — произнес Дэни­эл, направляясь к двери.

Он улыбнулся, услышав за спиной приглу­шенное проклятье.

— Софи. — Дэниэл тихонько постучался в дверь ее спальни. — Открой мне.

Софи натянула одеяло до подбородка, гля­дя сквозь лунный свет на запертую дверь и на­деясь, что Дэниэл оставит ее в покое.

— Софи, — позвал он, дергая дверную руч­ку. — Мне нужно поговорить с тобой.

— Уходи!

— Не уйду, пока ты не выслушаешь ме­ня. — Он неистово тряс дверную ручку. — Ты либо впустишь меня, либо я вышибу дверь, перебудив всех в доме.

Она прижала руку к горлу, чувствуя паль­цами, как бешено пульсирует кровь.

— Ты не посмеешь!

— Считаю до пяти, а затем вышибаю дверь.

Он такой упрямый, что, пожалуй, выполнит угрозу.

— Раз!

— Ты поранишься!

— Открой дверь!

— Нет!

— Два!

Софи скинула одеяло, и голубое шелковое покрывало упало на пол.

— Ты ведешь себя, как ребенок!

— Три!

— Уходи! — Она поспешила к двери, дро­жа от холода.

— Четыре!

Софи положила руку на дверную ручку.

— Уходи!

— Пять!

— Не дури!

— Софи, отойди от двери.

— Ах ты упрямый… — Она щелкнула зам­ком и распахнула дверь, столкнувшись с Дэниэлом как раз в то мгновение, когда он бросился вперед, выставив вперед одну ногу. — О Боже!

Она отпрыгнула в сторону. Дэниэл ударил­ся о пустоту с силой, которой хватило бы, чтобы сорвать дверь с петель. Он пролетел мимо нее, все еще одетый в вечерний костюм, хлопая руками, как птенец, выпавший из гнез­да, и с грохотом повалился на ковер.

— О Господи! — Софи подбежала к нему и опустилась рядом с ним на колени. — Дэниэл!

Он лежал на боку, скорчившись, в потоке света, льющегося через открытую дверь.

— О мой милый, — произнесла она, отводя волосы с его лба. — Ты ушибся?

Он простонал, его густые ресницы задро­жали.

— Дэниэл, скажи что-нибудь! Пожалуйста, милый, не молчи!

Он открыл глаза и нахмурился.

— Итак, теперь ты хочешь со мной гово­рить.

Она села на корточки, прижимая пальцы к губам, чтобы заглушить поднимающийся в ней истерический смех.

Дэниэл поднял темные брови.

— Ты думаешь, что это смешно?

— Нет. — Она прижала руку ко рту, пыта­ясь подавить смех. — Конечно, нет, — пробор­мотала она.

Дэниэл приподнялся, подпирая щеку рукой. На его губах появилась улыбка.

— Ты обладаешь странным даром посто­янно сбивать меня с ног.

Он прикоснулся к ней, погладив ее щеку пальцами, и это прикосновение отдалось у нее внутри. На нее нахлынула теплая волна жела­ния, заглушив ее смех, поднимая на поверх­ность стремление к нему, которое она так отча­янно пыталась похоронить.

— Не надо, — прошептала она, отстраняясь от него.

— Софи, я не позволю тебе уйти из моей жизни. Только не сейчас, когда я, наконец, нашел то, что искал всю свою жизнь.

Она поднялась на ноги и отстранилась от него, держась подальше от желания, светивше­гося в его глазах. Но она не могла избавиться от желания, которое таилось в ней самой.

— Я же сказала тебе, что все кончено. Он встал, потирая бедро.

— Ты многое мне говорила. Только я еще не был готов слушать.

— Я думаю, тебе лучше уйти.

— Еще нет, — сказала он, приближаясь к ней, глядя на ее стройную фигуру.

— Я начинаю кое-что понимать. — Он оста­новился так близко от нее, что ей казалось, что она чувствует, как исходящий от него жар согре­вает холодную комнату. — То, что происходит между нами, — редкое и драгоценное явление.

Софи покачала головой.

— Дэниэл, слова на меня не действуют. Я никогда не смогу жить с тобой, зная, что ты принудил Лауру к браку без любви.

— А если бы я сказал Эстер Гарднер, что­бы она убиралась к черту, ты бы смогла жить со мной?

Софи уставилась на него.

— Но ты же ей этого не сказал?

— Сказал. — Он улыбнулся, и на его правой щеке появилась ямочка. — Сказал, чтобы;

она со своим драгоценным, напыщенным сын­ком катилась куда подальше.

— Ox, — прошептала она. — И Лаура…

— Она может выйти замуж за твоего кра­сивого кузена, если хочет.

— Дэниэл! — Она обхватила его руками за плечи. — Ты — чудо!

— Если я сейчас чудо, то что ты скажешь, когда я сниму с тебя ночную рубашку? — он прижался губами к ее шее. — Я покажу тебе настоящее чудо, любимая.

Коннор приподнялся на кровати, услышав звук открывающейся двери. Он понял, кто при­шел к нему, еще до того, как увидел Лауру, входящую в полосу лунного света, струивше­гося через окна. Он чувствовал ее, ощущал ее переживания так же ясно, как чувствовал ненасытную страсть к ней, звеневшую у него в чреслах.

Закрыв дверь, Лаура прислонилась к ней спиной. Она тяжело дышала, и ее грудь под­нималась под белой фланелью ночной рубаш­ки. Она стояла, прижавшись спиной к двери, с горлом, сведенным судорогой, устремив на Коннора свои прекрасные глаза, раздираемая желанием и всеми правилами приличий, кото­рые определяли каждый день ее жизни.

Коннор без единого слова откинул теплое одеяло и мягкую белую простыню, открывая рядом с собой пустое место. Лаура закрыла глаза, как будто сопротивляясь искушению. С ее губ сорвался тихий стон. А затем она бросилась к нему, тихо ступая босыми ногами по толстому ковру.

— Лаура, — сказал он, обнимая ее, когда она легла в постель рядом с ним.

— Обними меня, — прошептала она, об­хватывая его шею руками. — Согрей меня.

Он встал на колени, прижимая ее к своему обнаженному телу, зарывшись лицом в ее пре­красные волосы, вдыхая запах весенних цветов. Она дрожала от зимнего холода в его руках, и он гладил ее спину через мягкую белую фланель ночной рубашки, проводя рукой меж­ду волнами распущенных волос, спадавших ей до пояса, впитывая в себя ее дрожь.

Скоро она согрелась, перестала дрожать и, отпустив его шею, отодвинулась и села на корточки.