Рай: правила выживания (СИ) - Романова Лена

— Ничего, Маш, теперь всё в прошлом.

— А ты… ничего не хочешь мне рассказать? — с трудом переключается она.

— Нет. О чём? — я с преувеличенно наивным видом хлопаю ресницами.

— Ну, хотя бы о том, почему все считают меня девушкой Сетмауэра? — улыбается тёзка.

— Все? — переспрашиваю я. — И ты?

— Я? — она не секунду задумывается. — Как я могу быть его девушкой, если…

— Если что? — допытываюсь я.

— Если мне от него… ничего не нужно, — выкручивается она.

— Почему? Может быть, ты боишься серьёзных отношений?

Что мне нравится в Машеньке — она никогда не отвечает на подначку или завуалированный вызов.

— Чтобы получились отношения, важно наличие двоих, я права?

Я киваю. Ещё бы!

— А никаких двоих нет, — она дурашливо разводит руки в стороны. — Даже если бы я захотела…

— Да если бы ты захотела, — перебиваю я, — любой бы был у твоих ног!

— Любой, но не Кирилл, — возражает она. — Странно, видит меня насквозь, но почему-то терпит… заботится… Представляю, как я ему противна!

О, да тут налицо обоюдное фатальное недопонимание… Придётся поработать переводчиком.

— Маш, ты ему очень нравишься.

— Да ну тебя, — отмахивается Маша. — Он серьёзный, а я такая… легкомысленная.

— Он поделится с тобой… ответственностью, — улыбаюсь я.

— Маша!

— А ты не пробовала с ним поговорить?

— Я и так знаю, что он обо мне думает.

— Ты такая же наблюдательная? Ведь он — единственный, кто меня раскусил.

— Правда? Ну, тогда понятно, почему он стал твоим парнем.

— Эй, я совсем не это имела в виду! Просто он очень хорошо знает тебя. Знает даже то, что от музыки ты плачешь. И не в состоянии петь, если ты в слезах.

— Это он сам сказал?

— Выдал под пытками, — повторяю я понравившуюся фразу Клауса.

— Странно… А я всегда думала… — смущается Маша.

— А я всегда думала, что людям надо разговаривать друг с другом — особенно в том случае, если они стремятся к взаимному пониманию.

— Не уверена, что разговоры помогут, — опять отмахивается тёзка.

Зато, кажется, я знаю, что поможет точно. И если Кир действительно дорожит своей любовью, он должен попытаться.

На следующий день, когда Маша уходит на работу, я отправляюсь искать Кира. В общежитии на меня смотрят странно, но когда меня смущали подобные мелочи?

По дороге встречаю Лоонга Тхао в обнимку со своей Сай Дже — видимо, слухи о разводе сильно преувеличены.

— Молодые люди, подскажите, как мне найти комнату Сетмауэра?

— Чуть дальше и направо, — отвечает кукольный мальчик, окидывая меня изучающим взглядом.

— Только его нет, — продолжает его жена. — Он на репетиции, и мы с Лоонгом можем вас проводить. Мы же идём туда? — вопрос адресован уже супругу.

— Да, конечно, — Тхао улыбается нам обеим.

Далеко идти не нужно — только спуститься в подвал. Большой, хорошо отделанный репетиционный зал со множеством музыкальных инструментов. Про их назначение я могу только догадываться. Хоть и видела некоторые в руках у ребят. Тхао прикладывает палец к губам, но наш приход сразу замечают.

— Тхао, это мама Сай Дже? — шепчет Дегри, мучающий гитару.

Отлично, значит, он всё-таки заменит в группе Комаровски!

Подавляю в себе желание двинуть нахала по лбу, мило улыбаюсь и хлопаю ресницами — точь-в-точь как Машенька. Выручает опять Сай Дже:

— Кирилл, эта девушка хочет с тобой поговорить.

— Со мной? — удивляется Кир.

Да, мой мальчик, с тобой. Я обещала, что мы познакомимся. И если я буду ждать до свадьбы, она рискует вообще не состояться.

— Кирилл Сетмауэр? — строгость в общении ему не повредит. — На минуточку.

Разворачиваюсь и выхожу за дверь. Через мгновенье он присоединяется ко мне.

— Здравствуйте, вы действительно ко мне?

— Действительно к вам. Передать привет от Маши Петровой и сообщить, что сегодня вечером она приглашает вас в гости. Гитару иметь с собой — обязательно.

— Но…

— Дорогой мой, ну совесть-то есть? Все уверены, что Маша — твоя девушка, а ты после прилёта ни разу к ней не зашёл! — возмущенно говорю я. — На Мьенге спали вместе, на сэзэ из каюты не выходили, а на Земле — ни разу не встретились? Стихи сочинил?

— Какие… стихи? — всё ещё не понимает Кир.

— Для Машки, конечно! Хотя, знаешь, лучше будет спеть ей… Вот ту песню, что сочинил тогда на Мьенге. Ей обязательно понравится!

— Это… ты?! — спрашивает он, смешно округлив глаза.

— Петрова Мария Александровна, — соглашаюсь я.

— Но ты всё равно не настоящая, — вздыхает Кир.

— Как это? — возмущаюсь я. — Самая настоящая, можешь потрогать!

И протягиваю ему руку.

Вечером я, вовремя подсуетившись, оказываюсь в гостях у Юлии Маникевич. Переводчица сначала смотрит настороженно, но вскоре перестает удивляться, потому что теперь я представляюсь той самой ненормальной подругой Машеньки, бывшей безопасницей, которая будет работать в посольстве вместе с Маникевичем-отцом. Мне крайне важно знать о стайпах не просто всё, а даже больше. Я забрасываю её вопросами, и даже пытаюсь заучить несколько общеупотребительных фраз.

— Я дам тебе мнемоническую карту, — наконец вздыхает переводчица.

С ней легко найти общий язык, и, узнав о том, что к Машеньке в гости пришёл Кир, она даже предлагает мне переночевать.

— У меня там сумка и вещи, — сетую я. — Поднимусь на минуточку…

Юлька машет рукой. Ей самой всё давно про Машу с Киром ясно. А вот мне… хотелось бы убедиться. Но беззвучно возникнув на пороге, я понимаю — всё прекрасно, потому что слышу негромкий проникновенный голос Кира:

Пусть я не разгадал чудес, только знаю наверняка

У неё в душе темный лес, у меня — лесная река.

В ночь, когда и надежды нет, я ломлюсь в её бурелом

И бреду на призрачный свет, удивляясь, откуда он

И не веря ни в рай, ни в ад, в темной чаще ищу ответ,

Но всегда возвращаюсь назад, не дойдя до места, где свет.

А когда в голубом далеке солнца круг ещё не высок,

Ты выходишь к моей реке и ступаешь на мой песок.

Я смываю твои следы, я всё ближе день ото дня…

Жаль, что ты боишься воды и не можешь проплыть меня.

И когда под вечер закат разукрасит своды небес

Ты подаришь последний взгляд и уйдёшь в свой сумрачный лес.

Видно дан мне удел такой, не считая ни дней, ни лет

Сквозь тебя проплывать рекой, удивляясь, откуда свет.

*А. Макаревич*

Я так же тихо разворачиваюсь и ухожу. Теперь всё зависит только от них самих.

******

— Улетела?

— Будто ты не знаешь.

— Вернётся?

— Надеюсь.

— Помощь нужна?

— Спасибо. Ты уже и так помог.

— Да не переманивал я твои кадры. Своих хватает.

— Вот и разберись со своими. Что там они за ставки на моих делают.

— Что, завёл себе новую прослушку?

— Ты от вопроса не увиливай.

— А ты имеешь что-то против здоровой конкуренции?

— Ставку "переспит — не переспит" ты называешь здоровой конкуренцией?

— Мальчиков можно понять — твоя девочка… просто конфетка.

— И ты её не получишь.

— Да ладно, ладно. Но помни про договор — если мне понадобится, ты обещал её содействие.

— А ты обещал не трогать её семью. И придержи своего аналитика.

— Она уже получила выговор. Но согласись, ситуация с Афонасьевым просчитана блестяще.

— Нормально просчитана. Трудно ждать другого от правильного мужика.

Два генерала — секретчик и безопасник, не прощаясь, одновременно свернули окна видеосвязи на своих мониторах.

******

Прошёл месяц после моего прибытия на Амодикею. Я постепенно обжилась в посольстве, обзавелась новыми знакомствами, приятелями и недоброжелателями — куда ж без них. К последним относились начальник службы безопасности посольства, которому я должна была давать советы в "особых ситуациях", и советник по культуре. Так что я могла гордиться — мне удалось объединить представителей вечно враждующих организаций.