Миф Линкольна - Стив Берри

– Рудник Роудса – одна из наших легенд, – пояснил Сноу. – Поскольку Янг приказал хранить молчание, о нем почти ничего не известно. Лишь разного рода домыслы. И все же это не ложь и не сказка.

– Любопытно, что вы говорите такое, – заметил Малоун.

– До сих пор это была лишь безобидная легенда. Теперь же все изменилось.

Это еще мягко сказано.

– Перед Бригамом Янгом стояла непростая задача, – продолжал Сноу. – Он строил одновременно и нацию, и веру. Его «святые» жили в поистине нечеловеческих условиях. Денег не было. И он поступил так, как счел нужным поступить.

Малоун сосредоточил внимание на дороге. Вскоре Люк выехал из города и, свернув на 15-ю автостраду, покатил на север, в направлении Огдена. А еще Малоун поймал на себе его взгляд – Люк наблюдал за ними в зеркало заднего обзора.

Стефани по-прежнему хранила молчание.

– В священном руднике, который Вакара показал Исааку Морли, было чистое золото, – произнес Сноу. – Скорее всего, несколько веков назад его из Мексики привезли туда испанцы и спрятали: слитки, песок, монеты. Юты обнаружили тайник, но золото не имело для них ценности. И Вакара заключил с пришельцами договор, в надежде сделать приятное не только им, но и своему Богу. Тем не менее вовсе не юты, а Янг настоял на том, чтобы местонахождение тайника было известно лишь одному человеку. В течение десяти лет он жил за счет этого тайника, постепенно вкладывая золото в развитие экономики: чеканил монету, которой оплачивался любой труд и на которую затем покупались товары. Никто не задавал вопросов, откуда берется это золото, но все оставались довольны. Не забывайте, мы были закрытым сообществом. Золото ходило по кругу, никогда не покидая нас, и каждый, кому оно попадало в руки, так или иначе богател. Затем, в восемьсот пятьдесят седьмом году, началась война с Соединенными Штатами, и перед нами тотчас замаячила угроза лишиться наших богатств. И Янг приказал всем жителям Юты вернуть золото. Монеты переплавили в слитки и нагрузили в повозки, которые якобы повезли его в Калифорнию на хранение до лучших времен.

Сноу сунул руку в карман и что-то оттуда вынул. Как оказалось, золотую монету. Одну ее сторону украшали соединенные ладони в окружении заглавных латинских букв GSLCPG, а также значился ее номинал – пять долларов. На другой было изображено всевидящее око в окружении божественного сияния.

– Буквы означают название города и слова «чистое золото». Что не совсем верно, ибо монеты чеканились из сплава с примесью серебра и меди. Но золота в нем было около восьмидесяти процентов. Это одна из монет, отчеканенных Бригамом Янгом. Она была заключена в специальную капсулу времени, которую Янг распорядился поместить в мемориальном камне храма Солт-Лейк-Сити. Мы вскрыли ее в девятьсот девяносто третьем году. Все монеты были одинаковые, лишь разного достоинства – от двух с половиной до двадцати долларов. Это так называемые «мормонские деньги».

– Именно из-за них он и имел неприятности с федеральным правительством, – произнес Малоун. – Согласно конституции, право чеканить монету имеет только Конгресс.

– Бригам Янг игнорировал те законы, с которыми был не согласен. Но в его защиту скажу – мы жили слишком далеко на Западе и были вынуждены бороться за существование. Для этого была нужна подконтрольная лишь нам самим экономика. И мы ее создали.

– Одна загвоздка – те повозки так и не добрались до Калифорнии, – произнес Люк с переднего сиденья. – Более того, они были найдены всего несколько дней назад, в Национальном парке Сион в пещере. Рядом с ним нашли четыре скелета.

– Все верно, – отозвался Сноу. – К восемьсот пятьдесят седьмому году тайный рудник индейцев истощился. И Янг принял решение пополнить свои запасы золотом из повозок. То же самое богатство, которое вновь было спрятано. Но только в этот раз не в священном руднике. Вместо этого Янг получил от местного законодательного собрания участок земли в личное владение и создал свой личный тайник, которым распоряжался тоже единолично. Фальта Нада.

– Falta Nada. Что означает «ничто не исчезло». Нет ли в этом иронии?

– Мне тоже всегда так казалось. Постепенно, в течение двух последующих десятилетий, эти деньги вновь вернулись в нашу экономику.

– Но только не к своим законным владельцам.

Сноу помолчал, затем покачал головой.

– Боюсь, что нет. Еще одно нелегкое решение Янга. Зато какое гениальное! Наша экономика начала бурно развиваться. После окончания Гражданской войны мы процветали. Особенно в конце девятнадцатого и в начале двадцатого века.

– Да, но рядом с повозками были найдены четыре скелета, – уточнил Люк с переднего сиденья.

– Я знаю, – отозвался Сноу. – Фьельстед, Хайд, Вудрафф, Иган. Их имена нам известны давно.

– А что означает найденное в пещере послание? – спросил Люк. – Да будет проклят Пророк. Не забывайте нас.

Ни о какой пещере Малоуну не рассказывали, однако он воздержался от расспросов.

– Боюсь, что ничего хорошего. В ту пору Пророком был Янг, и они винили его в своей смерти.

– И, похоже, у них были на то основания, – произнес Люк.

– То, что я рассказал вам, до сих пор передавалось от Пророка к Пророку и предназначалось лишь для их ушей. Однако когда эти повозки были обнаружены, мне стал известен новый аспект этой истории. Мне никогда не говорили о том, что четверо сопровождавших были убиты.

– Роуэну это известно?

Сноу покачал головой.

– Ему известно про повозки, но в подробности я его не посвящал – и не намерен этого делать.

Машина продолжала лететь по автостраде. Пейзаж за окном постепенно становился все более диким.

– Фальта Нада со временем превратилась в место для Пророков, – продолжал Сноу. – Запасы золота были исчерпаны, плавильную печь убрали. И оно превратилось в место уединения вдалеке от цивилизации.

Малоуну не нравилось царившее на переднем сиденье молчание.

– Стефани, а где Кассиопея и Салазар? – наконец не выдержал он.

– Впереди нас, – ответила Нелл, по-прежнему глядя прямо перед собой. – Они, по идее, должны уже быть там, вместе с Роуэном.

Малоун уловил равнодушный тон. Что-то явно было не так. Причем на всех уровнях. Он отдавал себе отчет в том, что ничто из того, что он только что услышал, не подлежит огласке ни при каких обстоятельствах. Уж слишком все это взрывоопасно. Последствия могут быть самые трагические. Как для самой Мормонской церкви, так и для всей страны.

Салазар?

Роуэн?

Эти двое – одного поля ягоды.

Но Кассиопея?

Она – совсем другое дело. И тем не менее на этот раз она позволила втянуть себя в заговор.

Глава 62

Кассиопея стояла рядом с машиной. Путешествие на северо-восток от Солт-Лейк-Сити заняло у них с Хусепе чуть более часа. Они вот уже двадцать минут ждали на свежем горном воздухе. Окружавшие их горы не были особенно высоки, но ледники сделали свое дело, оставив на их склонах шрамы в виде глубоких ущелий.

Узкое шоссе, что ответвлялось от автострады, змеилось мимо потрясающих пейзажей среди елей, тополей, берез. Осень уже вступила здесь в свои права, и листва на деревьях была золотой. Еще пара миль по гравийной дороге, и они оказались на прогалине, где и остановили машину. На прогалине стоял щит с грозным предупреждением.

Частная собственность.

Посторонним вход воспрещен.

Территория охраняется.

Пока они летели из Айовы, а потом ехали сюда в машине, Хусепе всю дорогу хранил молчание. Впрочем, Кассиопею это устраивало, так как ее собственный гнев грозил в любую минуту прорваться наружу. Кто-то снабжал информацией Таддеуса Роуэна. Тот, кто в свою очередь получал ее от Коттона. Иначе оттуда кому-то было знать, что там, внутри часов? Коттон наверняка их открыл и доложил о том, что нашел, Стефани. Затем кто-то передал это Роуэну. Кассиопея начала давить на Хусепе: хотелось знать, кто же все-таки звонил Роуэну. Сенатор признался, что у него есть источник в правительстве, который является его союзником.

Но как можно доверять такому источнику?

Ответ был прост.

Роуэну хотелось в это верить. Как и Хусепе. Они утратили чувство реальности и были готовы на любой риск, на который не пошел бы никто, будь он в своем уме. Они идиоты! Вот кто они такие. А она сама? Лгунья? Обманщица? Или еще хуже?

Кассиопея была зла на Коттона. Она просила его не ввязываться, он же поступил по-своему. Он был готов и ждал в Де-Мойне и как будто знал каждый ее шаг. Собственно, почему нет? Они хорошо изучили друг друга. И даже друг друга любили.

Или ей так казалось…

И еще она была вынуждена напомнить себе, что дело касалось его страны, а не ее. Для него угроза была реальной. И в этом заключалась вся разница – по крайней мере, для него.

– Как здесь красиво, – заметил Хусепе.

Кассиопея с ним согласилась. Они забрались довольно высоко. Свежий горный воздух напомнил ей Зальцбург. На далеких вершинах белел снег, а на многие мили вокруг простирались леса. Правда, то здесь, то там виднелись проплешины, оставленные лесными пожарами. На поверхности озера играли лучи утреннего солнца.