Скорбь Гвиннеда - Кэтрин Куртц

— На том, что вы сейчас увидите, наложены чары, — предупредила его Ивейн и отпустила руку, чтобы он мог обернуться. — То, что вы думаете, что видите, — совсем не обязательно то, что есть на самом деле.

Кверон даже не заметил, когда Ивейн успела включить Джорема в их контакт. Собственно, он, вообще, позабыл о всяких контактах, уставившись, как громом пораженный, на укрытое синей тканью тело в саркофаге. По четырем углам его горели свечи в высоких подсвечниках, освещая лицо человека, которого Кверон сам помогал хоронить всего несколько месяцев назад.

— Но… это же Элистер Келлен, — выдохнул он, вмиг позабыв, о чем предупреждала его Ивейн. — Не понимаю. Зачем вы перенесли его сюда?

— Я же сказала, то, что вы думаете, что видите, не обязательно то, что есть на самом деле, — повторила она и легонько взяла его за левое запястье. — Взгляните еще раз.

Прямо перед глазами Кверона лицо мертвеца вдруг замерцало, а затем изменилось. Вскрикнув, Кверон наклонился ближе, ухватившись обеими руками за край саркофага. У него закружилась голова.

Он упал на колени, и единственной его сознательной мыслью было то, что Джорем сказал правду в тот день, много лет назад — что он спрятал тело отца. Он не вознесся на небеса, но мощи его остались нетленны!

— Святой Камбер! — через силу пробормотал он. — Хвала Господу!

Он принялся креститься, но Джорем перехватил его руку.

— Не могу сказать, святой он или нет, — произнес он резко. — Но сперва подумайте хорошенько о том, что вы увидели в самом начале!

— Но…

— Кверон, мой отец не умер в 905 году, — жестко продолжил Джорем. — Тогда погиб Элистер Келлен. Мы с отцом обнаружили его труп после битвы, и я помог отцу принять облик Элистера, а Элистеру придал внешность отца, потому что в то время Синхил нуждался в Элистере Келлене больше, чем в Камбере Мак-Рори. Все остальное последовало из этого убеждения. Все остальное.

— Но видения… — слабо возразил Кверон. — И чудеса…

— Основывались на том, что нам приходилось делать — по крайней мере, изначально, — отозвалась Ивейн. — Покажи ему, Джорем. Ведь ты лично принимал во всем этом участие. Мы не собирались делать из него святого, Кверон. Честное слово, не собирались.

Кверон вновь рухнул на колени и застонал, когда михайлинец опустил руку ему на голову. Он ощущал, как Ивейн удерживает его защиты, чтобы дать брату без помех проникнуть в его сознание и наводнить образами давно минувшего. Он сам дал им такую власть над собой!.. Холодная рука Джорема давила ему на лоб, прижимая голову к плечу Ивейн, и от хлынувшего мощного потока информации Целитель едва не лишился чувств; глаза его закатились.

Вот Джорем помогает отцу наложить чары, превратившие его в Элистера, а Элистера — в Камбера… Помогает Камберу прочесть остаточные воспоминания мертвеца… Возвращается в лагерь короля Синхила с живым Камбером-Элистером и телом своего «отца». Лишь он сам, Райс и Ивейн знали правду в самом начале.

«Камбера» даже не успели похоронить, как произошел первый инцидент один из тех, что позже произвел на всех такое впечатление при канонизации. В ту ночь Гвейр Арлисский, юный оруженосец Камбера, был все себя от горя, подумывал едва ли не о самоубийстве, и чтобы утешить его, Камбер явился пред ним, якобы как сон или видение. Вдохновленный Гвейр возомнил, будто стал свидетелем чуда.

Вскоре после этого, хотя сам Камбер был тогда без сознания, случилось второе происшествие, послужившее затем истинной основой для признания его святым, — без этого свидетельства все прочие могли бы быть расценены просто как выдумки или игра воображения… Во время обряда, в ходе которого Ивейн, Райс и Джорем помогали Камберу полностью освоиться с памятью покойного Элистера Келлена — иначе чужие воспоминания грозили свести его с ума, — двое посторонних помешали их работе и успели увидеть подлинное лицо Камбера. Оба не имели понятия о том, что же происходит в действительности, и решили, что имеют дело со сверхъестественным вмешательством. Одним из свидетелей был лорд Дуалта Джерриот, рьяный молодой михайлинец, другим же — сам король Синхил. Позднее, когда встал вопрос о канонизации, оба засвидетельствовали увиденное в ту ночь, хотя король пошел на это крайне неохотно.

Однако прежде всего этого случилось еще одно событие, во многом определившее и оправдавшее дальнейшие поступки Камбера в роли Элистера Келлена, и также послужившее признанию его «святости». Все началось с того, что Камбер обнаружил, что Элистер Келлен, бывший тогда настоятелем михайлинцев, рыцарь и священник, перед военным походом согласился занять пост епископа.

Отказаться от этого позднее потребовало бы от Камбера слишком долгих объяснений. Вместе с тем, он никогда не посмел бы осквернить столь высокий пост, исполняя обязанности епископа, не будучи священником. Правда, если бы двое его старших братьев остались живы, Камбер, на самом деле, собирался принять сан, но оставшись единственным наследником, он был вынужден вернуться в мир. Ради исполнения сыновнего долга он в молодости отказался от своего истинного призвания. И теперь Джорем подсказал ему, каким образом можно разрешить эту дилемму.

Камбер решился открыться своему старинному другу-Дерини Энскому Тревасскому, архиепископу Валоретскому. В ночь перед принятием сана епископа, он принял от него религиозное посвящение, дабы исполнять свою новую роль по возможности хорошо и честно. Энском долгие годы оставался единственным, кто помимо семьи Камбера был посвящен в эту тайну и знал, кто скрывается под маской Элистера Келлена.

Так обман мог длиться бесконечно, без лишних осложнений, если бы не юный Гвейр Арлисский, который поведал о чудесной явлении Камбера гавриилитскому Целителю-священнику Кверону Киневану.

Кверон к тому времени уже проявлял интерес к культу «Блаженного Камбера», расцветшему у гробницы в Кайрори. Уже тогда Джорем считал, что это поклонение представляет определенную опасность, и стал подыскивать новое место для перезахоронения тела «отца». В ту пору казалось разумным шагом переместить мертвого из семейного склепа, поскольку какой-нибудь особенно ярый фанатик вполне мог попытаться проникнуть в усыпальницу и обнаружить, кто, на самом деле, покоится там, а точнее — кого там нет.

Однако год спустя это вышло им всем боком, когда Кверон представил доказательства Совету Епископов и потребовал канонизации Камбера, приводя в пример как очередное чудо опустевшую могилу.

По его словам, святой был телесно вознесен на Небеса. Джорем, служивший секретарем у епископа «Элистера» не имел права открыть истину и мог лишь вяло оправдываться, что переместил тело, а ныне связан магическим обетом не разглашать нового места упокоения. Это утверждение лишь подлило масла в огонь. А Джорем с Камбером оказались между двух огней — либо канонизация, либо раскрытие подмены.