Любовь и ненависть (ЛП) - Вильденштейн Оливия

Я вонзила зубы в её шею. Когда вкус металла и соли наполнил мой рот, я постаралась не проглотить ни капли.

— Нет! — услышала я чей-то крик.

Я не могла сказать, был ли это голос внутри или снаружи моей головы.

Я замотала мордой из стороны в сторону, чтобы разорвать её сухожилия и вены, и не останавливалась, пока её тело не обмякло… пока её гигантское тело не рухнуло под моим.

ГЛАВА 53

Я начала давиться кровью Морган. Заставив своё горло сжаться, чтобы ни одна капля этой ядовитой жидкости не попала мне внутрь, я сплюнула и вздохнула. Струя рвоты вырвалась из меня и брызнула на пятнистый мех Кассандры, который уже начал исчезать в её порах.

Я моргнула, мне в глаза ударил жар, и всё поплыло. Моё зрение стало ещё более размытым, но не настолько, чтобы пропустить то, как она в последний раз перевоплотилась в человека.

Кассандра была мертва, а я всё ещё была жива.

«Мы сделали это, Лиам», — прошептала я.

Я медленно придвинулась ближе к своему Альфе, радуясь звуку его сердца, бьющегося о раненую плоть. Если бы её яд проник в него, оно давно уже остановилось бы. Он приподнял шею, и взгляд его светящихся желтых глаз упал на меня.

«Мы сделали это», — повторила я, проведя лапой по своей щеке и пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь липкую пелену крови.

На этот раз его тело сдвинулось. Он поднялся, как клуб дыма, закрыв собой сапфировый воздух и изумрудную траву, и медленно приблизился ко мне.

Земля задрожала от топота ног. Я попыталась повернуть голову, но она оказалась такой тяжёлой, как будто Лукас прикрепил к ней те огромные гантели, с которыми ему так нравилось заниматься, когда он наблюдал за моими тренировками.

Мой мир помутнел, цвета и звуки поплыли и начали смешиваться, точно акварельные пятна.

Я снова моргнула и обнаружила, что смотрю на звёздную равнину.

Несмотря на то, что я была существом, созданным для земли, я любила небо, красоту его вечно меняющихся оттенков и далёких светил, которые вдохновляли моего отца на все эти истории. Я любила красоту облаков, которые плыли, как цветки одуванчика, гонимые ветром, и яркой луны, которая решила, что я была достойна её магии.

Лицо, такое же великолепное, как и небо, нависло надо мной, заслонив от меня созвездия и в то же время предоставляя мне возможность увидеть другое, состоящее из веснушек вместо звёзд.

Низкий и хриплый голос Августа унял жжение в моих венах и заставил мои веки опуститься. Я столько раз засыпала, слушая этот хриплый бархатный голос.

Мой подбородок коснулся ключицы, а затем откинулся назад.

Земля снова затряслась, а, может быть, это дрожали руки, обнимавшие меня.

— Ямочки!

Я подняла тяжёлые веки, и уловила отблески зелёного и золотого, как будто солнечный свет пробивался сквозь листья дерева, на которое Август научил меня когда-то взбираться.

Моё сердце дёрнулось, как если бы мне вкололи дозу чистого адреналина, моя кожа вздыбилась, мышцы напряглись, а кости хрустнули, изменив положение.

Большие пальцы скользнули по моей щеке, по волосам, обвились вокруг моей человеческой шеи. Моё безвольное тело приподняли, а потом обняли.

Мир закружился, как будто сошёл со своей оси, и зелень и золото растаяли в чёрном, затем сером, а затем в чистом белом цвете, как будто в ночи начали запускать фейерверки.

Неужели Август снова зажёг для меня небо?

Я так любила фейерверки.

Я начала искать его, но он исчез.

Всё стало таким тихим.

Всё стало таким ярким.

ГЛАВА 54

Огонь опалил мои вены.

ГЛАВА 55

Шум ударил в барабанные перепонки.

ГЛАВА 56

Жар обжёг мою кожу, а затем холод скользнул вниз по горлу, и мои лёгкие расширились, как мехи, и из них вырвался крик, который отразился от нёба и запульсировал у меня на щеках, пробудив жестокую боль.

Бум.

Бум.

ГЛАВА 57

Раздался звон металла.

Затем дикое биение у меня в груди.

Полосы яркого света.

Вспышки ослепляющей боли.

Цветовые пятна.

Светло-синий.

Персиковый.

Зелёный.

Коричневый.

Затем белый.

Так много белого.

ГЛАВА 58

Пип… Пип… Пип.

— Она умерла, но она вернулась, мама.

Кто умер? Сандра?

— Подожди. Мне нужно… Я тебе перезвоню.

Громкий пронзительный скрежет.

А затем пять горячих точек на щеке.

И зелёный.

Два зелёных шара.

Не шара.

Глаза.

— Ямочки?

Зелёный цвет расплылся и померк.

Но всё сделалось не белым, а чёрным.

ГЛАВА 59

Пип… Пип… Пип.

Тёплый аромат кожи.

Специи и опилки.

Ровное биение сердца рядом с моей спиной.

Ба-бам… Ба-бам… Ба-бам…

Ритмичный и чёткий звук.

Резкий всплеск звуковых сигналов, эхом разнёсшийся вокруг меня, встряхнул моё тело и окутал меня.

— Ямочки?

Пип. Пип. Пип.

Я моргнула, но вокруг было темно. Так темно.

— Я хочу…

— Чего ты хочешь, милая?

— Цвета.

Что-то щёлкнуло, а затем чьи-то руки осторожно перевернули меня на спину.

На фоне потолка кремового цвета вспыхнули зелёный, чёрный и золотой цвета. Жар обжёг мои глаза; затем что-то мокрое скатилось по моей щеке: слеза.

Удары моего сердца участились. Замедлились. Пип… Пип… Пип…

— Что такое? — глубокий голос задрожал в воздухе между нашими лицами.

Я подняла руку, желая коснуться подбородка Августа. Он повернул лицо, и его губы прикоснулись к моей ладони.

— Было так темно, а потом так ярко, — пробормотала я. — Что со мной произошло?

Его дыхание сбилось.

— Что? — спросила я, поднимая другую руку и убирая волосы, закрывающие мой левый глаз.

Оказалось, что это были не волосы, а бинт.

Толстый бинт.

Я стала дергать за него, пока не нашла край, а затем начала снимать его, но Август поймал мои пальцы.

— Не снимай его.

— Почему нет? У меня идёт кровь?

— Нет. Может быть. Просто не снимай его пока. Грег сказал, что придёт утром. Он сделает это сам.

— Х-хорошо.

Что-то в выражении его лица заставило моё сердце забиться немного быстрее, и больничная палата наполнилась резкими звуковыми сигналами.

— Кассандра… она?..

— Мертва? Да. Она мертва. Ты убила её. И это убило тебя, — его голос сорвался. — Это… убило… тебя.

Я провела ладонью по его подбородку, нажимая немного сильнее, чтобы убедиться, что он был настоящим, и я тоже.

— Я умерла?

Тихая белая пустота была смертью.

— Как… как мне удалось вернуться?

Его веки опустились, как будто он хотел стереть эти воспоминания.

— Я укусил тебя.

Я нахмурилась.

— Ты укусил… о…

Мой открытый глаз округлился.

— Как в той легенде?

Он кивнул, его густая щетина царапнула мою ладонь.

— Ты вернул меня к жизни? — удивлённо сказала я.

Когда я вспомнила, кто рассказал мне эту историю, его имя сорвалось с моих губ.

— Лиам! Что с Лиамом? Он жив?

— Он жив.

Пип. Пип. Пип.

— Значит, мы победили?

Август закрыл глаза.

— О… Несс.

— Что? Мы не победили?

— Нет. Мы победили. Но…

— Но что?

Он оторвал щеку от моей руки и переплёл свои пальцы с моими, осторожно, чтобы не сдвинуть кардиомонитор, прикреплённый к кончику моего указательного пальца.

— В чём дело, Август?

Его молчание ускорило мой пульс. Гудки начали отдаваться в моих барабанных перепонках, отражаться от аппарата ЭКГ, от желтовато-коричневых стен, от закрытой двери палаты. Он опустил наши переплетённые руки мне на живот.