Псих, или Танцы с Виртуэллой - Александр Тюрин

Граната взорвалась, плеснув вскипяченной грязью, Шрагин приподнялся, ухватил какую-то доску и сиганул в грязевой поток, подобравшийся уже к самому подножию памятника.

Грязевая волна, уничтожив немало построек и садов, несла на себе сплошной слой веток, досок и разного мусора, который и поддерживал его. Судно на мусорной подушке пронесло тело Шрагина еще несколько десятков метров почти до того самого дома... Из его дверей как раз выскочило несколько мужиков в дорогих кожаных пальто поверх трусов и сыпануло через забор в более высокую часть аула.

Шрагин ухватился за ветви смоковницы, тяжело стонущей неподалеку от дома, подтянулся и перевалился через палисадничек.

Во дворе грязи было по пояс, да еще за ноги что-то все время цепляло. Хорошо, труба какая-то подвернулась. Шрагин протащил себя вдоль нее вплоть до самой стены дома.

Распахнутая входная дверь смахивала сейчас на люк тонущего корабля. Жижа вливалась внутрь, несмотря на несколько ступенек крыльца.

Шрагин, цепляясь за перила крыльца, добрался до входа и сразу за порогом столкнулся с каким-то бородатым мужиком, который попытался вскинуть автомат.

Шрагин сумел вспомнить, что его собственный "калаш" остался где-то на склоне, но про пистолет напрочь забыл, поэтому ухватился двумя руками за вешалку и влепил первому встречному каблуком чуть повыше бороды.

Брызнув чем-то теплым мужик улегся и больше не мешал.

Его пропечатанное каблуком лицо было чем-то знакомым. Когда-то очень давно, они уже пересекались... Нет, сейчас не до этого. Сейчас Шрагина интересует только заложница в этом большом темном скрипящем и булькающем от грязи доме.

– Эй, кто тут?

Смешно было звать того, кто запросто угостит тебя пулей или ножом. Если же не звать, как найти ребенка, затерявшегося в одном из уголков незнакомого строения. А вдруг ее уже здесь нет? Тогда он зря поставил себя на кон. Зря утопил половину Лермонтов-Юрта.

По течению жижи Шрагин понял, где может быть подвал.. Грязь уходила куда-то под лестницу, под ней был и люк. Три пистолетных выстрела в замок и вход в застенок открылся. В этот момент сердце Шрагина едва не лопнуло как перетянутая струна. Там, внизу, уже вовсю плескалась жижа.

Шрагин конвульсивно и безнадежно пошарил рукой в подвальном холодном мраке и... вдруг ухватил детскую ладошку. На трапике, ведущем в подвальную глубину, примостился ребенок.

– Так что, тебе особое приглашение требуется?

Шрагин подхватил ребенка и потащил за собой, во двор, который уже бушевал от грязи. Но теперь он был почему-то уверен, что все обойдется.

Сзади послышался какой-то кашель и в дверях показался тот бородатый мужик. Значит, ожил. Но это не надолго. Ухватив покрепче ребенка правой рукой, Шрагин не забыл про пистолет и, полуобернувшись, несколько раз выстрелил с левой.

Бородатый нырнул с крыльца вниз, из грязи недолго выглядывала одна лишь его задница, но потом и она скрылась.

– Ты, давай, сама цепляйся за мою шею, детка.– предложил Шрагин.

Детка охотно уцепилась за шею и Шрагину стало нечем дышать, тем более, что грязь и так заливала рот, забивала глаза, уши.

Не переоценил ли он успех? Есть хорошая возможность глупо, по-котеночьи, захлебнуться. Ведь тощий ребенок весил как двухсоткилограммовый мешок и утягивал его в грязь с упорством достойным лучшего применения.

Шрагин как-то перевалился со своей ношей через забор и там стало чуть полегче. Но грязную мглу прорезало пламя, брызнули электрические искры – похоже, вспыхнул какой-то дизель-генератор. А затем рвануло и топливную цистерну. Селевой поток разукрасили огненные струи.

Из-за этого фейерверка ребенок так отчаянно ухватился за шею Шрагина, как будто, во что бы то ни стало, решил задушить.

Внезапно еще одно маленькое существо вцепилось в руку Шрагина и завопило на непонятном языке. Неужели ребенок номер два? Ну, что мне с вами делать, спиногрызами?

А потом с кручи на аул понеслась еще одна волна. Запасов грязи наверху оказалось больше, чем предполагалось в расчетах. Ведь климат меняется, подумал Шрагин. Климат – то самое оружие массового поражения, которое не запретишь никакими конвенциями. И отличие от атомных бомб только одно: Земле никакой климат не помеха, любой климат Земле по нраву.

На миллисекунду подпрограммист заставил примыкающее пространство застыть, кристаллизоваться, и Шрагин увидел "центр вселенной" – крепкое дерево, рассекающее грязевой поток в нескольких метрах от него. Одна из ветвей свисала совсем рядом...

Поскольку мелкогабаритные существа и так свирепо цеплялись за него, Шрагин смог обеими руками ухватиться за ветвь, подтянуться к стволу, закинуть на него ребенка из подвала, потом детское существо номер два.

– Давайте-ка повыше, вот ремешок, сейчас пристегну. Вот так.

Щелкнул замок ремня, вытянутого из штанов, и тут подоспевшая волна врезала по Шрагину. Окоченевшие пальцы скользнули по коре и попрощались с деревом.

Волна схватила его, закрутила, потащила, стараясь удавить, а он пытался вынырнуть из грязной тьмы и вздохнуть.

С минуту это ему не удавалось, но вдруг его развернуло, подбросило, и он увидел, что падает в пропасть. Потом его ударило то ли снизу то ли сверху и внутреннее подпространство вылетело из него вместе со всеми мыслями и чувствами впридачу...

Шрагин очнулся, когда стало светать. Несмотря на всепоглощающую дурноту, он сразу попробовал выбраться из могильного холма из веток и щебня, который покрывал его.

Резкая боль расщепила ногу. Лишь бы не перелом. Искусственный глаз приказал долго жить и далеко смотреть, из него торчали какие-то проводки. Естественный глаз различал только затянутый туманом и загаженный мусором овраг.

Шрагин встал и оперся на какую-ту корягу. Боль поначалу захватила всю его ногу, но, потерзав ее и нагрузив как будто свинцом, отступила на исходные позиции.

Теперь Шрагин был абсолютно бесполезен. Что с вытащенным из подвала ребенком, которого он оставил на дереве – неизвестно. Но в любом случае работа закончена. А того бородатого, которого пришлось грохнуть на крыльце, Шрагин вспомнил. Сержант из комендантской роты – тот самый, что ему пальцы резал.

Мертвый сгущенный туманом воздух всколыхнули голоса – чужая вражеская речь. Теперь надо уходить.. Просто держать за горло эту боль и ковылять, ковылять, ковылять.

5.

Охотники шли по пятам. Люди то ли Валиева, то ли Абдуллаева. А, может, те и другие вместе. Преследователей было не меньше трех десятков и они должны были рано или поздно поймать его, чутье-то у них волчье, а потом. А потом будут медленно перепиливать шею, кастрировать, сжигать. Они жили в мире первичных удовольствий и не страдали рефлексией.