Феномен - Владимир Геннадьевич Поселягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда колонна дошла до поставленной мной метки, я прижал приклад к плечу и, глядя в прицел, повёл быстрый огонь. Восемь выстрелов – и шофёр грузовика с офицером готовы, ещё шесть выстрелов по мотоциклам – и те, дёргаясь, начали останавливаться. Потом выстрелил по замыкающему солдату, остальные пока не оборачивались на шум.
Быстро сменил обойму (десять в ней и одиннадцатый в стволе) и повёл огонь дальше, стреляя именно по концевым и двигаясь к голове колоны. Причём стрелял только по левой стороне: если залягут, мне с ними труднее будет, а те, что справа, ближе ко мне и залягут открыто.
Меня заметили, когда я использовал седьмой патрон. Немцы заорали, командиры попадали кто где. Дальше я вёл огонь быстрым темпом. Некоторые командиры, рванув к телам убитых, подбирали оружие. Видя, что они готовы сбежать, я вскочил на мотоцикл и покатил к колонне. Надо всё сделать быстро, пока дорога пуста, хорошо она второстепенной была.
Приближаясь к ним, я махал платком, чтобы не стреляли. Не стали, дождались. При этом, скинув убитых, по-хозяйски осматривали мотоциклы и грузовик.
– Старшие командиры, ко мне.
Подошли шесть полковников, три подполковника и несколько майоров.
– Значит так, вы все поступаете в подчинение мне, ознакомьтесь с бумагой из Генштаба. Но я беру только добровольцев; командиры, которые будут служить из-под палки, мне не нужны. Добровольцев ожидают медики в медсанбате и горячая пища. Сейчас все трупы охраны оттащить в сторону, в трёхстах метрах овраг, пусть там полежат. Технику не трогать: не ваши трофеи, нечего лапать, своё оружие вы должны заслужить в бою лично. Вам всё ясно?
Потом я пообщался с командирами. Шесть уходили: устали от войны, сломались, решили разойтись по деревням. Ещё тринадцать уходили к передовой, решили к своим прорваться, я им два карабина с боезапасом дал. Остальные, особенно раненые, уходили со мной.
Полковник Сумин, тот самый, что меня опознал, спросил:
– Старлей, ты не обнаглел командовать полковниками?
Я протянул ему своё удостоверение и сказал:
– Лично Сталин дал.
Глаза полковника увеличились, и вопросов он больше не задавал. Его я назначил старшим колонны. А в грузовике оказались личные дела командиров и их документы. Это всё я передам Маринину, изучит и решит, что с ними дальше делать. Трупы были спрятаны, содержимое кузова взяли под охрану, карабины и ПП конвойного взвода я командирам всё же выдал. Дальше они не спеша двинули по полю, а я укатил искать транспорт. Со мной на двух немецких мотоциклах ехали два командира, из тех, что держались пободрее и могли управлять.
Нам удалось остановить две колонны, к счастью, порожние, ну, так я и брал те, что ехали в направлении Минска. Сначала две машины, потом – три. По пути приметил наших пленных: два десятка красноармейцев под присмотром шести немцев занимались ремонтом дороги. У немцев был грузовик, «Опель», и я решил брать. Уничтожил всех шестерых, грузовик присоединил к колонне, освобождённых отправил в кузов.
Вскоре мы нагнали командиров, подобрали их, а потом, свернув, ушли на лесную дорогу и двигались по ней, пока не упёрлись в корму последнего из «Мерседесов», стоявших перед мостом. Тут я опознался у часового.
Некоторые командиры настолько ослабели, что не могли самостоятельно идти, их нужно было нести. К счастью, было кому с носилками бегать, поэтому приступили к работе.
Архив по пересыльному лагерю, также на носилках, перенесли в палатку Маринина, и он с помощником засел за дело, изучая, что наработали немцы. Пришлось выдать ему ещё одного помощника из командиров, старлея, знающего немецкий, который помогал переводить документы. Я его дело лично просмотрел – чистое, в сотрудничестве с немцами замаран не был, хотя они использовали его как переводчика. Впрочем, он и был приводчиком в штабе 21-го стрелкового корпуса. В моём штабе он получил ту же должность.
Маринину я приказал первым делом заняться освобождёнными дорожниками, выяснить, кто чем дышит. Мне они нужны, хочу мосток восстановить, чтобы грузовики можно было сюда перегнать. Пока Маринин этим занимался, я с переводчиком просматривал дела и составлял список ВУС всех командиров.
Потом вызвал Михайлова, которому уже сделали операцию, признав его ограниченно годным (ходить он мог, хоть и хромал), и мы с ним отобрали командиров в полк. Для одной батареи командир у него уже был, старший лейтенант, тоже комбат, а тут ещё двух лейтенантов нашли, оба молодые, только училища закончили, тоже гаубичники. Потом выбрали снабженца, старшего военфельдшера в полковой медицинский пункт старшим и двух медиков ему в помощь, оба были из группы Михайлова.
Потом нашли командира взвода автоматчиков – редкий зверь, командир зенитной батареи, пусть и младший лейтенант. Пока одного командира и на транспортный взвод, и на ремонтный, будет совмещать. Сапёра нашли, но у него звание капитана, этого в отдельный сапёрный батальон корпусного подчинения. На хозяйственное отделение поставили старшину из группы окруженцев Михайлова.
Долго подбирали командиров для штаба, был подобран один в помощники Михайлову и один на должность командира полка. Всего два гаубичника нашлось, полковник Сумин и неизвестный мне майор, надо с ними поговорить. К слову, где-то треть командиров имели голубые петлицы – да, они были лётчиками или числились за другими службами ВВС. Они и составят костяк нашей будущей смешанной авиадивизии. Полковник там за старшего, начальник штаба авиакорпуса.
Пора формировать штаб авиадивизии, штаб механизированного корпуса и начать формирование первой мотострелковой бригады. Время есть, начинаем. Вечером лечу к Лиде, нужно решить вопрос с тяжёлыми танками, что для меня самоходками стали. Если их там нет, ничего страшного, на пунктах сбора боевой техники соберу нужное количество «двоек».
Появились первые машинисты, пока двое, уже стучали по клавишам своих печатных машинок, десяток которых я взял на пункте сбора военного имущества. Там же я забрал и сейфы, из них только шесть не были взломаны и имели ключи, их я передал командирам штабов, Маринин тоже получил.
Бумаги также было достаточно, перепечатывали новые уставы образца примерно шестьдесят первого года. У меня они были, рукописные, сам переписывал, когда был в теле Никифорова и в больнице лежал; только убрал такие обращения, как «товарищ офицер» и «товарищ солдат», ну и другие словечки, что сейчас не в ходу. Эти новые уставы разойдутся по штабам формируемых частей, там их скопируют и всем командирам выдадут. Воевать будем по ним, так что пусть изучают и крепко-накрепко запоминают,
