Черные сны - Андрей Лабин

Не заметил, как пролетело время, и он оказался в городе. Вроде всю дорогу просмотрел в окно и ничего не видел, кроме белого мясистого брюха с шевелящимися плавниками. Немногочисленные пассажиры выходили на конечной остановке. Салон пустел. Егор поднял глаза и поймал на себе взгляд водителя, напряженно всматривающийся в него через зеркало. Он поспешил встать и пристроиться в очередь на выход за подростком в синей болоньевой куртке.

Моросил дождь, холодный ветер накатывал волнами, отступал, словно гигант набирал воздух в легкие, затем набрасывался на выдохе с прежней силой. Егор отворачивал лицо от водяной пыли, жмурился и прижимался ближе к домам. Он понятия не имел, куда идет. Ноги двигались сами по себе по только им ведомому маршруту. Егор все прокручивал в голове будоражащие картины, глубоко засевшие в него. Бывшая валяльная фабрика уже не делилась на психиатрическое отделение и отделение для престарелых. Она стала одной целой лечебницей. Даже нет, он уже проговаривал в мыслях это слово. Жуткое, пробуждающее множество отвратительных образов, отнюдь не связанных с молодой порослью – «рассадник». По его мнению, это было самое подходящее слово. Очень созвучное и близкое по смыслу со словом «могильник». Абсолютно характеризующее ту вакханалию, которая творилась за мрачными стенами и зарешеченными окнами. Люди в палатах разделенные рекреацией в разных коридорах, не общающиеся друг с другом, принимающие пищу в отдельных столовых, с разной причиной пребывания, социальным уровнем были по сути одним кормом для мерзких тварей. Природу и суть которых Егор определил сразу – паразиты. Для него было второстепенным их невидимое существование, биологическое устройство, место в эволюционной, пищевой цепи и участие людей в их распространении. «Маленький, затерянный среди сопок городок населением в несколько тысяч, – с горечью размышлял Егор, – о существовании которого вспоминают лишь в окрестных поселениях и в областном центре перед выборами, с тупиковой железнодорожной веткой, окруженный тайгой, с драпающей молодежью в крупные города, со спивающимися мужиками, неаккуратными женщинами, где пожилые встречаются на улице чаще, чем дети, с разваливающимися домами, со шприцами у теплотрассы за баней, со школьниками, которые вместо газировки пью пиво, с жуткими дорогами и где до сих пор на Воздвиженье встряхивают в кадке соленые огурцы, а пустую яичную скорлупу давят – прям создан, чтобы в нем развилась какая-нибудь зараза».

Егор остановился и в недоумении обвел взглядом заброшенный, заросший бурьяном сад. За корявыми ветками яблонь виднелся почерневший остов дома. Несколько секунд он путался в мыслях, стараясь вспомнить, как сюда попал и какого черта делает на пепелище сгоревшего дома. «Блин, уже второй раз. Что меня сюда все тянет?». Он повернул голову и посмотрел вдоль улицы. Приземистые серые дома стояли за серыми заборами, как мокрые курицы. С крыш капала вода, ветер раскачивал голую сирень, гнул рябину. Егор провел рукой по волосам. Ладонь намокла, он встряхнул ее. Вдруг стало как-то неуютно, зябко. Захотелось в тепло, чашку горячего душистого кофе и много света, желтого, отдаленно напоминающего летнее солнце.

Вдоль заборов бежала рыжая с белыми пятнами дворняга. Ее вислые уши колыхались в такт голодной рыси. Со своего места Егор видел ее впалые бока, выпирающие ребра. Она бежала, низко припадая носом к земле. Он вспомнил про своего котенка, и больше в голове не возникало сомнений, в какую сторону идти. Он развернулся и поспешил домой, где его ждал маленький пушистый зверек с большими испуганными глазами.

У порога его встретила Незнайка. Не разуваясь, Егор насыпал корм в пустую миску. Котенок с жадностью набросился на еду. Егор стоял и смотрел, как тот набивает живот.

– Знаю, – через некоторое время сказал Егор, – что голодала, но если тебя не остановить – лопнешь. – Егор наклонился, запустил ладонь под набитое брюхо котенка и взял на руки.

– Вот какой у нас пузатый, – он потеребил котенка за ухом, погладить по мягкой шелковистой шерстке. Незнайка заурчала и в блаженстве прикрыла глаза. Созерцая и умиляясь, Егор просидел минут пять, наглаживая ее то по головке, то по спинке, то по шейке. Когда, раздувая бока и громко урча, Незнайка заснула, Егор осторожно положил ее на диван и прошел на кухню. Теперь пришла очередь подкрепиться самому.

За едой мысли вновь вернулись к делам насущным: «Надо Жанне Евгеньевне отвезти документ… Отвезти? Черт подери, точно, я забыл про свою «оку». Но мне нельзя, хотя…».

К вдове, разумеется, он ехать на машине не собирался, но открывающиеся возможности осознал в полной мере: машина это поедатель расстояний, это выигранное время и свободное место в багажнике. План постепенно начал приобретать очертания. «Ока» стала той отправной точкой, тем звеном, которое скрепило разрозненные элементы. ГИБДД его не смущало. Он не собирался гонять по дорогам, а сделать всего одну, максимум две поездки. Мозги с удвоенной силой стали работать над постижением задумки.

От нетерпения и распирающего ощущения грандиозности он вскочил, позабыв про недопитое молоко, закурил и большими шагами стал мерить кухню. Глаза его блестели, движения стали напружиненными. Он прямо рвался в бой и с трудом себя сдерживал.

– Черт, надо только решиться, – проговорил Егор, гася окурок в пепельнице. Он сомневался. Насколько все далеко зашло? Он еще надеялся найти себе союзника, помощника в осуществление прожекта и свидетеля, который может понадобиться в дальнейшем. Как не захлестывала горячка, старался не спешить, до конца продумать все тонкости. Но память его вновь возвращала в палату с перепуганными стариками. И тогда внутри в области живота разливалась теплая волна. Сознание суживалось до игольного ушка, и в голове пульсировала единственная мысль – освободить, избавить от мук, увести от грани, за которой начинается безумие. Всплывал образ капитана, овощем усаженный в кресло-качалку, которому на плечи гадят попугаи. Егор неожиданно пришел к выводу, что старики помещенные в палаты для престарелых со временем перемещаются в палаты для умалишенных. И они об этом знают. Чудовищность этой мысли поразила его. По телу прошелся озноб, кровь ударила в лицо. Он запустил пальцы в волосы, сжал крепко в кулак, словно намеревался вырвать клок. – Суки, – со злобой прошипел он и резко опустил руку.

– Так, папка, – Егор судорожно соображал, куда сунул. Наткнулся на нее, выходя из кухни. Синяя папка лежала на крышке обувной тумбочки. Егор схватил ее, расстегнул и извлек переданные главврачом документы. «Идиот, – с раздражением подумал о себе. – Надо было посмотреть, когда в психушку ехал». Он убрал запечатанный большой бумажный конверт обратно в папку.

Глава 14. Очищающий огонь

Егор оделся, закрыл квартиру и спустился по лестнице.