Путешествие Идиота - Игорь Поль

— Нет. Так нет правильно. Марко хороший. Не делать ему больно.

— Но ведь он тебе делает больно!

И тут Бранка такое сказала, что я потом долго с мыслями собраться не мог.

— Я любить Марко. Он хороший быть. Даже когда бить. Все равно любить. Очень.

И всхлипнула. А я ее обнял и стал успокаивать. А она еще сильнее расплакалась. Прижалась к груди моей и носом шмыгала. А я ее по голове гладил. И от этого еще хуже было. Не умею я женщин утешать. Не получается у меня. Тогда я взял да и спел ей тихонько “Летнее время”. И Бранка успокоилась. Стояла, обняв меня, и слушала завороженно.

— Ты петь как юс, — сказала она, улыбнувшись сквозь слезы.

А я все размышлял потом, когда заснуть не мог, что же это за любовь такая. Когда тебя бьют, а ты все равно человека любишь. Нипочем бы не догадался, что так странно может быть. А вот, бывает, оказывается. И Триста двадцатый тоже был озадачен. Сказал, что в отношениях двух индивидуумов не обнаружил набора чувств, присущих любящим парам. Как будто без его умных слов не видно, что Марко свою жену не любит. А вот любит ли его Бранка на самом деле или просто так у них тут положено — на кого указали, тот и мил, — поди разбери…

Глава 64

Контакт с великой цивилизацией

Юсы всегда прилетают неожиданно. Как ветер стихнет, так и жди их. У них это патрулем зовется. Летают низко над землей на своих свистящих штуках. От деревни к деревне. За порядком следят. Если сержант ими командует — это плохо. Тогда солдаты делают вид, что обыски проводят. Ищут запрещенные вещи или дезертиров. А на самом деле, тащат все ценное, что под руку попадется. С женщинами безобразничают. Потому как больше на бандитов похожи, а не на солдат. Если командует офицер, тогда еще хуже. Тогда делают “призыв”. Ловят молодых мужчин и увозят. Каждый раз офицеры говорят про какой-то там “план”, который деревня должна выполнять. Что война идет нешуточная и для защиты Земли от коварного агрессора нужны “добровольцы”. За некоторых добровольцев юсы платят. Список товара дают — на выбор. А потом выдают расписку, по которой можно в комендатуре Бора товар этот забрать. А по большей части — стараются за просто так мужчин похватать. Идти к ним добровольно никто не хочет. Это ведь все равно что умереть. Парни, которых юсы забирают, потом становятся пустоглазыми и тупыми. Как куклы на веревочках дергаются. Родителей своих не узнают. Что юсы велят им — то и делают. Как собаки дрессированные. А если юсов побить — беда будет. В Белянице есть две женщины. Они только одни и остались от деревни Краевой. В той деревне тоже “призыв” делали. И много мужчин юсы похватали и фокусами своими заморозили. Как крокодильи туши в машину их грузили. И тогда народ “освободителей” своих пострелял. Весь патруль под землей полег. А наутро появилась летающая машина и от деревни осталась только большая дымящаяся яма. Всего несколько человек выжили. Почти голые разбрелись кто куда. Этим вот женщинам повезло. Дойти до нас смогли. Прямо через болота. Приняла их Беляница. Не дала пропасть. Так что народ зубами скрипит, а терпит. Все это мне Бранка тихонько рассказала, пока мы с ней и еще с парой парней молодых в подвале для грибов прятались. А юсы в деревне хозяйничали. Ходили повсюду. Чего-то роняли в теплице над нами. Бранка сидела на корточках и дрожала. Иногда беззвучно молилась. Делала какие-то движения пальцами. Женщины здесь очень набожны. Живя в таком мире, поневоле поверишь в Него. Его правота и присутствие лезут из всех щелей. Еще бы: Он ведь создал на месте Земли настоящий библейский ад. В наказание за грехи человечества. А парни, что с нами были, друг на друга поглядывали и хорохорились. Договаривались, как на солдат бросятся, если те их найдут. Страх в себе давили. Тут мужчинам страх не к лицу показывать. Хотя внутри их и перекручивало.

Я внимательно слушал, что наверху творилось. Триста двадцатый меня в дикого зверька превратил. Кажется, я даже стук сердец у солдат над нами разобрать могу. Позвякивание амуниции. Слова. Смех. Команды, что через их переговорники доносятся. Чавканье, когда они помидоры с грядок жрут. Определяю, сколько людей и какова их цель. Где находятся. Чем вооружены. По всему выходило, этот патруль за призывом явился. Шестеро по деревне шастали. Трое вместе с офицером на площади собрались. Еще я понял, что солдаты тут разные. Те, что с офицером, — неправильные какие-то. Пустые. Молчаливые. Наверное, это кто-то из тех, кого раньше “мобилизовали”. А те, что обыск делали, те наоборот — шумные и болтливые. Видимо, это они и были — чистокровные юсы.

Еще я думал раньше, что жители деревни, что английский знают, просто неправильно на нем говорят. Оказалось, солдаты говорят ненамного лучше. Видно, язык этот и вправду сильно изменился. “Пнуть здесь”. “Красивый баба”. “Брать рыба”. “Мой лево, твой право, пойти”. Так они меж собой говорили.

Вот где-то на западной окраине шум раздался. Возбужденные голоса. Женский плач. Кого-то нашли, кто им подходит. Короткий щелчок, потом писк тоненький. И звук упавшего на землю тела.

«Предположительно, противник применяет парализующее оружие. Более точный анализ имеющимися средствами произвести не могу», — докладывает Триста двадцатый. Он собран и готов к бою. Мне много сил стоило упросить его не кидаться в драку без моего разрешения. Очень я боюсь деревню подвести.

«Принял», — так же по военному отвечаю.

А потом один из солдат спускается в наш подвал. Светит слабым фонарем по стенам. Белые лучики врываются в наше убежище через щели в кладке. Мы прячемся среди каменных форм, наполненных землей. Острый грибной дух, смешанный с амбре от “перегноя”, кружит голову. Солдат ходит меж каменных простенков. Что-то пинает. С глухим стуком падает одна из “грядок”.

«Обнаружено сканирующее излучение. Вероятность обнаружения — 90 процентов».

«Принял. Ждать», — отвечаю я.

Холодок поселяется в груди. Я чувствую равнодушие солдата. Он проводит обыск формально. Ему хочется скорее выйти наружу из этой вонючей крысиной норы. Он останавливается и крутит головой в очках и полузакрытом шлеме. Я вижу его сгорбленный силуэт. Короткий приклад, торчащий из-под мышки. Слышу сопение под душным респиратором. Он поворачивается, чтобы уйти. Мы сидим, задержав дыхание.

— Эй, Пан, докладывать! — слышится сверху голос напарника.

— Чисто есть. Выходить, — глухо отзывается солдат, пробираясь к каменной лестнице.

И тут один из парней чихает. Солдат замирает. Поворачивается в нашу сторону.

«Сканирующее…» — начинает Триста двадцатый.

«Заткнись!»

Осторожные шаги. Юс протискивается к нам, выставив перед собой ствол с фонарем под ним. Луч упирается в закрывшую в страхе глаза Бранку. Она чувствует свет. Заслоняет лицо ладонью.

— Тром, здесь есть хитрый мышь! — бубнит солдат под своей маской, разглядывая перепуганную женщину.

Топот тяжелых ботинок. Второй солдат спускается вниз.

— Ты почему прятаться? — строго спрашивает солдат.

Бранка отворачивается от света. Всхлипывает. Солдат плотоядно ощупывает ее взглядом.

— Тром, давать передышка. Вот красивый мышь, давать быстро делать, — говорит он напарнику.

— Пан, совсем глупость. Лейтенант наказать. И вонять тут. Фу.

— Мой быстро. Вкусный мышь, — похотливо бормочет первый.

— Проверить дальше. Эти скот тут прятаться. Неожиданность, — настороженно отзывается второй патрульный.

— Ладно. Проверить. Женщина. Выходить за мной. Не бояться. Солдат добрый есть. Быстро-быстро дело делать. Платить. Хотеть конфета? Мой есть много конфета. Сладкий. Идти, быстро.

Бранка пятится к нам. Солдат упрямо наступает. Перехватывает оружие одной рукой. Второй тянется пощупать Бранку. Она сдавлено пищит — ей больно.

— Пан, не копаться, кобель! — подгоняет напарник. — Быстрое есть наверх делать. Тут вонять жутко. Мой пойти.

И тут один из парней высовывается из-за Бранки и через ее плечо всаживает в солдата арбалетный болт. Стук тетивы, глухой удар, юс шумно опрокидывается навзничь. Пятно света судорожно дергается, упирается в потолок. Снова смещается и мечется среди камней — патрульный хватается за оружие и, извиваясь на спине, ползет по скользкому полу, отталкиваясь ботинками.

— Контакт! Тревога! — сдавленно сипит он.

Парни отталкивают Бранку и протискиваются к упавшему, мешая друг другу. В их руках ножи. Рвутся добить врага. Отчаянные ребята. Лезу вслед за ними. Короткая очередь в тесном подвале звучит оглушительно. Каменная крошка сечет нам лица. Солдат снова в панике стреляет наугад. Над моим ухом сочно чпокает пуля.

— Лежать, Пан! Разряд! — лихо скатившись вниз, напарник патрульного вскидывает короткую толстую трубу.

Меня с размаху бьют под дых. Замираю у стены.

«Воздействие парализующего оружия!»

«Сам… знаю…»

Изо всех сил стараюсь не свалиться. Наваливаюсь на Бранку всем телом. Закрываю ее собой. Парни роняют ножи и вялятся носами в пол. Снова обжигающий удар. Звездочки в глазах. Бранка прижимается ко мне. Подхватывает меня под мышки.