Неживая вода - Елена Ершова

Никто не решился их встретить: ни хлебом, ни порохом. Только заметил Игнат, как в доме тетки Рады дернулась занавеска, да мелькнуло за темным стеклом испуганное лицо, а потом захлопали деревянные ставни. И это всколыхнуло в душе Игната волну воспоминаний, как он сам мальцом прятался вместе со Званкой в бабкином погребе. Может, и сейчас кто-то торопил своего внука, приговаривая: "В подпол лезь! Лезь, дурак, ну!"

— Знакомый… запах, — сказал черт и повел тяжелой головой влево, вправо, будто принюхиваясь. — Запах страха. Прежде… им с каждого двора несло. А теперь?.. Только в Опольском уезде остался… Тяжело? — он повернулся к провожатым, и серые тени сгорбились, завздыхали. Прошелестели жалобно, вторя завывающему ветру:

— Тяжело… Люди тайгу рубят… Гнезда рушат… Пищи нет… И новых душ… чистых душ… не найти…

— А все же… одну нашел, — ответил черт и глянул на Игната, словно раскаленное тавро ко лбу приложил. Парень поспешно отвел взгляд, а черт с ухмылкой добавил: — Легко вам, людям… польстить. Скажешь… про чистоту да безгрешность… и не усомнитесь… радостно в самое пекло полезете.

— Что ж ты сам не полез? — огрызнулся Игнат. — Ключ-то у тебя был. Ждал дурачка да простачка, чтобы его руками весь жар выгрести?

— Ждал, — откликнулся черт. — Нави в то место… ход заказан. Не смог бы я… эликсир добыть… потому что замок с секретом. Уйти удалось… а вот обратно вернуться…

— Значит, перехитрили вас люди, — злорадно сказал Игнат. — Где наукой, где Божьим словом. Но и вас обмануть можно.

— Можно… да не всякому. Тот, у кого ключ забрал… перекупщик… душа грешная, алчная… тоже обмануть хотел… за то жизнью поплатился.

— Лучше жизнью, чем душой.

— Не скажи! — возразил черт. — Эти, — махнул рукой в сторону деревни, — жизнью дорожат… вели им — новый оброк соберут. Ноги целовать будут.

— Не надо мне их оброка!

— А с них больше и взять нечего. С тебя только. Сам эликсир отдашь… или забрать придется?

— Придется, — сказал Игнат и с вызовом глянул прямо в пылающий глаз черта.

— Дерзкий… какой, — усмехнулся тот. — Такие… дерзкие… ломаются веселее… с хрустом, — он наклонился к Игнату, раздул ноздри, принюхиваясь. Качнул головой, произнес: — Не чую… Не при тебе эликсир… Так где?

— Найди, — спокойно ответил Игнат. — Я его с трудом добыл. Столько лиха перенес, чужой жизнью расплатился, да сам еле живым остался. Думаешь, вот так просто и отдам? Без труда рыбку из полыньи не выловишь.

— Поиграть хочешь, значит…

Черт повернулся к помощникам.

— Ты! — указал на одного. — Обыщешь дом.

И серая тень бесшумно отделилась и потекла в сторону, безошибочно выделив Игнатову избу среди десятка других.

— Ты, — указал на другого, — кладбище.

И другой навий закрутился в черный штопор, брызнул на Игната грязью, и пропал.

— А ты, — сказал третьему, — видишь, грузовик? Неси оттуда… канистры… да ветошь… все, что найдешь… да поторопись! До грозы успеть надо.

В конце улицы действительно стоял грузовик — тот самый, без номеров, что недавно едва не сшиб Игната на дороге.

"Умно, — с кривой ухмылкой подумал Игнат. — Пришла нечисть ни в черном вихре, ни в белой вьюге. Пришла под видом человека. А я, дурак, не разглядел".

Черт запрокинул голову к тучам, сдвинул на затылок картуз. Молния выбелила небо, осветило его лицо — треснувшее, как Званкин керамический портрет. И у Игната тоскливо засосало под ложечкой, и душным показался утренний воздух — а дождь все не начинался.

— Не люблю сырость, — сказал черт. — От сырости… быстрее души гниют. Вонь по всему уезду… стоять будет. Так пусть лучше… гарью несет… чем тухлятиной.

Игнат поморщился: и, верно, потянуло падалью. Только не от нави потянуло, и не с кладбища. Пахнуло со стороны деревни, где прятались перепуганные люди. Игнату казалось: следят настороженными глазами. Ждут. Может, кто-то из мужиков перезаряжает ружья, может, будут держать оборону — только сильно сомневался в этом Игнат. Простой пулей нечистого не убить. А если раньше не пробовали — теперь подавно не станут.

Хлопнула дверь Игнатовой избы. Вернулся первый навий. Вытянулся перед чертом, как солдат перед генералом. Отрапортовал:

— Пусто… Ни капли. Ни запаха… Только мыши да черствый хлеб…

— Хитрый, — прищурил единственный глаз черт. — Знал… первым делом в дом бабки-знахарки сунемся…

Вернулся с кладбища второй навий. Доложил:

— Пусто… Ни запаха, ни капли… Только кости да тлен…

— Умный, — осклабил костяные зубы черт. — Знал… что вторым делом к мертвой подруге заглянем… Видно, в деревне спрятал. Только… где?

— Ищите, — сказал Игнат и отвернулся, не в силах смотреть на навь, а еще больше — на деревню, где над крышами витал отчетливый запах тлена.

Вернулся третий навий. Принес две канистры и мешок, из которого принялся доставать бутылки и ветошь. В воздухе стала разливаться вонь бензина и машинного масла.

"Делают зажигательную смесь", — понял Игнат. И внутренности будто оплавились.

— Сыграем… по твоим правилам, — черт подкинул на ладони пузатую бутыль. — Начнем… с этой избы. А ты говори… горячо или холодно.

Бутыль взлетела в темное небо, осветила его рыжим сполохом — будто в гниющей тьме раскрылся слепой глаз и заговорщицки подмигнул Игнату: ждал ли такого поворота? Хотел ли такой участи землякам, когда призывал навь и смерть?

Самодельный снаряд ударился о черепицу — и брызнули в стороны осколки шифера и стекла, завился огненный каракуль. Игнат едва не вскрикнул. Подался вперед, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. Но это был не дом тетки Рады, как он подумал сначала, а пустой, соседский, несколько лет как заколоченный.

— Холодно, — резюмировал черт и поджег вторую бутыль. — А ну-ка… сделаем погорячее!

Теперь это точно была изба Рады и Егора. Снаряд ударился в ставни, лопнул и опалил огнем рассохшееся дерево.

— Довольно! — сказал Игнат и вскинул лохматую голову. — Хватит с них. Слышишь?

— Что такое? — черт повернул к парню уродливое лицо. — Да ты… никак мстить передумал?

— Может, и передумал! — зло ответил Игнат. — Отдам я тебе эликсир. Только людей в покое оставь. Покуражились и будет.

Вместо ответа через два дома от горящей избы хлопнула в сенях дверь. Кто-то с топотом сбежал по порожкам и детский голос закричал:

— Мама! И впрямь пожар!

На улицу, подтягивая отцовские сапоги, выбежал мальчонка. И остановился, раскрыв от удивления рот — черное и пустое "О".

— Куда ты, лихо мое! Вернись!

Следом за мальчиком выбежала женщина. Ураган тут же встрепал ее волосы, задрал юбки, и она запуталась в них, забила руками, хотела крикнуть — но из горла вышел только птичий свист.

— Не… — начал Игнат.

И ничего сказать не успел.

От неба до земли протянулась раскаленная нить, словно кто-то наверху вдруг размотал прялку. И конец нити коснулся верхушки старого дуба, что рос на окраине деревни. Сухие ветки вспыхнули и рассыпались искрами. А потом грохотнуло. Совсем рядом, на расстоянии шага.

Игнат видел, как женщина крутанулась на месте. И мальчик заверещал прежде, чем она упала в грязь. Но, и падая, аккуратно подвернула юбки, будто боялась намочить их в луже или обрызгать стоящего рядом сына.

— Людей? — усмехнулся черт и нацелил пистолет на мальчика. — Да разве… это люди? Души… прогнили давно. Таких к ногтю прижать… как блоху… не жалко!

— Прогнили, да не у всех! — крикнул Игнат и ударил черта по руке.

Пистолет дрогнул, но не выпал. Зато Игната ударило в ухо — с размаху, хлестко. В глазах разом потемнело, жидкий огонь опалил висок и принялся разливаться по левой стороне лица, путаясь в щетине и стекая за ворот.

— Думай… щенок… на кого зубы скалишь! — раздался рокочущий голос черта. — Душа твоя… давно мне обещана. Дома у тебя нет. Родни нет. А скоро… и эликсир моим будет. Есть ли… за что сражаться?

Игнат молчал. Глядел из-под спутанных волос, и пот заливал глаза, а от этого казалось, что весь мир подернулся зыбью, потек, стал ненастоящим, как выдуваемое стекло. Но радовало одно: мальчика нигде не было видно. Значит, успел убежать.

— Есть ведь и дети малые, — прохрипел Игнат. — А их души еще грехом не запятнаны и гнилью от них не несет. Их-то за что смерти предавать?

А про себя подумал:

"Что, если теперь он будет себя за смерть матери винить? Как я когда-то — за смерть Званки?"

— А для того… что хотел ты науку из навьих рук получить… — сказал черт. — Силу хотел… власть. Так вот тебе первый урок! Вот тебе первая сила… и первая власть! — черт взял в костяные пальцы очередную бутыль и протянул Игнату. — Чтобы новое построить… надо сначала старое разрушить. Кидай!