Хроника стрижки овец - Максим Кантор

Лабазники

Тут случился производственный казус: вычеркнул пять-шесть банкиров и менеджеров среднего звена из числа читателей.

И обида вышла. Они очень хотели дружить, а вот никак не получалось. У меня взгляды какие-то не те – ну, немного не сошлись, но все ведь можно купить – и в том числе дружбу и отношения.

А вот не выходит, ну и вычеркнул я их, надоели.

А им горько и обидно – и судачат: мол, нехорошо с ними обошлись.

Милые мои лабазники!

Господа спекулянты и лавочники, ваша беда в том, что вы меряете мир на свой аршин.

Но аршин у вас маленький. Понимаете, кроме вашего мирка с ресторанами и спекуляциями – есть большой мир – в том числе мир искусства, мир порядочных людей, мир книг и философии. Этот мир вам знаком понаслышке, вы даже думаете, что войти туда ничего не стоит – вы же славные ребята, кое-что прочли, выглядите почти как люди. Тем более что вам кажется все можно купить за деньги. Вы Айн Ренд начитались – у вас взгляды есть прогрессивные. И почему бы вам, как Абрамовичу, не стать в круг просвещенных людей. Так теперь все толстосумы делают. Сначала немного наворуют, потом побольше прикупят, потом у них уже все есть – осталось с интеллигентами дружить. Теперь ведь лавочник принят во всех домах – он окружен приживалами, он почти что интеллигент.

И надо чтобы интеллигент – букашка – признал, что все приобретения совершены законно. что лабазник не просто самый ловкий и хитрый, не просто самый верткий и жадный – но он еще и самый умный, и самый последовательный.

Он Сталина не любит, он за демократию – он прогрессивный лабазник!

И приживалы поддакивают, хватают свою чечевичную похлебку, пропускают лабазника в партер – оперу слушать.

Однако войти всюду все-таки не получается, ну не везде можно войти.

Совсем недавно вы все очень хотели со мной дружить. Помните? Ах, как хотели, но не получилось – а теперь вы на меня обиделись: думаете, что вина во мне, как обидно вам! Ах, лабазники! Зелен виноград! Найдите себе кого посговорчивее, перетирайте с ним на темы культуры, а попутно можете поминать недобрым словом меня. Я для вас недостаточно хорош. Давайте проживем друг без друга – и вам покойно и уютно, и мне веселей. Ну очень уж вы пустые ребята.

Забудьте и не жалейте!

Покушайте плотненько и успокойтесь.

Ну да – здесь не сложилось, сорвалось, но это я виноват, я! Вы другого очкарика подцепите – обсуждать Шагала и Кафку, – вы найдете как заполнить досуг.

Главное, что шампанское, колбаса, беседы о ресторанах – ведь все у вас остается, – живите, радуйтесь!

Проблема буржуев

Состоит в том, что они употребляют те же самые слова, что и простые смертные. Буржуям все еще надо иногда разговаривать и описывать свои эмоции. Если бы они могли вместо слов «любовь», «красота», «дружба» говорить слова «маржа», «процент», «опция», то жизнь их была бы счастливой. Но порой (нечасто) в общении с детьми, подругами и даже за едой среди себе подобных буржуев – им нужно выразить чувство приязни. И тогда возникает потребность в таких понятиях, которые находятся в обращении у всего человечества, а не только принадлежат буржуям.

Это непривычно для буржуя и очень неудобно.

Особняк можно обнести оградой, счет в банке недосягаем, яхта плавает вдали от смердов, сам вознесен над толпой – но вот слова общие.

Мало этого, от слова «красота» прямая дорога к понятию «истина», а от слова «истина» к понятию «справедливость». Стоит произнести одно из сравнительно нейтральных слов, как оно тянет за собой всю историю человеческой мысли – от которой хочется отгородиться раз и навсегда. Зайдешь, например, покушать, захочешь описать вкусовые ощущения от вина и рябчика – и невольно вступишь на опасную территорию социальных проблем. Казалось бы: где социальные проблемы – и где рябчик, – а вот поди ж ты, оказывается, они объединены понятием «прекрасное». Надо бы запретить эстетику – но как же ее запретить, проклятую, если в список буржуйских удовольствий входит присвоение культуры. Нужен свой знакомый писатель, которого зовут на четверги, свой ручной художник, и вообще, культурная программка – мы с женой всегда ходим в театр на авангардное.

Однако оказывается, что культура – пресволочнейшая штуковина – принадлежит всем.

Это большая помеха.

Чтобы защититься от этой беды, буржуям надо переучить всю культуру, разрушить связь между красотой и истиной, истиной и справедливостью. Задача архисложная, но выполнимая. Всякий век вербуется компрадорская, салонная интеллигенция, которая обслуживает вкусы буржуя, – компрадорская интеллигенция пишет новейшую историю искусства применимо к представлениям заказчика.

И сделано в этом направлении очень многое. Есть свои салоны, где свои художники качественно чешут пятки, есть свои журналисты, которые вам как дважды два объяснят, что у буржуев самая красивая красота.

И можно считать, что победа над миром рядом, но ведь и у пьяного Ваньки, и у нищей Маньки тоже есть свой клок красоты – так себе, неказистый клок, а они его тоже считают красивым. И знать, что красота общая, – нестерпимо для буржуя.

Однако изменить словарь в принципе пока не получилось – буржуйского эсперанто еще не создали. И вряд ли создадут: проблема в том, что эсперанто должно питаться законами настоящего языка, а язык создается народом. И хоть тресни – ничего не изменить. Яхту купить можно, а язык купить нельзя.

И опасное слово «красота» (а как без него в красивой жизни!) остается взрывоопасным.

Буржую можно посочувствовать: он все барахло мира присвоил, чтобы обладать красотой, а оказалось, что красота – это истина, а истина – это справедливость. Ну что теперь делать! Хоть рябчиков не кушай. Расстройство одно.

Теория заговоров

Жил-был грек Бэзил Захарофф, дистрибьютор пулеметов и подводных лодок, один из основателей компании Бритиш Петролеум, владелец казино в Монако. Он продавал пулеметы в количестве, достаточном для ведения мировой войны – причем обеим сторонам. Собственник крупнейшей оружейной фирмы, принимал у себя Ллойд-Джорджа и Бриана, давал премьерам миллионные взятки. Захарофф – он один из тех, кто начинал Первую мировую. Если не верите, загляните в книжки, правда, про него написано немного.

Гораздо больше сведений сообщают про авантюриста Гельфанда-Парвуса. Ведь это Парвус организовал передачу германских денег Ленину и провоз германских денег в Россию в пломбированном вагоне. Солженицын описал отношения Парвуса и Ленина в книге «Август Четырнадцатого», отношения заговорщиков сделали октябрьский переворот возможным. А уж дальше – такое началось, ахнешь!

Правда, в реальности эти деятели никогда не встречались. И Парвус был мелким прохвостом. И германских денег у большевиков не было, есть специальное распоряжение Людендорфа: никаких денег на революцию в Россию не давать, поскольку это опасно для самой Германии. Да и «пломбированного» вагона тоже в природе не существовало – а было целых три железнодорожных состава, в которых амнистированные политические эмигранты всевозможных партий вернулись на родину.

Однако, чтобы узнать, как было на самом деле, надо специально вопросом заниматься – а вот если заглянуть в Википедию, то связь Парвуса – Ленина очевидна, а отношений Захароффа и Ллойд-Джорджа как бы нет.

Здесь важно то, что отношения Парвуса и Ленина представлены как исторически понятная, логическая связь: авантюристы, ненавидящие Россию, договорились, и это на руку германской военной машине. А зачем Бэзилу Захароффу договариваться с Брианом? Никакой видимой цели нет – ну, разве что много денег заработать. Но это несерьезно рядом со злодейскими фантазиями Парвуса.

Зачем захватывать Ирак – кто может увидеть в этом заговор? Зачем начинать войну на Ближнем Востоке? Зачем разваливать Россию? Заикнитесь об этом, и вам немедленно скажут, что вы верите в теорию заговоров, это свидетельствует о вашей неразвитости.

Есть объективные процессы! Есть История!

Распространенное мнение состоит в том, что история происходит согласно объективным социальным процессам, а подменять логику рынка, производства, экономики теорией заговора – значит не понимать реальности.

Реальность же состоит в том, что вся новейшая история есть череда заговоров.

«Теория заговоров» – крайне смешное выражение, поскольку заговоры – это не теория; заговоры – это историческая практика. В том и состоит настоящий заговор: надо так повести дело, чтобы представить реальный заговор – силой вещей, а небылицу – представить как заговор.

Все, что мы наблюдали в последние десятилетия, – есть заговор.

Соглашение в Беловежской пуще – заговор.

События 1991 года, комедия с Форосом и т. п. – заговор.

События 1993 года и узурпация власти Ельциным – заговор.

Приватизация государственной собственности – заговор.

Поддельные выборы 1996 года – заговор.