До свидания там, наверху - Пьер Леметр

Итак, Полина.

История, связанная с решением административного совета банка.

Поговаривали, что г-н Перикур последнее время практически отошел от дел. Он реже показывался на люди, а те, кто его встречал, утверждали, что он сильно постарел. Возможно, это связано с браком его дочери? Или повлияли тревоги и груз ответственности? Никто не думал, что причиной может быть смерть его сына: на следующий день после того, как г-н Перикур узнал о его гибели, он появился на общем собрании акционеров и не утратил ни капли самообладания; все решили, что он проявил невероятную стойкость, продолжая вести дела, несмотря на постигшее его несчастье.

Но время шло. Г-н Перикур был уже не тот, что раньше. Так, на прошлой неделе он вдруг извинился, велел продолжать без него; да, никаких важных решений не принималось, но тем не менее президент не имел привычки покидать собрание, скорее наоборот, он стремился решать все сам, допуская дебаты лишь по незначительным вопросам, по которым он в любом случае уже принял решение. И вот около трех часов дня он ушел. Немного позже выяснилось, что домой он не вернулся; некоторые упоминали о визите к врачу, другие считали, что тут замешана женщина. Лишь кладбищенский сторож, который не принимал участия в этих обсуждениях, мог бы сказать, где действительно находился председатель.

Около четырех часов пополудни, когда г-н Перикур должен был во что бы то ни стало подписать протокол совещания, чтобы принятые решения были утверждены и приведены в исполнение как можно скорее (он не любил затягивать), было решено отправить документ к нему домой. И тут вспомнили об Альбере Майяре. Никто в банке не знал о связи между хозяином и этим служащим, точно было известно лишь то, что последний своим местом был обязан первому. На этот счет бродили самые невероятные слухи, однако Альбер, с его неуместным румянцем, страхами по поводу всего и вся, нервозностью, манерой подскакивать при малейшем шуме, развеял эти предположения. Генеральный директор охотно отправился бы в особняк Перикура лично, но, решив, что такое второстепенное дело, как доставка бумаг, противоречит занимаемой им высокой должности, велел отправить Альбера.

Как только последний получил распоряжение руководства, его охватила дрожь. Этот парень вел себя просто непостижимо. Его пришлось подгонять, натягивать на него пальто, подталкивать к выходу; он выглядел таким взволнованным, что коллеги боялись, как бы он не потерял документ где-нибудь по дороге. Ему вызвали такси, оплатили поездку в оба конца и тихонько посоветовали шоферу присматривать за ним.

– Высадите меня! – вскричал Альбер, как только они подъехали к парку Монсо.

– Но мы еще не доехали… – рискнул возразить шофер.

Ему доверили деликатную миссию, и вот начались сложности.

– Все равно, – воскликнул Альбер, – остановитесь!

Когда клиент приходит в ярость, лучше всего его высадить. Альбер вышел из машины. Шофер подождал, пока он отойдет на несколько шагов. Он видел, что Альбер нетвердой поступью двинулся в противоположном от указанного адреса направлении, но, если уж вам заплатили по счету заранее, нужно уезжать как можно скорее – вполне правомерная реакция.

Альбер ничего не заметил: с момента отъезда из банка его неотступно преследовала мысль о том, что придется столкнуться нос к носу с Праделем. Он представил эту сцену – вот капитан берет его мертвой хваткой за плечо, наклоняется к нему и спрашивает:

– Вот как, рядовой Майяр, значит, решили нанести визит вашему дорогому капитану д’Олнэ-Праделю? Как это мило… Идите-ка сюда…

С этими словами он тащит его в коридор, ведущий к подвалу, где им предстоит объяснение. Прадель дает ему пощечину, связывает, пытает, и когда Альбер уже готов признаться, что украл деньги в банке, что живет вместе с Эдуаром Перикуром и они затеяли неописуемую аферу, Прадель вдруг разражается смехом, поднимает глаза к небу, взывает к ярости богов, которые тут же насылают на Альбера столько земли, сколько взлетает в воздух при взрыве 95-миллиметрового снаряда, и вот Альбер уже на дне воронки, прижимает к себе голову лошади, с которой готовится предстать в раю, уготованному для малых мира сего.

Альбер, как и в первый раз, кружил вокруг дома, в нерешительности повернул обратно, парализованный предчувствием жуткой встречи с капитаном Праделем, страхом перед разговором с г-ном Перикуром, у которого он украл деньги, страхом столкнуться лицом к лицу с сестрой Эдуара, которой он мог проговориться, что ее брат все еще жив. Он раздумывал, как передать г-ну Перикуру бумаги; он прижимал их к себе, но не мог заставить себя войти в дом, будто был проклят.

Нужно было найти кого-то вместо себя.

Он пожалел, что шофер уже уехал, он мог бы остановиться за пару улиц до особняка Перикуров, выполнить поручение и вернуться, а Альбер тем временем покараулил бы такси…

И в этот самый момент появилась Полина.

Альбер стоял на противоположной стороне улицы, прислонившись к стене дома; он увидел ее, и, прежде чем понял, что эта девушка поможет решить его проблему, в нем всколыхнулось беспокойство иного рода. Он довольно часто думал о ней, об этой хорошенькой горничной, которая так смеялась при виде его идиотских ботинок.

И он не раздумывая бросился в пасть льва.

Полина торопилась, должно быть опаздывала на службу. Она на ходу расстегнула пальто, под которым виднелось голубое платье, доходившее до середины икры, и широкий пояс на бедрах. На шею был накинут платок в тон платью. Она легко взбежала по ступенькам крыльца и скрылась за дверью.

Несколько минут спустя Альбер уже звонил в дверь, она открыла, узнала его. Он выпятил грудь, так как со времени их последней встречи приобрел новые ботинки, и, будучи проницательной девушкой, она тут же отметила его новое пальто, красивую рубашку, хороший галстук и все то же смешное лицо, как будто он нечаянно обкакался.

Поди разберись, что творилось у нее в голове, – она засмеялась. Сцена повторилась, в точности как полгода назад. Но сейчас все же было иначе, они стояли лицом к лицу, вдвоем, словно он пришел именно к ней, что некоторым образом соответствовало действительности.

Наступила тишина. Боже, как же хороша эта Полина, прямо само очарование. Двадцать два – двадцать три года, улыбка, от которой у вас волосы встают дыбом, шелковистые губы, за которыми скрываются очаровательные ровные зубки, и эти глаза, и стрижка, короткая, как сейчас носят, открывающая шею, декольте; кстати, о декольте – на ней был белый фартук и белая блузка, подчеркивающие форму ее груди. Брюнетка. Со времен Сесиль он ни разу не думал о брюнетке, он вообще ни о чем не думал.

Полина взглянула на бумаги, которые он сжимал в руках. Альбер вспомнил наконец о цели визита, но с воспоминаниями вернулся и страх перед нежеланной встречей. Он попал в дом, но теперь нужно было срочно убираться.

– Я из банка, – глупо пояснил он.

Она раскрыла рот. Сам того не желая, он произвел на нее впечатление. Из банка, подумать только!

– Это для председателя правления Перикура, – добавил он. И, заметив легкий интерес в ее глазах, не удержался и уточнил: – Я должен передать это лично в руки…

Председателя правления Перикура не было дома, девушка предложила подождать, открыла дверь гостиной. Альбер вернулся с небес на землю: оставаться здесь было бы безумием, даже войти сюда само по себе…

– Нет-нет, спасибо.

Он протянул документы. Оба заметили, что бумаги намокли от пота, Альбер хотел вытереть их рукавом, они упали на пол, страницы перепутались, и вот они ползают на четвереньках, можете себе представить эту сцену…

Вот так он и вошел в жизнь Полины. Двадцать пять лет? А так и не скажешь. Не девственница, но целомудренна. Она потеряла жениха в семнадцатом году, и с тех пор у нее никого не было, как она уверяла. Полина, конечно, кокетничала. С Альбером они быстро спелись, но она не хотела заходить слишком далеко, поскольку для нее это серьезно. Альбер ей нравился, нравилось его наивное, трогательное выражение лица. Он вызывал в ней материнские чувства. Да и положение у него было завидное – бухгалтер в банке. Поскольку он знаком с начальством, его ждала отличная карьера, несомненно.

Она не знала, сколько он зарабатывает, но, должно быть, немало, так как он сразу пригласил ее в приличный ресторан, не роскошный, но с хорошей кухней и буржуазной клиентурой. Он ездил на такси – по крайней мере, когда провожал ее. Он сводил ее в театр, не признавшись, что сам оказался там впервые. Посоветовавшись с Эдуаром, предложил сходить в оперу, но Полина предпочитала мюзик-холл.

Деньги Альбера начинали таять, его жалованья было явно недостаточно, а он уже и так немало потратил из своей доли украденного.

И теперь, когда было ясно, что поступлений на счет больше не будет, он спрашивал себя: как выбраться из этой ловушки, в которую он угодил сам, без посторонней помощи? Чтобы продолжать ухаживать за Полиной, он подумывал о том, не «занять» ли еще денег в банке г-на Перикура?