Клятва воров - Мэри Э. Пирсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы направились к водопаду. Я собирался вскочить на коня и помчаться вниз с горы вслед за Кази, но Рен, Синове и Пакстон удержали меня.
– Нам нужен план. Хороший план, чтобы исправить эту ошибку, – прорычала Рен, глядя на Ганнера. Пакстон уверил, что до ее повешения пройдет не меньше нескольких дней – будто это хорошая новость, которая меня утешит. Король сначала допросит ее, а зная Кази, она будет молчать. Только когда он убедится, что не добьется от нее ничего, повесит ее. Бэнкс объявит об этом. Ему всегда требовались зрители, свидетели правосудия, как он их называл. Но его истинной целью было донести сообщение: «Бросьте нам вызов, и ваша судьба будет такой же».
Мой желудок сжался, когда я задал вопрос, на который не был уверен, что хочу получить ответ.
– Что он сможет сотворить с ней за эти несколько дней?
– Не знаю, – ответил Пакстон, но я услышал беспокойство в его голосе. Я решительно шагал впереди, ведя Мийе за собой.
Прая догнала меня, схватила за руку, пытаясь объяснить. Мэйсон стоял позади нее.
– Хорошие люди делают плохие вещи, Джейс. Они совершают ошибки.
Я вырвался из ее хватки, не замедляя шаг.
– Не защищай его!
– Джейс. – Она попыталась остановить меня. Ее глаза блестели. – Мы тоже помогли выдать ее.
Я уставился на них обоих, их предательство пронзило меня.
– Тогда вы оба для меня тоже мертвы. Вы позволили ненависти управлять вашим разумом.
Я обошел ее.
– Что, по-твоему, ты сейчас делаешь, Джейс? – позвала она.
Я продолжал идти.
Когда мы подошли к водопаду, Ганнер ускорился, чтобы перехватить меня.
– Куда ты собрался?
– В хранилище. Мы пришли сюда за помощью. Я получу ее от того, кому доверяю.
– Они не семья, – сказал он, ткнув пальцем в Рен, Синове и Пакстона. – Ты не можешь показать им…
– Я – патри, и я решаю, кто что может. Отойди в сторону. – Моя рука легла на кинжал, висевший на боку.
– Ганнер, – прошептал Мэйсон, пытаясь заставить его отступить, возможно, нервничая из-за того, что я могу сделать. У него имелись веские причины для беспокойства.
Ганнер не двигался, но его голос стал ниже.
– Что ты имел в виду, когда сказал, что она твоя жена?
– Именно то, что сказал. Мы женаты. Мы поженились в первый день нашего путешествия сюда.
– Венданский брак?
Рен шагнула вперед. Она и Синове едва сдерживали ярость.
– Ты имеешь что-то против вендского брака, тупица?
Он не ответил, выдержав ее гневный взгляд, но отошел в сторону, и мы продолжили идти к хранилищу, исчезая за деревьями, исчезая за водопадом, исчезая в темноте пещер.
* * *
В моей руке мерцал факел.
Налево. Налево. Направо.
Мы оставили лошадей в последней пещере, меньшей, чем оранжерея, но с отверстием в потолке, достаточно большим, чтобы пропускать свет, и там была вода.
Налево.
Мы поднялись по последнему склону. Разглядеть дверь было едва возможно. Ее покрывали водоросли, как и стены пещеры.
Арам протиснулся мимо меня с камнем в руках. Он постучал по стене.
Код.
Мы услышали низкий, скрежещущий поворот колеса, и дверь c толчком распахнулась. За ней стоял Хоторн, один из стражей башни. Увидев меня, он вздрогнул и поднял меч. В тяжелом меховом плаще и с испачканным лицом я выглядел высоким и грозным человеком, которого он не узнал.
Арам протянул руку, чтобы успокоить его.
– Это Джейс, – сказал он.
– Патри? – прошептал он.
Я похлопал его по плечу, проходя мимо. Все последовали за мной в просторный холл, за которым начиналась двухъярусная пещера. Здесь находились рабочие, стражники, садовники, конюхи и дети, некоторые свернулись в клубочек и спали, другие прижались друг к другу, чтобы согреться, их лица были исхудавшими и усталыми – Омар, Тамрин, Кван и Эмма. Когда я вошел, раздался гулкий шепот. Патри. Двое детей взглянули на меня с Рен и Синове и убежали. Джудит, смотрительница в Ривербенде, сидела у стены, ее обычно безупречно заплетенные волосы разметались по лицу. В глазах стояли слезы, когда она указала рукой в мою сторону. Я опустился на колени и обнял ее. Она прижалась ко мне и зарыдала в мое плечо.
– Ты здесь, патри. Ты здесь. Хороший мальчик, Лэтэм. Теперь ты обо всем позаботишься.
Лэтэм. Так звали моего деда. Он умер до моего рождения.
– Я здесь, – прошептал ей в ответ, будто теперь все наладится. Но это неправда. Я всего лишь мужчина, едва справляющийся с трудностями. У нее было на три жизни больше опыта, чем у меня, но знал, что прозвучавшее шепотом имя патри для нее – нечто большее, чем один человек. Это история, клятвы и решимость поколений: Мы переживем это. Мы пройдем через это, как всегда.
Но решимости я не увидел. Вместо этого увидел усталость и отчаяние. Эти люди добрались до хранилища. А кто нет? Я перешел в двухъярусную пещеру. Она была освобождена от каркасов старых коек. Сломанные балки и пыль исчезли. Это была уже не историческая реликвия, а действующее убежище. На одеялах, плащах, кучах соломы, на чем угодно, лишь бы не на холодном полу, лежали те, кто спасся от взрыва и нападения.
Глаза открывались. Головы поворачивались, когда проходил мимо. Фрея, Томаш. Несколько человек ранены. Дресслер, Мишра, Чейн. Головы обмотаны тряпками, руки в перевязях. Поднялся ропот. Страх. Несколько человек бросились из пещеры.
– Это я, – продолжал произносить я. – Джейс. А это мои друзья. Все в порядке.
Рен, Синове и Пакстон подняли руки вверх, показывая, что не собираются доставать оружие.
Ропот перерос в громкую болтовню, прокатившуюся по пещере. Люди стояли, ошеломленные, Хелен и Сайлас шагнули вперед, чтобы обнять меня, когда проходил мимо. Они коснулись моего лица и посмотрели на кольцо в моей брови. Затем ко мне подошел крупный мужчина, тяжело опираясь на трость. Тиаго. На его прежде круглом лице выступили скулы. Я посмотрел на его ногу.
– Проклятый взрыв, – объяснил он. – Обломками мне оторвало половину икры. – Он пожал плечами. – Но у меня все еще все пальцы на месте. – Он обхватил меня руками. Может, его нога и была слабой, но хватка оставалась крепкой.
– Сто тридцать четыре, – сказал Титус. – Столько людей осталось. Но нас было больше. На данный момент погибли двадцать человек.
Погибли.
В кабинете происходило то же самое, но в лазарете находились тяжелораненые. Я подошел к каждому. Некоторые стонали, но большинство не замечали моего присутствия. Я не сразу узнавал всех, но среди них оказались тетя Долайз и дядя Кэзвин. Титус
