Необыкновенные приключения экспедиции Барсака - Жюль Верн

Однако раз здесь была набережная, она для чего-то служила, хотя бы для разгрузки материалов, привозимых по реке. Значит, обязательно существовал вход в завод.

Это рассуждение было справедливо. Пройдя полтораста метров, беглецы, в самом деле, заметили двустворчатую дверь, сделанную, по-видимому, из полос железа, толстых и прочных, как стальные латы. Как открыть эту дверь, не имевшую наружного замка? Как сломать ее? Как привлечь внимание обитателей завода, не взбудоражив часовых, вероятно, находившихся неподалеку?

В стороне от этих ворот, на несколько метров вверх по реке, находилась такая же дверь, гораздо меньших размеров, одностворчатая, с отверстием для внутреннего замка. При отсутствии ключа или другого инструмента, который мог бы его заменить, от замочной скважины не много было толку.

После долгих колебаний беглецы решили стучать в дверь кулаками и ногами, как вдруг со стороны эспланады показалась тень. Неясная среди потоков дождя, тень приближалась к ним. Набережная имела выход только на караульную дорогу, которая, обогнув завод, возвращалась на эспланаду. Поэтому были шансы, что ночной гуляка, шедший с эспланады, направляется к одной из двух дверей. Беглецы притаились в амбразуре ворот, готовые в удобный момент прыгнуть на подходившего.

Но он беспечно приблизился, прошел, почти дотронувшись до них, и все же их не заметил, так что они отказались от насилия, не вызванного необходимостью. Пораженные необычайной рассеянностью незнакомца, беглецы пошли по его следам, выходя из амбразуры один за другим. Как и следовало предполагать, он остановился перед маленькой дверью, и, когда вставил ключ в замок, за ним стояло восемь внимательных зрителей, о существовании которых он даже не подозревал. Дверь открылась. Бесцеремонно толкая того, кто открыл ее, беглецы устремились за ним, и последний из них толкнул дверь, закрывшуюся с глухим стуком.

Они очутились в глубокой тьме, и слабый голос, выражавший некоторое удивление, произнес:

— Ну! Что это значит? Чего от меня хотят? Внезапно блеснул свет, показавшийся ослепительным

среди тьмы. Это Жанна Бакстон зажгла электрический фонарь, который уже оказал ей услугу в Кокоро. В конусе света показались Тонгане и перед ним хилый человек с белокурыми волосами, в одежде, с которой струилась вода.

Взглянув друг на друга, Тонгане и белокурый незнакомец закричали одновременно, но в различной манере.

— Сержант Тонгане! — воскликнул незнакомец все тем же слабым голосом, в котором было небольшое удивление.

— Мусье Камаре! — вскричал негр, выкатив испуганные глаза.

Камаре! Жанна Бакстон задрожала, услышав имя, которое она хорошо знала, имя старого товарища ее брата.

Амедей Флоранс счел удобным вмешаться; он сделал шаг вперед и вошел в конус света. Раз тут обнаружилось знакомство, можно было обойтись без представлений.

— Господин Камаре! — сказал он. — Мои товарищи и я хотели бы с вами поговорить.

— Нет ничего проще, — ответил Камаре, не двигаясь.

Он тронул кнопку, и электрические лампы засверкали под потолком. Беглецы находились в пустой сводчатой комнате, по-видимому, передней.

Марсель Камаре открыл дверь, за которой начиналась лестница, и, отойдя в сторону, сказал с удивительной простотой:

— Потрудитесь войти!

МАРСЕЛЬ КАМАРЕ

Изумленные приемом, банальная вежливость которого казалась необыкновенной при подобий обстоятельствах, шесть европейцев в сопровождении двух негров поднялись по лестнице, ярко освещенной электричеством.

Пройдя около двадцати ступенек, они попал» во второй вестибюль, где остановились. Поднявшись последним, Марсель Камаре пересек вестибюль и, открыв новую дверь, отстранился, как и прежде, предоставляя пройти неожиданным гостям.

Беглецы вошли в огромную комнату, где царил полный беспорядок. Чертежный стол стоял у одной из стен, обширная библиотека занимала остальные. Кое-как была расставлена дюжина стульев, заваленных книгами и бумагами.

Марсель Камаре спокойно сбросил со стула пачку бумаг и сел. Гости последовали его примеру, только Тонгане и Малик почтительно стояли.

— Чем могу служить? — спросил Марсель Камаре, казалось, находивший это необычное вторжение вполне естественным.

Усаживаясь, беглецы жадно рассматривали человека, в чьи владения они так смело ворвались, и вид его успокоил их. Было бесспорно, что он чудак, этот незнакомец, которого Тонгане назвал фамилией Камаре; что он крайне рассеян, так как, столкнувшись с ними на набережной, не заметил их; что «отсутствующий» вид, отчужденность от внешнего мира, спокойствие и простота, с которыми он принял их достаточно грубое вторжение, были поистине необычайны. Но все эти странности не находились в противоречии с очевидной честностью этого человека, несформировавшийся организм которого напоминал организм подростка. Обладатель такого высокого лба и ясных глаз не мог принадлежать к тому же моральному типу, как Гарри Киллер, хотя все показывало, что у них общая жизнь.

— Господин Камаре, — ответил Барсак, — мы просим вашей защиты.

— Моей защиты? — повторил Камаре с легким удивлением. — Но, боже мой, от кого?

— От хозяина, вернее, от деспота этого города, от Гарри Киллера.

— Гарри Киллер? Деспот? — снова повторил Камаре, который, казалось, ничего не понимал.

— Разве вы этого не знаете? — спросил изумленный в свою очередь Барсак.

— Честное слово, нет!

— Но вы не можете не знать, что у вас по соседству существует город?! — настаивал Барсак с некоторым нетерпением.

— Конечно! — согласился Марсель Камаре.

— И что этот город называется Блекландом?

— Ага! Так он называется Блекландом? — воскликнул Камаре. — В самом деле, неплохое имя. Я этого не знал, но теперь знаю, раз вы мне сказали. Мне, впрочем, безразлично.

— Если вы не знаете названия города, — с иронией сказал Барсак, — я думаю, вы все же знаете, что в нем обитает достаточно многочисленное население?

— Разумеется, — безмятежно ответил Камаре.

— В каждом городе нужна администрация, управление…

— Безусловно…

— А управление Блекландом всецело находится в руках Гарри Киллера, бандита, жестокого и кровавого деспота, грубого пьяницы, чтобы не сказать, безумца.

Марсель Камаре поднял на Барсака свои до сих пор опущенные глаза. Он был поражен, настолько поражен, что как будто упал с луны.

— О! О!.. — бормотал он растерянно. — Вы употребляете такие выражения…

— Слишком слабые по сравнению с фактами, которые их вызвали, — продолжал разгоряченный Барсак. — Но позвольте вам представиться.