Русская историография. Развитие исторической науки в России в XVIII—XX вв - Георгий Владимирович Вернадский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При комиссии было образовано «Лекционное бюро» для чтения лекций в провинциальных городах. Кизеветтер принял в нем деятельное участие. Первая его поездка была в Нижний Новгород. Для устройства лекций требовалось разрешение местного губернатора, которое давалось по предварительному заключению попечителя учебного округа. Попечитель заявил, что не может дать благоприятного заключения, пока ему не будет предложен письменный текст лекций. (Кизеветтер собирался прочесть целый курс о состоянии русского общества в конце XVIII века.) Кизеветтер представил текст. Говоря об отношении помещиков и крепостных, Кизеветтер употреблял выражение «рабовладение». Попечитель сказал, что не может допустить таких выражений, так как это вызовет неудовольствие в среде дворян. Кизеветтер сказал: «Если угодно, я могу заменить термин „рабовладение“ термином „душевладение“».
Попечитель подумал и заявил: это можно.
Лекции Кизеветтера пользовались большим успехом. После Нижнего Новгорода он ездил еще в ряд городов. В Тверь он попал как раз на время земского собрания.
Тверь всегда славилась высоким культурным уровнем своих земских деятелей. «Два дня, – вспоминает Кизеветтер, – проведенные мною в кругу этих деятелей (тут были братья Петрункевич, Бакунин, Кузьмин-Караваев и другие), оставили во мне отраднейшее впечатление».
В 1903 году Кизеветтер по приглашению Гольцева вошел в редакцию журнала «Русская мысль». В этом журнале и в ряде других Кизеветтер поместил много ярко написанных статей по различным вопросам внутренней истории России XVIII и XIX веков.
В 1912 году вышел их сборник под заглавием «Исторические очерки». В нем напечатан его обширный этюд об отношениях Александра I и Аракчеева.
В 1915 году появился второй сборник – «Исторические очерки».
После появления конституционного Манифеста 17 октября 1905 года Кизеветтер написал листовку, чтобы добросовестно разъяснить малосведущим людям истинный смысл манифеста, перевести его юридические формулы на удобопонятный для всякого простолюдина язык. И. Д. Сытин напечатал эту листовку, и она имела большой успех.
Благодаря этой листовке Кизеветтера стали приглашать разъяснять значение манифеста в народных аудиториях. В своих «Воспоминаниях» Кизеветтер рассказывает об одном из таких приглашений. Тогда его пригласили работавшие в этой школе его слушательницы по Высшим женским курсам. Другие учительницы той же школы были социал-демократками. Социал-демократы стояли за бойкот выборов.
Окончив свое выступление, Кизеветтер предложил задавать ему вопросы. Одна работница сказала: «Вот, говорят [социал-демократки], не надо выбирать в Думу, будет обман». На это Кизеветтер ответил: «Что же будет, если рабочие не станут выбирать? Другие-то своих представителей выберут, кто же тогда в Думе ваши интересы представит?»
Этот диалог вызвал потом среди учительниц школы шумные споры и ссоры. Социал-демократки кричали, что нельзя допускать буржуазию говорить с народом. Так велик у них был страх перед свободным обменом мнениями.
Перед самым изданием Манифеста 17 октября в Петербурге состоялся учредительный съезд Конституционно-демократической (кадетской) партии (Партии народной свободы). На этом съезде вследствие железнодорожной забастовки было очень мало участников. Не мог приехать и Кизеветтер.
Фактически партия организовалась на своем II съезде 5–11 января 1906 года.
Кизеветтер был избран в члены центрального комитета партии.
В феврале и марте он принял энергичное участие в предвыборных дебатах между кадетами, октябристами и социал-демократами.
После роспуска Первой думы и злосчастного Выборгского воззвания все подписавшие его были привлечены к суду по статье закона, влекшей за собой всего трехмесячное тюремное заключение, но лишавшее избирательных прав.
Почти все члены кадетской партии в Первой думе – цвет партии – были таким образом устранены от политической жизни.
В начале декабря 1906 года был назначен созыв Второй Государственной думы на 20 февраля, и тем самым официально открылся предвыборный период.
Опять пошли бесчисленные митинги. Кизеветтер был намечен одним из кандидатов во Вторую думу от Партии народной свободы, и ему пришлось выступать почти ежедневно. Дискуссия была разнообразнее, чем перед Первой думой. Левые партии уже отказались от политики бойкота и сплотились в блок. Деятельное участие в предвыборной кампании приняли и партии правее кадетов.
В Москве (как и в Петербурге) кадеты одержали полную победу. От города Москвы прошли в Думу Кизеветтер, князь Павел Долгоруков, Маклаков и Тесленко.
Политический облик Второй думы значительно отличался от Первой.
Центр вместо кадетов заняли трудовики, число депутатов от Партии народной свободы значительно уменьшилось. Председателем Думы был избран, однако, кадет Ф. А. Головин.
Фракция трудовиков состояла в большинстве из крестьянских депутатов, во главе которых стояло несколько интеллигентов умеренных социалистов. Но крестьяне далеко не всегда шли за ними и проводили свою собственную политику, главная цель которой была добиться нового земельного закона для передачи крестьянам возможно большего количества земли. Лозунгом крестьянства и большинства членов Второй думы было избегать конфликтов с министерством и «беречь Думу» для деловой законодательной работы. Но этого нельзя было сделать ввиду отсутствия у какой бы то ни было фракции абсолютного большинства и наличия ряда мелких групп с непримиримыми интересами.
Правее кадетов была небольшая прослойка октябристов и затем крайнее правое крыло черносотенных депутатов Союза русского народа. Левое крыло Думы состояло из умеренных народных социалистов, социалистов-революционеров и социал-демократов (меньшевиков и большевиков). Отдельно держалось польское коло.
Кизеветтер произнес в Думе несколько речей и участвовал в комиссиях.
Министерство Горемыкина (во главе которого фактически стоял Столыпин) было совершенно не удовлетворено Думой и искало только предлога для ее роспуска. 1 июля Столыпин предъявил Думе требование удалить из состава всю социал-демократическую группу – 55 депутатов по обвинению в преступном военном заговоре.
Дума образовала комиссию из депутатов-юристов для рассмотрения основательности требования министерства.
Кизеветтер был выбран председателем этой комиссии. Комиссия заседала до часу ночи 3 июня, чтобы на следующий день возобновить и закончить работу.
Но ночью Столыпин добился у Николая II указа не только о роспуске Думы, но и об издании нового избирательного закона, давшего перевес правым партиям. Сделано это было вопреки основным законам.
«После роспуска Второй думы, – пишет Кизеветтер в своих воспоминаниях, – все указывало на то, что момент политического кризиса миновал и предстоят продолжительные будни… Вихрь улегся. Государственный корабль вступил в тихую воду. И теперь политическую работу можно было предоставить тем, кто испытывал к ней внутренний вкус и непосредственное влечение… Я наотрез отказался ставить свою кандидатуру в Государственную думу».
В 1911 году Кизеветтер вместе с большинством университетских профессоров и преподавателей ушел из Московского университета в виде протеста
