Пять недель на воздушном шаре - Жюль Верн

– Что же там произошло?

– А вот что: в тысяча восемьсот пятьдесят четвертом году один марабут (отшельник) из Сенегальской Футы, Эль-Хаджи, стал выдавать себя за пророка – он утверждал, что вдохновлен свыше, как Магомет. Он призывал население к войне против неверных, то есть европейцев. Район между рекой Сенегалом и его притоком Фалеме подвергся разрушению и опустошению. Три орды фанатиков под предводительством Эль-Хаджи прошли по всей стране, не пощадив ни одного селения, ни одной хижины, убивая и грабя. Они вторглись даже в долину Нигера и дошли до города Сегу, который долго был под угрозой. В тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году Эль-Хаджи подался на север и обложил форт Медину, построенный французами на побережье реки; форт оказал ему героическое сопротивление под командованием Поля Голла, который продержался несколько месяцев без продовольствия, без снаряжения, пока на выручку не подо шел полковник Федерб. Тогда Эль-Хаджисо своими отрядами снова перешел через Сенегал и вернулся в страну Каарт, опустошая и грабя ее. А теперь мы летим как раз над тем краем, где он нашел убежище со своими ордами, и уж поверьте мне, что попасть к ним в руки было бы далеко не сладко.

– Ну, так мы и не попадем к ним в руки, хотя бы для поднятия нашей «Виктории» пришлось пожертвовать даже обувью, – сказал Джо.

– Мы уже недалеко от Сенегала, – объявил доктор, – но я предвижу, что перелететь на другой берег мы будем не в силах.

– Во всяком случае, давайте добираться до берега Сенегала, и то уж будет хорошо, – заметил охотник.

– Попробуем, – отозвался доктор, – но, знаете, меня беспокоит одно обстоятельство.

– Какое именно?

– Нам ведь предстоит перелететь через горную цепь, сделать это будет очень трудно; ведь как бы я ни накаливал горелку, увеличить подъемную силу нашей «Виктории» я не смогу.

– Подождем, – промолвил Кеннеди, – а там будет видно.

– Бедная «Виктория»! – воскликнул Джо. – Я привязался к ней, как моряк привязывается к своему кораблю. Признаться, мне нелегко будет с ней расстаться. Конечно, она уж далеко не та, что была, когда мы вылетели из Занзибара, но и хулить ее все-таки не следует: ведь она оказала нам немалые услуги, и бросить ее будет жалко.

– Успокойся, Джо, – сказал доктор. – Мы покинем нашу «Викторию» только в самом крайнем случае, если уж иначе нельзя будет. Она нам будет служить до полного истощения своих сил. Хорошо, если бы этих сил хватило ей еще на сутки.

– Да, силы ее истощаются, – сказал Джо. – Она худеет и, можно сказать, испускает дух. Бедная «Виктория»!

– Если я не ошибаюсь, там, на горизонте, виднеется горная цепь, о которой ты говорил, Самуэль, – заявил Кеннеди.

– Да, это, конечно, те самые горы, – отозвался доктор, посмотрев в подзорную трубу. – Но, однако, какими они мне кажутся высокими! Трудно нам будет перебраться через них.

– Нельзя ли, Самуэль, избежать этого?

– Не думаю. Дик, чтобы это было возможно. Посмотри, какое огромное пространство они занимают, – чуть не половину горизонта. Нет, перелет через них неизбежен.

– Они даже, кажется, обступают нас со всех сторон… Теперь они видны справа и слева.

– Нет, нам их никак не миновать.

Между тем эта столь опасная преграда, казалось, приближалась с удивительной быстротой, или, вернее сказать, сильнейший ветер мчал «Викторию» прямо к остроконечным вершинам. Чтобы не стукнуться о них, надо было во что бы то ни стало подняться.

– Вылить воду из ящика! Оставить то, что нужно на один день! – приказал Фергюссон.

– Есть! – отозвался Джо.

– Ну как, мы поднимаемся? – спросил Кеннеди.

– Немного поднялись, на каких-нибудь пятьдесят футов, – ответил доктор, не спускавший глаз с барометра, – но этого недостаточно.

В самом деле, скалистые вершины неслись навстречу воздухоплавателям, словно угрожая им. Увы! они высились над шаром более чем на пятьсот футов.

Воду для горелки тоже вылили за борт, оставив всего несколько пинт; но и этого было недостаточно.

– Надо же, однако, подняться, – проговорил доктор.

– Давайте сбросим ящики, раз уж мы вылили из них воду, – предложил Кеннеди.

– Бросайте!

– Есть! – ответил Джо. – Но все-таки, скажу вам, невесело выбрасывать так все, одно за другим, – прибавил он.

– Слушай, Джо, – обратился к нему Фергюссон, – смотри, не вздумай снова принести себя в жертву. Сейчас же поклянись мне, что ни в каком случае не покинешь нас.

– Будьте спокойны, мистер Самуэль, мы с вами. не расстанемся.

«Виктория» поднялась еще туазов на двадцать, но остроконечная каменистая вершина, увенчивавшая крутую, как стена, гору, еще возвышалась над ней больше чем на двести футов.

«Если только нам не удастся подняться над этими скалами, то наша корзина через десять минут будет разбита вдребезги», – пронеслось в голове Фергюссона,

– Ну что еще делать, мистер Самуэль? – спросил Джо, словно прочитав его мысли.

– Оставь только запас пеммикана, а все это тяжелое мясо долой за борт!

«Виктория» освободилась таким образом еще фунтов от пятидесяти и поднялась на порядочную высоту, но это не имело значения, ибо она все-таки была ниже вершины. Положение становилось ужасным. «Виктория» неслась с огромной быстротой. Казалось, что вот-вот она со страшной силой ударится о скалы и все разлетится вдребезги.

Доктор обвел глазами корзину. Она была почти пуста.

– Дик, если понадобится, будь готов пожертвовать своими ружьями, – проговорил Фергюссон.

– Как! Пожертвовать моими ружьями?! – воскликнул с волнением охотник.

– Друг мой, раз я потребую этого, значит это будет совершенно необходимо.

– Самуэль! Самуэль!

– Пойми, твои ружья, запас пуль и пороха могут нам стоить жизни!..

– Приближаемся, приближаемся! – крикнул Джо.

А гора все была выше «Виктории» туазов на десять. Джо схватил одеяла и вышвырнул их. Не говоря ни слова Кеннеди, он выбросил также несколько мешочков с пулями и дробью. На этот раз шар «Виктории» поднялся выше опасной вершины, его верх озарился солнцем, но корзина все-таки была ниже скал и неминуемо должна была о них разбиться.

– Кеннеди! Кеннеди! – закричал доктор. – Бросай свои ружья – или мы погибли!

– Погодите, мистер Дик! Погодите! – остановил его Джо. И Кеннеди, обернувшись, увидел, как он скрылся за бортом корзины…

– Джо! Джо! – в отчаянии закричал он.

– Несчастный! – вырвалось у доктора.

Площадка на вершине горы была шириной футов в двадцать, а с другой сторона склон был еще менее отлогим. Корзина как раз опустилась на эту, довольно ровную, площадку и, скрипя по острому щебню, волочилась по ней.

– Проходим! Проходим! Прошли! – раздался голос, заставивший радостно забиться сердце Фергюссона.