Ловушка под омелой (СИ) - Мирошник Ксения Викторовна

Владыка взирал на магистров с ненавистью. Он тоже был удивлён, но старался не подать вида.

— Фолиант, — сказал, глядя ему в глаза, магистр Фергюсон. — Мистер Бастири смог его дочитать.

По лицу владыки пробежала тень. Он совершенно не ожидал подобного поворота.

— Вы думали лишь ваше сердце отважно? Думали, что ваша цель настолько важна, что вы готовы были на многие жертвы? Как только мы поняли, что вы не просто так разрешили нам изучить книгу, мистер Бастири почти не спал, жертвуя своим здоровьем. Он едва дышит, но дело своё завершил, книгу перевёл.

— Отец, ты же сказал, что это невозможно! — возмутилась Ориэла.

— Я был уверен, — сердито ответил Охерон.

Андреас зашевелился, с его губ сорвался стон, и я облегчённо выдохнула, а потом вновь прижала его голову к своей груди. Снова застонав, Дрей сел, а потом с моей помощью поднялся на ноги. Его качнуло, но я подставила плечо, и в этот раз он не сопротивлялся.

— Фолиант хранил в себе тайны укрощения огня, — продолжил магистр Фергюсон. — Этими тайнами мы и воспользовались.

— Но магия не подвластна тем, кому не принадлежит с рождения, — сказала Ориэла. — Вы не могли ею овладеть.

— А мы и не овладели, — спокойно сказал магистр Стоттон. — Лишь нашли заклинание его укрощения. Потребовалось много сил всех собравшихся здесь магов, но мы справились.

Моё сердце восхищённо встрепенулось. Как жаль, что я всего этого не увидела, не смогла помочь. Но чувства вновь изменились, когда подумала, что стала причиной возникновения этого пожара.

— Это ещё не конец! — сказал владыка Охерон.

— Зачем вы всё это делаете? — спросила я. — За что наказываете академии?

— Всё просто, Хлоя, — ответил мне магистр Фергюсон. — Месть за сестру. За боль, что он пережил двадцать лет назад.

— Так долго ждал?

— Я не мог действовать открыто, — выходя вперёд сказал владыка. — Меня бы быстро уничтожили, растоптали, как мою несчастную сестру. Поэтому мне пришлось выжидать.

— Поэтому вы нашли молодого мага, который был обижен на правила и законы, а потом взрастили в нём ненависть? — спросила миссис Патчис. — Вы ведь воспользовались обидой Виннеса, холили и лелеяли его бунтарские мысли. Разжигали и усиливали желание изменить порядок вещей.

— Именно так! — ответил владыка. — Я увидел в нём потенциал! Виннес очень сильный маг, его магия прекрасна, самобытна.

Охерон подошёл ближе к своему помощнику, а я стояла, открыв рот и наблюдая, как все концы сводятся к одному.

— Двадцать лет мы находили магов, согласных с нашими убеждениями, аккуратно прощупывали их, а потом приглашали присоединиться к перевороту. Юные свободные умы с радостью пополняли наши ряды.

Как только владыка сказал это, за спинами наследников начала выстраиваться цела армия магов. Зрелище было пугающим. Андреас тут же напрягся и выпрямился, отстраняясь от меня и готовясь к обороне.

— Никто из нас не виноват в том, что случилось с вашей сестрой, — сказал магистр Фергюсон. — Мы ничего не решали.

— И не хотели решать! Вы были слепы и глухи! — выпалил владыка. — Никто из совета не пожелал разобраться в том, что происходило с Ивией. Её тут же чуть не заклеймили, опозорили и изгнали из Эскопа!

— Она была опасна для окружающих, — сказал Ашер Стоттон.

— И поэтому её вышвырнули на острова, чтобы мы сами разобрались. Вот она мощь магического совета! Девочка страдала, болела и молила о помощи! Но я не смог, я не мог найти ответы! На островах нет такой обширной библиотеки, нет архивов, мне неоткуда было черпать информацию. Я как мог помогал Ивии, мы продержались год! Целый год! Одни, без чьей — либо помощи и поддержки!

Сейчас я видела перед собой обнажённую страдающую душу. Видела брата бесконечно скорбящего, безмерно тоскующего по младшей сестре. А ещё я думала о том, что его боль мне понятна. А если бы я осталась одна со всем этим? Если бы и меня не поняли и просто изгнали из академии?

— Но она всё равно сорвалась и приехала в столицу, — продолжил магистр Фергюсон.

— Я не уследил, — опустил руки владыка. — Она не удержалась и поехала к нему…к твоему отцу!

Эти слова Охерон произнёс с ненавистью, и моя ярость пробудилась в овет.

— Мой отец в чём был виноват? — выпалила я. — Он тоже был жертвой!

— Он не должен был давать ей надежду! — яростно процедил владыка, и в его глазах сверкнуло опасное пламя.

— Он относился к Ивии, как к сестре, — не сдавалась я. — В этом нет ничего плохого! Он не обязан был её любить! Только то, что кто-то тебя любит, вовсе не обязывает тебя любить в ответ! Это невозможно! Заставить полюбить кого-то невозможно! Выбирает сердце!

— Твоего отца выбрало не сердце, а проклятая омела! Это не было любовью…а…походило на болезненную привязанность, одержимость! Ивия потеряла сон, исхудала, почти перестала двигаться от горя! За что её наказывала магия?

Моё сердце сжималось от боли и сочувствия, ведь я хорошо понимала, что пришлось пережить несчастной девушке. Я осознавала, что она ничего не смогла с собой поделать. Боль Охерона я тоже могла понять, но не оправдать его поступки.

— Как она умерла? — спросила я.

— Из-за тебя! — рявкнул владыка и сделал порывистый шаг ко мне. Андреас тут же вырос между нами, заслоняя меня своей широкой спиной. — Приехав в Эскоп, она узнала, что Аделина родила девочку. Моя сестра добралась до вашего дома и простояла несколько часов, наблюдая за счастливой семьёй. Она боролась с собой, но боль победила. Не сдержав горя, Ивия сказала: «Да будьте вы прокляты!» и вошла в дом. Аделина умирала на глазах Маркуса и моей сестры. Я приехал, когда твоя мать уже скончалась. Маркус держал тебя на руках и никак не мог понять, что происходит. Его сердце моя сестра будто в руках держала. Как она это сделала я не знаю, но Ивия не позволила ему разбиться. Она жалела и проклинала себя, её страдания утихли, как я потом понял, потому что она приняла решение, наконец. Она сделала выбор. Только после этого магия внутри неё успокоилась. Но Ивия понимала, что сердце Маркуса она долго спасать не сможет. Вместе они отнесли тебя на перекрёсток, где отдали близкому другу Маркуса. Он-то и доставил тебя в Зимнюю стужу, сказав, как следует назвать младенца. На этом самом перекрёстке Ивия отпустила сердце твоего отца, и он умер. А когда умирала сама, передала магию омелы тебе. Не знаю, почему она это сделала, не спрашивай.

— Она погубила мою семью, — прошептала я, и ощутила, как пальцы Дрея стиснули мою руку.

— Только потому что ей никто не помог! Совет отвернулся от неё! — вновь распалялся владыка. — Важные, чванливые, заносчивые мерзавцы! Они не потрудились найти ответы! А я нашёл. Годы ушли на то, чтобы докопаться до истины. Я искал всё, что могло походить на случившееся с Ивией. И наткнувшись на историю Омелии, свёл всё воедино. Моя сестра не совладала с безмерной любовью. Она чувствовала всё острее, болезненнее, её эмоции усилились в сотни раз. Они мучили её, а я не мог помочь, потому что не знал! И только спустя годы, прочитав все доступные мне истории, я догадался, что девушке стоит лишь принять решение о судьбе любимого, как магия либо успокаивается, либо уничтожает девушку. Любовь воистину жестока!

— Она приняла неверное решение, — с горечью сказала я.

— Ивия не могла знать!

Я не знала, как мне совладать с нахлынувшим сочувствием, как унять боль, как сдержать гнев. Здесь никто не был виноват. Вынести такую мощь действительно не всем под силу, я чувствовала, что и я не стану исключением. Моя любовь к Дрею грела и уничтожала одновременно.

— Вы всё это время знали, кто я и где. Нашли, попытались обмануть, использовали…

— Иного пути не было, — признал владыка. — Та мощь, что передала тебе Ивия была нам нужна. Я знал, что твои эмоции сделают тебя уязвимой, поэтому велел детям приехать сюда и быть рядом. Просто ждать, когда магия пробудится. Я не мог знать наверняка, но все девушки были примерно в одном возрасте, когда омела просыпалась. Новогодний праздник стал отличным поводом, чтобы приехать. Плюс фолиант, о котором ваши магистры так мечтали. Я сделал всё, чтобы мои дети остались в академии. В той самой, которую разрушить сложнее всего. Стужа старейшая академия в стране и союз с людьми у неё прочнее. Однако я считал, что твоё присутствие здесь как раз мне на руку. Я готовил всё это к тому моменту, когда ты станешь полезной. Правда с юношей ошибся. Нам казалось, что ты влюблена в Джерса, и эта любовь должна была пробудить омелу. Задачей Джерса было всколыхнуть в тебе чувства, чтобы ты стала опасной, чтобы пламя возобладало. Это пламя только в начале такое же как у нас, но после принятия силы, оно становится белым окончательно. Мне нужно было успеть пока огонь в тебе не переменился и оставался уничтожением, а не даром любви.