Перстень альвов, кн. 2: Пробуждение валькирии - Елизавета Дворецкая

Всего этого было мало, чтобы выразить ее восторг. Сойди сюда сам Светлый Бальдр, он и то показался бы Эйре бледным и тусклым рядом с Хельги. Каждая черта его лица в ее глазах излучала сияние, отражая тот свет, который изливал ее взгляд, направленный на него. Клятва мира! Клятва на озере Фрейра! Квиттинг покончил с раздором, заложена основа возрождения его силы! И это сделал он, Хельги сын Хеймира! Он убил дракона вражды, он вывел племя квиттов на дорогу в будущее! Сердце Эйры билось, в глазах стояли слезы восторга, и сейчас она с наслаждением пронзила бы себя ножом у ног Хельги, если бы это было нужно ему или Квиттингу. Он стал для нее настоящим богом, тем, кто осуществил ее самые заветные, самые горячие мечты, без чего она никогда не смогла бы быть счастливой.

– Никто не разлучит тех, кого соединила судьба! – негромко сказал Хельги, глядя на нее и обращаясь к ней одной. Под этим сияющим счастливым взглядом, полным любви и восторга, он мог бы сейчас перевернуть небо и землю.

– Не думал я приобрести такого родича! – пробормотал Фреймар, и Торбранд конунг его услышал.

В самом деле, подобное замужество Эйры не укладывалось в его замыслы. Какое бы странное, неоднозначное впечатление ни производила племянница жены на него и его окружение, ее будущее не вызывало сомнений. Разумеется, он возьмет ее с собой во Фьялленланд и выдаст замуж за подходящего человека. Вроде того же Сигвальда Хрипуна или Эйнара Насмешника. Для обеих сторон это будет почетный и выгодный брак, и никто не скажет, что конунг плохо распорядился судьбой своей племянницы. Но это внезапное открытие все портило. Перстень с красным камнем он и раньше замечал на руке Эйры, но думал, что это подарок Бергвида Черной Шкуры, невестой которого ее называли. Считаться с Бергвидом Торбранд не собирался, но не считаться с наследником слэттенландского конунга невозможно.

– Ты просил у ее отца позволения на брак? – ровным голосом осведомился Торбранд и концом соломинки показал на Эйру.

– Нет. Я не хотел вмешивать сюда других людей, пока не выполню необходимых условий.

– Но без одобрения старших обручение не может считаться законным.

– У нее есть брат, который теперь распоряжается ее судьбой. Я пока не встречался с ним, но не думаю, чтобы он стал противиться.

– Где ее брат, пока что знает только Один. И раз его нет здесь, мне поневоле приходится считать себя ее единственным родичем.

Рядом стояла мать Эйры, а поодаль сидела бабка, но обе они промолчали. Кто они такие, две слабые женщины, рядом с могущественным конунгом фьяллей, пусть он всего лишь муж сводной сестры Эйриного отца?

– И ты не хочешь дать согласия на обручение? – прямо спросил Хельги.

– Нет, – Торбранд качнул головой. – У меня другие замыслы. Я привык сам решать, что мне делать с собой и своей родней. Я забрался так далеко от дома не для того, чтобы отступить. Если хочешь, Хельги ярл, ты можешь вернуться к Вигмару Лисице и сказать: я оставлю его дом и округу, если он выплатит мне дань – сотню мечей Хродерика. Иначе ему придется попробовать силой выбить меня отсюда. Но у него меньше людей, даже считая твоих, и они сражались, когда мои отдыхали. И со мной меч, который не знает поражений. Думаю, что если кому и нужен сейчас мир, то не мне.

– Ты сказал правду. Поражений не знает твой меч. Но каждому владельцу он служит только какой-то срок. Разве ты знаешь свой срок?

– Каков бы он ни был, я не в силах его изменить. Если он настал – сколько бы я ни пятился, судьба настигнет меня. И я предпочитаю встретить свой конец с честью. Чего и тебе желаю, Хельги сын Хеймира!

– Надеюсь, твое пожелание сбудется, – сказал Хельги и поднялся на ноги. – Так вот что, Торбранд конунг. Раз уж мы оба здесь встретились и ни один не хочет уступить другому дорогу, путь нас рассудит Один. Я предлагаю тебе поединок. И тот, кому боги подарят победу, получит то, к чему стремится. Незачем снова поливать кровавым дождем эту землю. Иначе на ней больше ничего не будет расти. Пусть жертвой Одину станет только один из нас. А войска наши после поединка разойдутся мирно, и те, кто останется без вождя, уйдут в свою землю, а победитель не будет им мешать. Принимаешь ты эти условия?

Торбранд помедлил, потом кивнул:

– Никогда мне еще не случалось отказываться от вызова, хотя, признаться, давно не случалось его слышать! Я согласен. Сейчас ты, Хельги ярл, вернешься к Вигмару и квиттам. Если они согласны доверить тебе защиту своей земли, то пусть пообещают в случае твоего поражения выплатить мне дань, о которой я говорил. Если же Один отвернется от меня, мои ярлы уведут войско, никого здесь больше не трогая. Утром мы встретимся на берегу озера и принесем жертвы богам.

Хельги наклонил голову в знак согласия. Эйра смотрела на него горящим взглядом, сжимая руки перед грудью, и на ее руке ослепительным красным огнем горел перстень альвов. Это он тоже делал ради нее. Один дракон побежден, но второй еще жив, и пока он жив, мира на Квиттинге не будет. И Хельги был намерен довести дело до конца. Только тогда она будет счастлива, только тогда он выполнит завет свой судьбы.

Глава 8

Весь остаток вечера Эйра пробыла как в лихорадке: она сидела спокойно, но ее сжигал внутренний жар. Торбранд конунг не сказал ей ни слова. В чем он, в самом деле, мог ее упрекнуть? Он ведь не спрашивал ее, что за перстень у нее на пальце и за кого она хочет выйти замуж. Фьялли возбужденно гудели, их взгляды беспокоили Эйру, и она рано ушла в девичью.

Мать и бабка пошли за ней, но она даже не замечала их слез, расспросов и причитаний. Все ее мысли сосредоточились на одном: на завтрашнем поединке Хельги. Как ей хотелось сейчас проникнуть взором в будущее, но будущее Хельги было слишком тесно связано с ее собственным и потому недоступно. Она могла только воображать – то одно, то другое. Сердце билось от восхищения при мысли о том, что он, ее светлый бог, выходит на битву с драконом ради ее свободы, ради мира и счастья Квиттинга. Но этот дракон – опасный противник. Меч темных альвов всегда приносит победу своему владельцу, его выковали с этим свойством. Эйра знала об этом, но все же верила, что так или иначе удача Хельги преодолеет это препятствие.

В девичьей было пусто: все женщины усадьбы убежали вместе с хозяйкой, а фьяллей, которые поначалу здесь ночевали, Торбранд конунг удалил, когда приехала его племянница. Странно выглядели широкие лежанки вдоль стен просторного помещения, покрытые шкурами и пустые, с тремя фигурами возле очага: Эйвильды, бабки Уннхильд и служанки Альдис. Человеческое жилье не бывает таким пустым… Самое простое и понятное помещение, девичья с большими сундуками по углам, сейчас казалось частью какого-то иного, незаселенного мира.

Всей душой Эйра стремилась к завтрашнему дню. Предстоящая ночь казалась мучительной. Как долго она будет тянуться! Если бы уже настало завтра! Ровно через сутки, следующим вечером в это самое время, она уже все будет знать. Будет знать, жить ей или умереть. Эйра не могла представить себе поединок, сомневалась даже, что у нее хватит сил на него смотреть, и пыталась вообразить, как получит весть о его исходе.

От Хельги тогдаСигар был посланза дочкой единственнойконунга Эйлими, —пусть соберетсяв дорогу скорее,если живымзастать хочет князя…[11]

Эйра уже видела, как в усадьбу прибегает какой-то человек, как кричит: «Торбранд конунг победил! Хельги ярл умирает и хочет видеть Эйру дочь Асольва!»

…конунг желаеттебя увидеть,прежде чем онрасстанется с жизнью.

Эйра видела, как она выбегает из дома, как бежит знакомой дорогой к берегу Золотого озера… Вот она видит толпу людей, темную и грозную, как туча, и все это фьялли. Вот она проталкивается сквозь их толпу и видит Хельги, лежащего на земле в середине площадки, огражденной ореховыми жердями…

Здравствуй, Свава!Умерь свою скорбь!Будет последнеюнаша встреча:кровью исходятконунга раны;меч поразил менярядом с сердцем…

Все это уже было пережито еще до того, как она родилась на свет, и вот сказание ждало ее, чтобы возродиться в ее судьбе. Эйра видела бледное лицо Хельги с закрытыми глазами и кровавую рану на его груди; она чувствовала пронзительный холод в сердце, как будто ее собственная кровь утекает на каменистую землю… Так и будет. Она не станет жить, если он погибнет. Она взойдет на его костер и пронзит себе сердце, чтобы последовать за ним. При мысли об этом она не чувствовала страха смерти или жалости прощания с жизнью; ее жизнью сейчас был только Хельги, и жизнь была только там, где находился он. Неважно, в этом мире или в другом.

Опомнившись, Эйра пыталась гнать от себя эти леденящие душу видения, опасаясь, что мыслями о злом жребии притянет его к себе. Она пыталась думать о другом, воображать победу, но это получалось плохо. В зрелищах победы приходилось бы думать о множестве других людей, а для нее сейчас существовали только двое: она и Хельги. Весь мир, весь род человеческий сосредоточился и замкнулся на них двоих. Они были как Аск и Эмбла в первый день творения… Перед днем творения! Сейчас они еще мертвы, они еще лежат на берегу, среди морского песка и соленых камней, и ждут, ждут прихода трех богов, которые вдохнут в них тепло и дыхание, разум и чувство. И тогда они совершат переход из смерти в жизнь, потом опять из жизни в смерть, чтобы в каком-то ином, новорожденном мире начать все с начала. Опять и опять… В сознании Эйры кружился хоровод превращений, и она не помнила своего места в нем. Она не знала, где она сейчас, в жизни или в смерти, не знала, давно ли она здесь и скоро ли ей предстоит переход…