Анубис - Вольфганг Хольбайн

— Мисс Пройслер, — сонно пробормотал он, садясь в постели.

— Я… э… простите, что нарушаю ваш сон в такой неподходящий час, — робко начала мисс Пройслер. Весь ее облик говорил о том, как ей неловко будить его посреди ночи, да еще в таком виде появиться перед ним! — Но я не могу найти Клеопатру.

— Клеопатру?

— Мою кошку, профессор.

— Я знаю, кто такая Клеопатра, — едва ворочая языком, сказал Могенс.

— Я… не могу ее найти. Она пропала.

Все еще во власти привидевшихся образов, Могенс сел в постели и принялся шарить в поисках жилета, где лежали его карманные часы. Каким бы тяжелым ни был его сон, проснуться оказалось еще труднее. Несколько секунд он бессмысленно таращился на циферблат под украшенной замысловатыми завитушками крышкой, прежде чем разглядел положение стрелок. Было четверть часа после полуночи.

— Пропала, — автоматически повторил он.

Мисс Пройслер пару раз энергично кивнула. Пламя свечи в ее руке заколебалось и пробудило к жизни причудливые тени и что-то еще сумрачное.

— Она так просилась, что я под конец ее выпустила… Но она так и не вернулась… Я прождала почти час… Все время звала ее, но она не отзывалась… Я так боюсь, что с ней что-то приключилось!

Могенс все еще таращился на циферблат. Было трудно стряхнуть сон и упорядочить мысли. Столь же трудно было и подавить нараставшее беспокойство. Даже не вполне придя в себя, он все-таки осознавал, насколько эта ситуация была неприятна для мисс Пройслер — что, однако, не уменьшало его раздражения, по мере того, как сознание прояснялось.

— Мисс Пройслер, — сказал он, едва сдерживая себя. — Клеопатра — кошка, а кошки — ночные животные. Не думаю, что надо беспокоиться, если она немного побродяжничает.

— Но здесь все такое чужое для Клеопатры! И она еще никогда не уходила так надолго! А когда я ее зову, она сразу же прибегает!

— И что я теперь должен делать, мисс Пройслер? Как вы думаете?

— Я… я подумала, может, вы сходите к Тому? — запинаясь, пролепетала мисс Пройслер. — В прошлый раз она была у него. А я… я не могу к нему пойти… я не знаю, где его искать… и к тому же посреди ночи в таком… виде…

Могенс захлопнул крышку часов и поднял суровый взгляд к мисс Пройслер. «Да уж, — подумал он, — не стоит пугать бедного мальчика!»

— Ладно, — сказал он вслух, — я схожу к Тому и спрошу, не видел ли он Клеопатру.

Мисс Пройслер просияла:

— Вы так милы, профессор!

Очевидно, она ждала, что он немедленно вскочит с постели и бросится искать Клеопатру. Однако Могенс не двигался. Прошло несколько секунд, пока он выразительно глядел на нее, но, не дождавшись желаемого результата, откашлялся и повернул голову в сторону двери.

— Профессор?

— Вы не позволили бы мне одеться? — почти ласково спросил он.

— О! — мисс Пройслер встрепенулась и бросила ему смущенный взгляд. — О, конечно, конечно! Простите меня, профессор! Иногда я бываю такой…

К величайшему облегчению Могенса, она не закончила свою фразу, а повернулась и наконец покинула его дом. Порыв ветра погасил пламя ее свечи, когда она открыла дверь, но на долю секунды, прежде чем тьма победила свет, тени приняли другой характер — они овеществились, превратились в вещи с клыками и когтями, с хлесткими щупальцами, снабженными присосками, которые только и ждали, чтобы охлестнуть его и затащить… На этот раз темень стала его союзником, потому что те уродливые явления возникали на грани тьмы и света — и ни в том, ни в другом по отдельности. То, что ему осталось, было глубоким, безымянным страхом, какого он еще не знал.

Могенс отрешился от этих мыслей, в темноте нащупал свою одежду. «Всего лишь остатки кошмара, который привиделся, — успокоил он себя, — и ничего больше. Наверное, я еще не совсем проснулся».

Ничего другого и быть не могло. Видения были до смешного абсурдны, так нелепы, что оставалось только посмеяться над их чудовищностью.

Только вот почему он так и не отважился зажечь свет, а одевшись в полной тьме, точно таким же образом, на ощупь, пробрался к двери?

Он поразился, насколько было светло. Серп нарождающейся луны висел на западном небосклоне, света от него было кот наплакал. Но пронесшийся ураган увлек за собой и грозовые облака, так что небо было усеяно мириадами звезд, льющих бледный свет на топкую, в зеркалах стоячей воды землю. Бесчисленные лужицы преломляли и отражали этот неверный свет и блестели, как осколки разбитого зеркала троллей. И еще кое в чем произошла перемена, что Могенс не сразу осознал: мостки из оструганных балок и досок, уложенные Томом через трясину, исчезли. Том времени не терял. И, между прочим будет замечено, кажется, он трудился, не смыкая глаз.

Могенс бросил мимолетный взгляд на хижину Грейвса — за узкими окнами все еще горел свет, что его нисколько не удивило. У Грейвса будет беспокойная ночка, подумалось ему, но особого сочувствия он не испытал. Сейчас ему было не до разговоров с Грейвсом, и он направился в противоположную сторону, чтобы зайти к Тому. Вряд ли Клеопатра была там, скорее всего, бродяжничала где-нибудь в зарослях в поисках жирной мышки, и Могенс не был настолько уверен, как он сказал это мисс Пройслер, что через пару часов она сама вернется. Все-таки мисс Пройслер сделала большую глупость, привезя кошку с собой. Могенс не слишком хорошо разбирался в кошках, но и он понимал, что даже долго прожившие в доме животные могут одичать, вкусив свободы, особенно в такой дикой местности.

Будь он сам кошкой, воспользовался бы любой возможностью, чтобы не возвращаться в Томпсон. Могенс усмехнулся при этой мысли, но тут же насупился, чересчур уж она была для него нелепой. Впрочем, сегодня он мог быть не слишком строг к себе. После всего, что ему пришлось здесь пережить! Да и известие о несчастье с Мерсером и двумя другими не прошло бесследно. Как же в таких условиях ему логически и отстраненно мыслить?

Как бы тяжело ему ни далось пробуждение, теперь он отчетливо сознавал, что уснуть уже не удастся. Так что с таким же успехом он мог заглянуть к Тому, может, тот еще не спит. И перед мисс Пройслер его совесть будет чиста — не придется ей врать. Сложным слаломом он обошел лужи. Однако успех оказался невелик: Могенсу удалось обогнуть два обширных водоема, отражавших свет звезд, но земля между ними теперь ощущалась не «губкой», как выражался Мерсер, а скорее имела консистенцию шоколадного пудинга. При каждом шаге он проваливался по щиколотку и, когда добрался наконец до хижины Тома, был попросту рад, что хотя бы не потерял туфель. Может быть, разумнее было шлепать прямо по лужам.

В жилище Тома тоже горел свет, но это не было ни мягким пламенем свечи, ни желтым кругом света керосиновой лампы, а ярким свечением электрической лампочки. Очевидно, Том сегодня не выключил на ночь генератор. Могенсу вспомнилось, с какими сложностями он пробирался в темноте на ощупь к двери; он усмехнулся, покачал головой и постучал.