Техносоциализм. Как неравенство, искусственный интеллект и климатические изменения создают новый миропорядок - Ричард Пэтти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Счастье в приоритете
Ведущие экономики будущего не только обеспечат людям такой уровень жизни, при котором те будут чувствовать себя счастливыми, но и попытаются дать гражданам больше свобод независимо от их работы или собственного капитала. Для этого потребуется, чтобы людям предоставили доступ к качественной жизни, разнообразию опыта и возможностей для саморазвития, которые их удовлетворят.
Рисунок 4. Индекс развития человеческого потенциала (ИЧР) Программы развития ООН
С этой целью Индекс развития человеческого потенциала (ИЧР) Программы развития Организации Объединенных Наций пытается отразить характеристики, связанные с уровнем жизни, которые выходят за рамки чистой экономики. Чтобы получить общее представление о том, где в настоящее время предлагают наилучший уровень развития человеческого потенциала, индекс сочетает в себе оценки продолжительности жизни, здоровья, образования, «осведомленности» и наличия достойного уровня жизни.
Норвегия заняла первое место в рейтинге ИЧР[214] за 2019 год, Ирландия и Швейцария – второе, Гонконг и Исландия разделили четвертое место, Германия заняла шестое, Швеция – седьмое, Австралия и Нидерланды – восьмое, а Дания – десятое[215].
И Гонконг, и Швейцария входят в первую десятку как по ИЧР, так и по Глобальному индексу знаний (ГИЗ) за 2020[216] год, новейшему мировому рейтингу экономической свободы Института Фрейзера и современнейшему ИЧР. Гонконг и Швейцария – те страны, на которые другие могут равняться в плане современной экономики знаний.
Государства с хорошими результатами в глобальных рейтингах человеческого развития, знаний и экономической свободы, скорее всего, способны обеспечить такое качество жизни, которое сделает их рабочую силу относительно счастливой и может использоваться для привлечения специалистов со всего мира. Чем больше интересных, умных и творческих людей сумеет привлечь та или иная страна, тем вероятнее возникновение эффекта снежного кома: всё больше и больше талантливых людей устремятся в нее, повышая вероятность ее дальнейшего успеха.
Как выглядит оптимальная экономика, ориентированная на собственных граждан? Первый критерий – приоритетное удовлетворение их основных потребностей. В терминах XIX века мы могли бы назвать эту модель «коммунистической» или «социалистической», и она действительно имеет тенденцию к социальной приоритизации; однако с чисто экономической точки зрения она, по сути, похожа на ромбовидную модель Дюранта, в которой экономические стимулы нужны для создания рабочих мест, роста потребления и заработной платы по всем направлениям, а не просто для создания богатства. Ромбовидная экономика всё еще может быть откровенно капиталистической, как мы видели на примере Соединенных Штатов 1950–1970-х годов. Но после Второй мировой войны США уделяли первостепенное внимание возвращению ветеранов к мирному труду, развитию инфраструктуры для обеспечения конкуренции и попыткам расшевелить экономику для нужд среднего класса после мер жесткой экономии, принятых во время войны.
Рисунок 5. Как экономика должна работать на благо граждан по сравнению с тем, как она работает сегодня (рисунок автора)
Мы можем привести довольно веский аргумент в пользу того, что указанная оптимальная модель экономического водопада в целом более эффективна, нежели та, в которой предпочтение отдается богатым людям и корпорациям. Особенно если учесть, что кривая Лаффера (снижение налогов для богатых и корпораций, при котором излишки должны «стекать» к среднему классу) неизменно не способствовала росту среднего класса в США, – это простой вывод о том, что накопление богатства на вершине рынка не обязательно создает рост ВВП по сравнению с простым ростом заработной платы в масштабах всей экономики.
Еще один важный компонент – инвестиции в будущее государство. Очевидно, что глобальная экономика развивается так, как невозможно было предположить, когда Адам Смит или Джон Мейнард Кейнс писали свои экономические тезисы. И хотя Фридман дожил до появления коммерческого интернета, это, конечно, не повлияло на его самую известную работу «Капитализм и свобода» (1957). Фридман стал любимым экономистом консерваторов, потому что говорил о минимальном госвмешательстве и был против государства всеобщего благосостояния. Взгляды Фридмана на бедность и неравенство заключались в том, что все более богатые и обеспеченные люди должны согласиться сделать какой-то вклад, чтобы им больше не приходилось видеть бедняков по соседству. Это, конечно, упрощение, но его общий аргумент состоял в том, что экономика в первую очередь должна приносить доход, а беспокоиться о социальных проблемах правительство может и потом.
Но вернемся к интернету. Ясно, что в современном мире глобальная торговля – норма, а не исключение; американец может заказать что-то на Amazon, а торговый посредник затем закажет это на Alibaba и доставит самолетом из Китая в США всего через 24 часа. Так работает всемирная экономика, построенная на взаимосвязях, но ее процветание явно зависит от значительных инвестиций в технологии и инфраструктуру. Экономика, основанная на возобновляемых источниках энергии, станет не только чище и дешевле, но и перспективнее, потому что будет постоянно создавать всё больше рабочих мест. Экономика, инвестирующая в здоровье общества, способна при помощи более совершенной политики, а также целенаправленного управления данными, такого как секвенирование генома населения и использование ИИ, создать более здоровых граждан-долгожителей. Подобные инвестиции противоречат модели Фридмана, потому что рынок только тогда изменит основные методы работы и инвестирования в промышленность, когда существующая система перестанет приносить максимальную отдачу.
Учитывая, что технологии, искусственный интеллект и интеллектуальная инфраструктура получают принципиальное значение для конкурентоспособности в XXI веке, необходимость уделять приоритетное внимание инвестициям в указанные системы и поддерживать агрессивное переоснащение экономики и отдельных наборов навыков потребует гораздо бóльших первоначальных инвестиций, чем позволяет фридманская форма капитализма. Возможно, этим и объясняется, почему экономика США стремительно отстает от китайской. Важно не только потребление, но и экономические стимулы.
Странам, в которых непрестанно спорят о свободе, неравенстве и демократии, всё еще сложно обеспечить равные условия игры, и условия жизни среднего человека в них ухудшаются. В Китае таких споров меньше, потому что средний избиратель просто счастливее. В Финляндии, Норвегии, Дании и Швеции их еще меньше, поскольку граждане знают, что их потребности важнее интересов корпораций и богатых. В США надоевшие всем уже споры о том, что, если бездомные действительно хотят иметь крышу над головой, им нужно работать усерднее или что единственная причина, по которой медицинские расходы заставили кого-то вылететь в трубу, связана с тем, что ему надо было лучше учиться, чтобы найти более высокооплачиваемую работу, базируются на ошибочной предпосылке. Состоит она в том, что большинство американцев работают в экономике, предназначенной для обогащения
