Ала ад-Дин и повелитель джиннов - Леонид Резников

– Да дай ты ему, брат, от греха подальше, – посоветовал левый ифрит, что охранял вход.

– Да-а? А потом он запросит луну с неба?

– Да на кой мне твоя луна, глупая ты образина? – подивился Абаназар. – Я пить хочу!

– На, только отстань от меня, о неблагодарный! – щелкнул пальцами ифрит, и перед колдуном возник кувшин.

Абаназар долго смотрел на него, потом осторожно ткнул в него пальцем. Кувшин покачнулся, упал на землю и разлетелся на мелкие глиняные кусочки, а воду впитала жадная сухая и горячая земля, еще не успевшая толком остыть после битвы ифритов.

– Ы-ы-ы! – возмущенно потряс кулаками Абаназар, а ифрит отступил к пещере и оттуда напряженно следил за колдуном. – Гнусное порождение мрака! Опять твои шутки?

– Какие шутки, колдун? Я тебе дал воду – ты опрокинул и разбил кувшин.

– Но в прошлый раз… – пропыхтел Абаназар, зверея. – В прошлый раз кувшин невозможно было сдвинуть с места.

– Все меняется, колдун, – безразлично пожал плечами ифрит, пробуя пальцем заточку лезвия сабли. – Кому как не тебе знать о том.

– Дай мне еще воды!

– И не подумаю! – фыркнул ифрит. – Я тебе не водокачка.

– Чего?

– Я не водонос, говорю.

– Так его… правильно… молодец наш новый начальник… не начальник – орел! – зашептались четверо ифритов, стоявших в сторонке и прислушивающихся к перепалке рубиноносного ифрита и колдуна. – Вот именно…

– Значит, не дашь? – стиснул кулаки Абаназар.

– Не дам.

– Ни капли?

– Ни единой!

– Тогда… тогда я… – огляделся по сторонам Абаназар, ища выхода своей свирепой ярости, но голова после пережитого кошмара совсем плохо соображала и все заклинания в ней перепутались. – Тогда я сейчас скажу волшебное слово, всего одно, но очень действенное! – показал Абаназар палец ифриту.

– Как-кое еще слово? – вздрогнул ифрит с рубином во лбу. И с ним вздрогнули остальные пятеро ифритов.

– А вот какое: пожа-алуйста!

Глава 17. Зачем ты залез в горшок?

– Вот так все и было, – закончил Саджиз свое повествование. – Султан никогда не допустит, чтобы какой-то оборванец, – джинн покосился на Ала ад-Дина, все еще лежащего без движения, – стал мужем его обожаемой дочери.

– Глупо. Глупо, дико и несправедливо, – мотнул головой Максим.

– Что поделаешь, Махсум. В таком мире мы живем, а он, как известно, всегда был полон несправедливости, и если люди не изменят себя, таким и останется.

– А ты, как я погляжу, оптимист! – хмыкнул Максим.

– Не знаю этого чудного слова, но только мы, джинны, никогда не вмешиваемся в дела людей.

– Значит, наше дело – сторона? А парень пусть изведется на нет, руки на себя наложит?

– Это ваши дела, смертный, – буркнул Саджиз. – Вы же не помогаете джиннам, так с чего джиннам помогать вам?

– Давай без наездов, ладно? – буркнул Максим. – Да будь у меня такое могущество, как у вас… – он застыл, не закончив фразы, с широко распахнутыми глазами, рот его округлился, а правая рука вцепилась в лапищу Саджиза.

– Ты чего? – подозрительно покосился на него джинн, но выдернуть руку не посмел, хотя и очень хотелось – мало ли что на уме у неведомого пришельца из другого мира. – Тебе плохо? Паралич, припадок, сердце екнуло?

– Есть идея! – внезапно вскочил с пола Максим.

– Значит, еще хуже, – резюмировал Саджиз. – Если опять кувалда или океан в пещере, то…

– Да нет, не то! – зло отмахнулся Максим. – Я насчет освобождения джиннов.

– Ты что-то придумал? – приподнялся над полом Саджиз.

– Шеф – он такой! – подхватил Ахмед. – Без штопора в з… Простите, шеф! – перехватил он напряженный взгляд Максима. – Кажется, не из той оперы.

– Совсем не из той, Ахмед.

– Смертный, поведай же мне, что ты придумал? – нетерпеливо поторопил Саджиз.

– Ты слишком скор, мой друг. И не называй меня смертным – мне неприятно.

– Хорошо, о Махсум. Но я уже весь извелся! Стоящая ли у тебя идея?

– Не знаю, выгорит ли дело, но другого все равно ничего на ум не приходит. Да и рискованно.

– Не пугай меня, см… О, прости! Я хотел сказать, Махсум.

– Тебе-то уж точно бояться нечего. Лучше скажи для начала, ты поможешь моим друзьям, если я помогу тебе?

– Да!

– А не врешь? – прищурился Максим.

– Джинны никогда не врут! – гордо распух Саджиз. – Нам ложь без надобности.

– Тогда для начала ответь мне, о честнейший из джиннов: откуда ты столько знаешь о султане, Ала ад-Дине, Будур и прочих? Значит, ты все-таки следишь за людьми, хотя и утверждаешь, будто они тебе до лампочки.

– Я ни за кем не слежу – зачем мне это? – пожал плечами Саджиз и повел рукой над головой. – Я черпаю знания из эфира.

– Ты его нюхаешь, что ли?

– Кого? – опустил руку джинн.

– Эфир.

– Как его можно нюхать, глупый ты человек? Эфир – это знания, мысли и чувства всего сущего, их деяния и поступки. Их читают, а не нюхают.

– Круто! ЦРУ бы удавилось от зависти.

– Кто-кто?

– Неважно, забудь. В общем, ты обещал помочь.

– Да помогу я, помогу. Только не тяни, о человек!

– Да-да, шеф, хватит вам тянуть кота за… Молчу, молчу! – Ахмед поспешно прикрыл рот ладонью.

Ала ад-Дин зашевелился и раскрыл глаза. Сел, огляделся по сторонам.

– Где я? – вяло осведомился он.

– Там же, где и был, – сухо ответил Максим.

– О, моя несравненная Будур! – вновь завел старую песню Ала ад-Дин.

– Слушай завязывай уже со своими страданиями, – не выдержал Максим. – Мы тут решаем глобальные проблемы, как помочь джиннам, Ахмеду, ну и тебе заодно, а ты нытье разводишь – тьфу, противно слушать!

– Помочь мне? – не поверил Ала ад-Дин. – Хватит! Один уже помог.

Юноша встал, поднял табуретку и вновь уселся на нее.

– Значит, жениться ты уже расхотел? – подвел черту Максим. – Ну что ж, одной проблемой меньше. – Он отвернулся от юноши. – Вернемся к нашим баранам, Саджиз.

– Вернемся, – кивнул джинн, потирая ладони. – Но о каких баранах ты ведешь речь?

– Неважно!

– Погодите! – воскликнул Ала ад-Дин, словно до него только что дошел смысл сказанного Максимом.

– Ну что еще? – обернулся к нему Максим.

– Вы хотели мне помочь с моей ненаглядной Будур?

– Хотели, но ты сам отказался.

– О простите, почтеннейшие. – Ала ад-Дин сполз с табурета и опустился на колени. – Меня одолевала горечь, и я не понял вас. Нижайше прошу простить меня.

– Слушай, мы тебе кто, султаны или эмиры? –поинтересовался Максим, упирая кулаки в бока. – Живо встань и завязывая уже сопли на кулак наматывать.

– Красиво сказано! – захохотал Саджиз. – Сопли на кулак.

– Он еще и не так может, – похвастался Ахмед. – Да молчу я, молчу!

– Я ничего