Черная метка - Валерий Горшков

Олег Брюсов

Тяжеленные ворота ГУВД открылись, и вся троица — Карим Лерой, адвокат Свербицкий и шеф секьюрити наркодельца Брюсов — двинулась к автостоянке.

Здесь, договорившись встретиться с Нигерийцем на следующий день, дабы обсудить программу дальнейших действий против возможных репрессивных акций «органов», Свербицкий юркнул в свой «мерседес».

Олег Брюсов расположился за рулем «линкольна», а его шеф — на заднем сиденье.

— А где охрана, Брюс? — несколько обеспокоенно заерзал на своем месте наркоторговец, озираясь по сторонам. — И почему нет моего личного шофера?

— Охрана рядом, босс. — Олег сделал успокаивающий жест рукой в сторону стоящих в сотне метров от них парочки «гранд-чероки». — Она присоединится к нам, как только мы отъедем от автостоянки. А что касается вашего шофера... Я подумал — вы, наверно, сгораете от нетерпения задать мне несколько вопросов наедине, поэтому решил сам отвезти вас до резиденции.

Шеф секьюрити запустил двигатель.

— Это верно, Брюс. Настоящая загадка, как вам удалось добиться моего освобождения. — Ниггер расплылся в улыбке. — После подставы с «коксом» я думал, что нескоро выберусь из ментовки.

Но Брюсов не спешил с объяснениями и не трогался с места. Он подмигнул Нигерийцу, уловив его взгляд в зеркале заднего вида.

— Наверно, исстрадались в камере, босс. Может быть, сигаретку с «травкой» или что посерьезнее?

Главный охранник вынул из кармана и, обернувшись, протянул наркодельцу и наркоману небольшую черную кожаную коробочку.

Тот взял ее в руки, приоткрыл — там оказались две дозы кокаина.

— Ну, Брюс... — прочувственно протянул Нигериец. — Ты всегда знаешь, что следует делать.

Он немедленно закатал в нос одну дозу, а посидев пару минут — и вторую.

Телохранитель наркобарона, он же — майор госбезопасности Олег Брюсов, плавно тронул машину с места.

Его внедрили в окружение Карима Лероя полтора года назад. За это время из простого охранника Олег «дорос» до шефа секьюрити.

Блистательную карьеру Брюсова обеспечила ФСБ, устраивая ловкие инсценировки покушения на Нигерийца, в которых Олег, «ликвидируя» нападавших, становился главным героем эпизода.

Но за долгие месяцы прислуживания гомосеку и наркоману майор госбезопасности буквально извелся, исстрадался душой. Ведь как ни подчеркивал он ежеминутно чувство собственного достоинства, все равно, находясь в услужении у законченного мерзавца, приходилось постоянно испытывать чувство унижения.

Выходя на контакт с Корначом, Олег едва ли не слезно умолял его ускорить окончание операции.

Но у генерала имелись резонные возражения. Ведь не достигнута, в сущности, ни одна из целей внедрения майора в окружение Нигерийца: против него не собрано серьезных улик и до сих пор неизвестно, кто, на каком уровне и в каких структурах прикрывает наркодельца.

И это было действительно так. Доверяя главному телохранителю во всем, что касалось его личной безопасности, Карим Лерой ни в малейшей степени не допускал шефа секьюрити до каких-либо дел, связанных с наркобизнесом.

Так, выезжая на контакты с некими высокими чинами, обеспечивающими ему прикрытие, на одну из своих засекреченных баз, он никогда не брал с собой ни Олега, ни находящуюся под командованием Брюсова охрану из русских.

Для таких акций имелись специальные секьюрити, которые не подчинялись не только Брюсову, но даже самому Нигерийцу. Они находились под прямой юрисдикцией афро-американского наркосиндиката, смотрящим от которого по Питеру был Карим Лерой.

Боссы синдиката строго следили за тем, чтобы не прошла утечка информации об их связях с российскими коррумпированными чиновниками и ментами, и разрешали использовать Нигерийцу во время приватных встреч с купленными госдеятелями только тех охранников, которые прибыли в Санкт-Петербург непосредственно из Цюриха, где располагалась штаб-квартира наркодельцов.

Поэтому для майора Брюсова явился откровением телефонный звонок Веселого Роджера, как назвал себя, по всей видимости, некий крупный питерский криминальный авторитет. Звонок — из которого следовало, что генерал-лейтенант с Лубянки Зайцев со своим замом прикрывали торговца наркотой.

Что касается «крыши» Нигерийца в городском УБНОНе, то Олег нисколько не сомневался, что она существует. Тем более и сам Лерой, находясь как-то под очень сильным кайфом, намекнул об этом.

Подполковник Трегубов в связи с данным обстоятельством вызывал у Брюсова самые серьезные подозрения. Подозрения — но и только. Никакого компромата на начальника питерского УБНОНа Олег не имел.

В конечном счете майор Брюсов уговорил Корнача пойти на подставу, с ее помощью арестовать Нигерийца и колоть его по всем пунктам путем спецприемов в изоляторе ФСБ.

Генерал за неимением лучшего согласился.

Брюсов также настоял, памятуя о своих подозрениях, чтобы операцией по задержанию наркодельца командовал капитан Дреев, а не подполковник Трегубов.

Когда Карим Лерой оказался наконец за решеткой, Олег Брюсов испытал колоссальное, ни с чем не сравнимое чувство облегчения — закончился все-таки многомесячный марафон его мучительных унижений.

И вдруг стало известно, что в запаске джипа Нигерийца обнаружен вовсе не «кокс», а безобидный медицинский препарат. И еще одна потрясающая новость — капитан Дреев застрелен подполковником Трегубовым в порядке самозащиты...

Реальная картина происшедшего была Олегу Брюсову кристально ясна, как на экране цифрового телевизора. Стало совершенно очевидно, что Трегубов — человек Лероя. Подполковник подменил наркотик и просто-напросто расстрелял Валеру Дреева — узнавшего, конечно, об этой подмене — под более-менее благовидным предлогом.

Майор бросился звонить Корначу и изложил ему свою версию событий.

Генерал уныло согласился с Олегом, но сказал, что доказать преступные действия Трегубова, похоже, будет очень трудно, если вообще реально. Пока можно только освободить от должности начальника УБНОНа на время проведения служебного расследования. Нигерийца же придется выпустить на свободу, а самому майору Брюсову надо продолжить службу у наркобарона.

Олег молча выслушал генерала и по-военному четко ответил: «Есть». Он понимал, что возражать бесполезно. Но он понимал и другое — работать у Нигерийца больше не сможет.

Майор с содроганием вспомнил последнюю оргию ниггера с двумя русскими мальчишками десяти и двенадцати лет, доставленными из борделя чечена Вахи. По распоряжению гомика-босса Брюсов лично прислуживал ему, подавая то полотенце, то прохладительные напитки, то еще какую-нибудь херню, пока Нигериец засовывал русоголовым пацанам во все возможные места свой немыслимо темный, с различными пигментными оттенками, взбугренный фаллос.

И Олег Брюсов решил — все, точка. Наркобарона он просто-напросто ликвидирует и на этом закончит службу в ФСБ.

Сейчас Олег Брюсов рассуждал примерно так же, как в свое время его сослуживец по Афгану Сергей Северов (о чем сам Брюсов, конечно, не знал), решивший собственной рукой уничтожать преступников, раз до них нет никакого дела закону. И очень может быть, в этот момент в Питере рождался второй Ворон...

— Так как все же удалось вызволить меня? — подал голос заметно окосевший Нигериец.

— Благодаря подполковнику Трегубову. — Олег бросил короткий взгляд в зеркало заднего вида и заметил, как губы наркодельца расплылись в улыбке. — Я попросил его подменить «кокс» на борную кислоту.

Нигериец покивал головой:

— Ох, и хитрый ты, Брюс. Все-таки пронюхал о моих связях с Трегубовым.

— Я же бывший разведчик, босс. — Олег тоже изобразил на своем лице подобие улыбки. — Как видите, моя бывшая профессия пригодилась. Ведь если бы я не нажал на Трегубова, сам бы он ни хрена не сделал для вашего спасения.

Лерой опять кивнул головой и погрузился в наркотический кайф.

«Ну, вот и все, — устало подумал Олег. — Я узнал то, что надо».

Только для того чтобы добиться от Нигерийца подтверждения его особых отношений с Трегубовым, майор Брюсов и затеял эту небольшую операцию. Он приказал охране оставить его наедине с Лероем в «линкольне» и угостил шефа «коксом», смешанным со специальным психостимулятором, действующим аналогично популярной в ФСБ «сыворотке правды».

Сейчас Олег отвезет наркоторговца в его резиденцию и покинет ее навсегда.

А Карим Лерой умрет.

Брюсову, правда, не удалось достать какой-либо внесписочный препарат ФСБ, отправляющий клиента на тот свет с характерными признаками сердечного приступа и не оставляющий в организме покойника никаких следов. У Корнача такой препарат, понятно, не спросишь, — вот «сыворотку правды», пожалуйста, — а друзей в спецлаборатории местного УФСБ у Олега не было.

Но майор уже не боялся своей демаскировки — ему более не служить ни в «органах», ни у Лероя.