Лестница в небеса: Led Zeppelin без цензуры - Ричард Коул

Стоя за сценой, Дэнни Голдберг размышлял: «Если это признак предстоящих событий, моя работа окажется гораздо легче, чем я думал».

Три часа ни группа, ни толпа не расслаблялись ни на минуту. Роберт носился по сцене, преследуемый прожекторами, то красными, то оранжевыми, то жёлтыми. Он держал микрофон в миллиметрах ото рта, иногда прижимая к нижней губе. По окончании песни, толпа одобрительно гудела, Роберт целился микрофоном в зал, словно благословляя людей и воспроизводя их энергию через бесчисленные колонки.

Джимми играл и пританцовывал, перемещая вес тела с одной ноги на другую. Иногда он поднимал правое колено, балансируя «Лес Полом» на бедре. Он лупил по струнам с ослепляющей скоростью, вкладывая в музыку самые сокровенные эмоции, которые способен был вытянуть из себя и своего инструмента.

Джон Пол, со стрижкой пажа, являл полную противоположность своим более активным коллегам. Одетый в пиджак калейдоскопических цветов с вышитыми на рукавах огромными сердцами, большую часть концерта он просидел за клавишными, с удовольствием предоставляя возможность Джимми и Роберту насладиться вниманием аудитории. Бонэм, с другой стороны, мог стать предметом исследования гиперкинетической энергии. Его губы постоянно шевелились, но только он не бормотал стихи песен в усы, а скорее был вовлечен в разговор с самим с собой, заставляя себя найти ещё немного энергии, чтобы сыграть чуть более точно в шквале атак на тарелки и барабаны. В коротких перерывах между песнями он мог перевести дух и вытереть ладони о джинсы.

Во вступлении «No Quarter» сухой лёд густым туманом окружил сцену и с бульканьем пополз в зал. Меллотрон Джона Пола создал божественную атмосферу, и из дымки появился Джимми, вслед за ним Роберт. Он стоял, уперевшись руками, украшенными браслетами, в бёдра, затем вскинул пальцы и направил в небеса свой голос.

Толпа сошла с ума. Зелёный лазер воспарил в вечернем небе.

Затем последовала «Dazed and Confused», во время которой выпустили остаток спецэффектов. Взорвались дымовые бомбы. Пушки выстрелили. Лазеры создали радугу, от вида которой захватывало дух, если у людей вообще что-то осталось.

Слева за сценой стоял Питер и не верил своим глазам:

— Лучше просто быть не может.

Три часа спустя, после четырёх выходов на бис и воплей сыграть ещё, группа ушла со сцены и побежала к ожидавшим их лимузинам. Эйфория накрыла парней. Машины рванули, сопровождающие полицейские на мотоциклах очищали дорогу.

— Мы показали им! — воскликнул Роберт, имея в виду критиков. — Уфф, что за ночь!

Питер тоже не мог сдержать эмоций:

— После «Унесённых ветром» только мы смогли потрясти Атланту!

Спасибо толпе, группа стала богаче на двести пятьдесят тысяч долларов. Но это было только начало. Народ в Тампе на следующий день — пятьдесят шесть тысяч человек — побил рекорд The Beatles, установленный в 1965-ом году, но тогда перед ними играли и другие исполнители. Тот битловский концерт привлёк пятьдесят пять тысяч и собрал триста тысяч долларов; праздник на открытом воздухе, устроенном цеппелинами, собрал около триста десяти тысяч.

Отметить было что, и для Zeppelin празднование началось в отеле Атланты. Бонэм заказал для начала два бренди, и когда их принесли, сказал служащему:

— Принеси-ка нам ещё четыре.

Первые две бутылки осушили мгновенно. И когда подали новые четыре бутылки, Бонзо предложил:

— Лучше притащите нам две бадьи.

Вскоре и Бонэм, и я пили бренди прямо из бадей. Избыток алкоголя сопровождал нас в туре, как и обычно. Некоторые вещи никогда не менялись.

Часть 18

35. Гей-бары и ранчо для отдыха

Успех первого концерта проложил комфортную колею для всего тура. Больше, чем в предыдущих двух турне, группа выходила в свет, общалась в клубах и напивалась в барах. Хотя вопрос безопасности ничуть не уменьшился. Угрозы смерти поступали с первых часов пребывания в Америке. Но члены группы обсудили тему и решили, что сами позаботятся о себе и будут самостоятельно контролировать свои действия, а не придурки, которые звонили и угрожали. В ночных похождениях нас часто сопровождал телохранитель, поэтому музыканты считали, что предприняли все необходимые шаги для собственной безопасности.

В Новом Орлеане мы посетили полдюжины клубов, в основном во Французском квартале, где провели свой Марди Гра вдоль Бурбон-стрит, лавируя между «Дежа Вю», «Айвенго» и «Фэт Сити». В основном, мы торчали в гей-барах, где нашли похожий декаданс и браваду, что и год назад в Сиднее. Геи Нового Орлеана всегда казались нам прикольней, чем люди в обычных клубах.

Но в не меньшей степени мы ходили в гей-бары потому, что там нас не беспокоили, и мы могли напиваться, сколь угодно. Дэнни Голдберг не был доволен нашим выбором досуга, но мы любили шокировать людей, и лучшего места было не найти!

Одним вечером мы с Бонзо так надрались, что буквально не могли вспомнить, что произошло в тот день. Это напоминало провалы в памяти Кита Муна, когда я с ними работал.

В разгар пьянки Бонзо вдруг занервничал и спросил:

— Коул, сколько мы бухаем? Сегодня мы играем или нет?

— Погоди, — ответил я, собираясь с мыслями. — Не думаю, что сегодня. Завтра.

— А что мы делали вчера?

Я понятия не имел.

— Может быть, мы пили здесь. До завтра у нас нет работы, Бонзо. Я уверен. Давай ещё выпьем.

Когда я был трезвее, меня охватывало похожее состояние дезориентации. Бухло начало сказываться, но я редко когда бывал в состоянии увидеть это.

Как-то вечером Джон Пол болтал в баре с парочкой трансвеститов, которые флиртовали с ним так, будто нашли «добычу» себе на вечер. Одна из «девушек» в конце концов оказалась в номере Джонси. Кажется, они выкурили пару косяков, один из которых вызвал пожар. Мгновенно завыли сирены, а пожарные разломали дверь топорами.

Позже Джонси настаивал, что не знал о том, что это был мужчина. Он так невинно выглядел при объяснении, но было неважно, правду он говорил или нет — его поймали в щекотливой ситуации.

— Мы не позволим Джонси забыть об этом вечере, — сказал я Роберту.

После Луизианы, приехав в Техас, мы решили остановиться в менее замкнутом пространстве. В короткий срок я снял ранчо для отдыхающих возле Далласа, с частным аэродромом в миле от поместья, так что мы могли летать и возвращаться с концертов в Хьюстон, Даллас, Форт Ворт и Сан-Антонио. Мы пригласили нескольких девушек на ранчо, было весело. Там был бассейн и лошади. Уезжать не хотелось.

Когда мы вылетали в Сан-Антонио, один из телохранителей, Вилл Ваккар, который плохо себя чувствовал, остался на ранчо. Вернувшись рано утром, мы увидели Вилли, ожидающего нас на ступеньках дома, он весь дрожал: