Эскапада - Уолтер Саттертуэйт

Граф, который уже тогда был совершенно не в себе, согласился ничего не рассказывать о том, что видел, если леди Перли пообещает не мешать его ночным вылазкам.

Это был приговор старому графу, и приговорила его леди Перли. Она не собиралась, по ее собственному признанию Моузли (опять же с его слов), прибирать к рукам Мейплуайт, «только для того, чтобы его потом вырвал у нее из рук слюнявый старый идиот». Присяжным это тоже не понравилось.

Они с Моузли разработали план: убить графа и свалить вину на лорда Боба. Даже если бы его никогда не привлекли к суду за убийство, она не сомневалась, что сможет упрятать его в какую-нибудь психушку.

С доктором Ауэрбахом Моузли познакомился в Вене, где он собирал материал для статьи о психоанализе, — там же он узнал, что Ауэрбах сейчас в Эдинбурге. Тогда-то ему и пришло на ум обрить себе голову и нацепить фальшивую бороду. Таким образом, он превратился почти что в двойника Ауэрбаха. На суде прокурор спросил Моузли, что бы случилось, если бы полиция Эдинбурга вышла на настоящего доктора. Моузли признался, что он говорил об этом леди Перли, а она сказала, что «в таком случае нам придется позаботиться и о докторе Ауэрбахе».

Моузли сознался, что это он выпустил пулю, которая едва не угодила в мисс Тернер. Как верно угадал Великий человек, он решил, что убил ее. Он также признался, что ему нелегко пришлось, когда через час он обследовал ее в качестве доктора Ауэрбаха. Правда, тогда он понял, что она близорука и не узнала ни его, ни леди Перли. Она ничего не сказала о призраках на мельнице, а он и не стал спрашивать.

Леди Перли, сказал он, не верила, что мисс Тернер не представляет угрозы. Это леди Перли проткнула ножом кровать мисс Тернер. Моузли, по его уверениям, кинулся за ней по потайному ходу и силой утащил ее из комнаты мисс Тернер. В суматохе они забыли там нож.

Вскрытие тела графа показало, что он не покончил с собой. Как и предсказывал Великий человек, в смертельной ране нашли обрывки ткани. Моузли и леди Перли этого не учли. Никто так и не нашел подушку, через которую стреляли. Моузли сказал, что леди Перли ее сожгла.

Именно леди Перли, заявил Моузли, стреляла из револьвера. Пока ее муж разговаривал с Макгрегором, наказывая собрать отряд из местных фермеров, она через туннель пробралась в комнату графа. Она принесла с собой подушку и доску с патроном. По словам Моузли, она убила старика, положила доску в камин и спустилась вниз, чтобы успеть присоединиться к гостям за чаем. Она знала, когда должен вернуться лорд Перли, а он, как сказала мне Сесилия, всегда был пунктуален, и, значит, у него не будет твердого алиби на то время, когда прогремит выстрел.

Адвокат леди Перли пытался перенести всю тяжесть вины со своей подопечной на Моузли. Но в тот день Моузли был у всех на виду. А леди Перли нет. Только она и могла пробраться в комнату графа.

С минуты своего ареста леди Перли спокойно все отрицала. На суде лорд Боб заявил газетчикам, что она просто не могла совершить такое и что она ничего не знала о потайных туннелях. Лорд Перли был очень убедителен, хотя, я подозреваю, он все же догадывался, что она все знала и была повинна во всем остальном.

Суд приговорил обоих. Моузли повесили. Леди Перли все еще в тюрьме: ее осудили на пожизненное заключение. Лорд Боб перестал думать о пролетарском гольф-клубе и больше не устраивает вечеринок по субботам.

Что касается Цинь Су, его настоящее имя — Арчибальд Краббз, и он был англичанин. Он работал акробатом, человеком-змеей и какое-то время служил актером в шекспировском театре, прежде чем отправился в Америку и заработал себе имя, подвизавшись фокусником. «Сержанта Медоуза» на самом деле звали Питер Коллинсон — он был старым приятелем Краббза, когда-то служил в полиции и сохранил кое-какие связи в Скотланд-Ярде. Как предполагал Дойл, Цинь Су в среду узнал из газетной статьи, что Дойл собирается на выходные в Мейплуайт. Он верно угадал, что и Гудини будет там. Они вместе с Коллинсоном поселились в деревушке Камбермурли, недалеко от Перли, в четверг.

Когда они узнали, что в воскресенье утром в Мейплуайт прибывает инспектор Марш, они заплатили двум лондонским бандитам, и те его перехватили. Марш и настоящий сержант, Мейнард Вайн, просидели под присмотром бандитов все воскресенье в сарае милях в десяти к югу от Мейплуайта. Их обнаружили только потому, что мисс Тернер, прекрасно сымитировав голос леди Перли, позвонила в полицию Амберли и настояла, чтобы полицейские занялись их розысками. Полицейские хотели немедленно арестовать лже-Марша, но голос леди Перли значил очень много для старшего инспектора Хонниуэлла, даже если это был на самом деле не ее голос. Мисс Тернер убедила их послушаться Великого человека.

Краббза и Коллинсона тоже судили — их обвинили в похищении людей и в том, что они выдавали себя за полицейских, а в Англии это считается не менее серьезным преступлением. Их обоих отправили в Дартмур, но пока поезд вез их в тюрьму, они исчезли. Английские газеты назвали это самым дерзким побегом века. С тех пор их никто не видел.

Хорошее слово — дерзкий. Сэр Артур Конан Дойл употребил его применительно к Цинь Су в тот воскресный день, когда все страсти улеглись.

— Он действовал дерзко, не правда ли? Перевоплотился в полицейского именно тогда, когда велось настоящее полицейское расследование. Его ничуть не беспокоило, что Скотланд-Ярд будет держать связь с настоящим инспектором Маршем. Разве он не понимал, что Хонниуэлл может в любой момент вернуться сюда из Амберли? Полиция Амберли все еще проводит экспертизу «винчестера» и револьвера. Вот только вскрытия еще не проводили. И как он только решился на такое?

Я пожал плечами.

— Вы же сами сказали: он был дерзок.

Мы сидели в библиотеке, куда меня привел Дойл. Он пыхнул трубкой.

— Да, но зачем ему было так рисковать?

— Он хотел покрасоваться перед Гарри. Как я уже сказал, не думаю, что он вообще хотел его убивать. Он просчитывал удачные ходы, как индеец сиу. Подкрасться поближе к цели — и гордиться этим. Позднее, если бы у него все вышло, он нашел бы способ сообщить Гарри о своих успехах. Думаю, он не собирался здесь задерживаться и уж тем более угодить в руки полиции. Он бы и не остался, не случись ему заключить с Гарри пари. Мысль найти решение первым и выиграть у Гарри казалась слишком заманчивой, и он не смог от нее отказаться.

На суде Цинь Су подтвердил мои предположения.

— Да, — согласился Дойл, — но это было чрезвычайно опасно.

— Ведь этот малый ловит пули зубами.

— Но вы говорили, это простой трюк.

— Гарри рассказал, два фокусника погибли, пытаясь его повторить.

Дойл нахмурился, попыхивая трубкой.

— Гм-м-м. А леди Перли? Она тоже вела себя дерзко.

— Угу.

— Я бы ни за что ее не заподозрил. Всегда считал ее очаровательной женщиной и верной женой. Мне она очень нравилась.

— Мне тоже, — сказал я. — Но если бы убийцы всегда выглядели как убийцы и вели себя соответственно, то полицейские остались бы без работы. — Я улыбнулся. — Или сели бы писать детективы.

— Гм-м. Да, наверное. — Он взглянул на меня. — Как вы думаете, лорд Реджинальд каким-то образом повлиял на леди Перли? Исказил ее мировосприятие, изменил характер?

— Лучше спросите об этом Бегущего Медведя, — посоветовал я. — Хотя он уже раз ошибся.

Дойл нахмурился.

— Но не насчет дочери госпожи Корнель. И не насчет того, что граф приставал к мисс Тернер.

Я все еще считал, что мадам Созострис получила сведения от Бриггза и что невинной жертвой, о которой она говорила, была Дарлин. Но я знал, что мадам Созострис никогда в этом не признается.

— Вы считаете, он был прав во всем, — заметил я.

— Знаете ли, переход в другую жизнь не застраховывает человека от ошибок. Человек становится лучше, но он все равно может ошибаться.

— Тогда в чем смысл смерти?

Дойл улыбнулся.

— Все скептиком прикидываетесь, а, Бомон? Ну да ладно. — Он встал. — Тем не менее мне было приятно с вами познакомиться. Довольно поучительное знакомство. Надеюсь, мы когда-нибудь еще встретимся. Я действительно хотел бы этого. Возможно, свидимся в Лондоне.

Я встал.

— Уезжаете? — спросил я.

— Уезжаю? Ах, да, да. Возвращаюсь в Лондон с мадам Созострис и господином Демпси. У нас много дел. Невпроворот.

— Вы уже говорили с Гарри? О сеансе?

Дойл пыхнул трубкой.

— Совсем коротко. Сеанс не произвел на него большого впечатления, как я ожидал. Он утверждает, что все чудеса во время сеанса — чистой воды мошенничество.

— Он прав.

— Ну разумеется, прав. Я и не спорю. Но поскольку мадам Созострис не мошенница, это утверждение не имеет отношения к делу. Эта женщина — чудо, Бомон. Она принесла успокоение и мир сотням людей. Многое ли из нас могут этим похвастать?